Игра Ловца

Но вот коридор кончился — перед ползучей тварью предстала небольшая пещера, наполненная сернистыми испарениями. В середине пещеры виднелось небольшое озеро, наполненное темной водой. Водоем был неглубок — не более, чем по колено взрослому человеку, к тому же к середине дно озера поднималось кверху, образуя небольшую отмель. И на этой отмели лежал некто, чьи руки и ноги пронзали острые ножи, вырезанные из черной кости, намертво вбитые в каменистую землю.

Змей беззвучно соскользнул в воды отравленного озера и, извиваясь всем телом, подплыл к недвижному телу. Сейчас он видел, что некогда это была женщина — молодая и, возможно, красивая, хотя сейчас о том напоминала лишь прядь длинных серебристых волос, чудом уцелевшая на обезображенной голове. Она, как и остальное тело, казалось, состояло из сплошных шрамов, бугров красного и черного мяса, сочащегося не то желтым гноем, не то серой, пропитавшей изувеченное существо, как и все вокруг. Местами средь шрамов проглядывали осколки костей, одна рука, судя по неестественному изгибу, была сломана и потом неправильно срослась. Вместо носа зияла черная дыра, уходящая вглубь плоти зияющей впадиной, зубы, — крепкие, сияющие белизной, — почти не прикрыты губами, превратившимися в уродливые ошметки. На обезображенной плоти по живому вырезаны некие буквы, складывавшиеся в уродливые письмена. Такие же странные знаки покрывали и костяные ножи, пронзавшие конечности пленницы.

Злая насмешка мелькнула в зеленых глазах, раскачивающегося над телом человекозмея, полные губы дрогнули, исторгнув звуки нечеловеческой речи.

— Рейнисссс, — прошипела тварь, зависнув над обезображенным лицом, — просниссссс.

Обезображенные веки шевельнулись и на змея взглянули дивной красоты фиалковые глаза, искаженные вечной мукой.

Нетопырь

Ночь легла на Харенхолл, величайшую твердыню Речных Земель. Более трехсот лет минуло с тех пор, как Эйгон-Завоеватель обрушил на стены замка пламя Балериона Ужасного, уничтожив надменного Харрена Черного и весь его род. С тех пор замок стоял полуразрушенным и не один из сменявших друг друга скоротечных властителей, так и не смог восстановить его в полной мере. «Проклятое место» — такие слухи ходили вокруг замка, все более обрастая нелепыми байками и жуткими легендами. Однако воистину проклятым замок стал лишь когда в Вестерос явился Ловец Душ.

Душелов вернула Харенхоллу былую славу: по слову Диктатора тысячи рабов, купленных в Тироше и Лисе, день и ночь трудились на руинах замка, умирая сотнями, но тут же восполняясь новыми невольниками. Обветшавшие стены вновь поднялись неприступной твердыней, вновь вознеслись и исполинские башни, получив новые имена: Вдоводел, Жизнедав, Бесплотие и Тенекрут. Самая большая башня, некогда именовавшаяся Княжьим Костром, получила имя своего нового хозяина — Душелов.

Именно Харенхолл, а не Риверран стал отныне подлинным сердцем Речных Земель и центром темного культа, образованным вскоре после того, как Душелов вернулась в свой мир. Именно здесь, в зале, где вновь полыхала Тысяча Очагов, стояла черная статуя, перед которой регулярно приносились кровавые жертвы. Это было единственное место поклонения в замке — Душелов, в свое время, приказала вырубить здешнюю богорощу и уничтожить септу. Две сотни наемников, из числа тех, кто вместе с Душеловом ходили на Тирош и Дорн, поселились отныне в замке, получая каждый месяц золото из Королевской Гавани. Взамен наемники обязались не только следить за порядком в Харенхолле, но отправлять темные обряды, которым научила их Душелов.

Как раз накануне стражи получили новую плату и сейчас гуляли в замке: целые туши свиней и овец жарились на вертелах над очагами, рекой лилось арборское вино и грушевый бренди из Тироша. Около двадцати полуголых рабынь сидели на коленях наемников, испуганно оглядываясь на черную статую. Все они знали, что каждая третья девушка утром ляжет на кровавый алтарь и поэтому всячески старались угодить новым хозяевам, в надежде избежать жестокого жребия.

Мрачное веселье было в самом разгаре: все наемники собрались в Зале Тысячи Очагов, предаваясь пьянству и разврату. Часовых никто не выставлял — стены замка неприступны, да и никто в Речных Землях не осмелился бы подойти к Харенхоллу без крайней надобности. Поэтому никто не заметил, как в сгустившихся над Харенхоллом тучах мелькнула зловещая тень, еще более черная, чем окружавший ее ночной мрак. Тень подлетала все ближе — вот распахнулись перепончатые крылья, на которых блеснули железные когти и огромная летучая мышь опустилась на вершину Душелова. На миг, словно обольшим плащом облеклась она в кожистые складки, а когда развернула их вновь — обернулась прекрасной женщиной: с бледной как у мертвеца кожей, черными как ночь волосами и столь же черными глазами, напоминающими два бездонных омута.

Тхуренгветиль, замерла на краю башни, вслушиваясь в звуки доносящейся снизу пирушки. Жестокая улыбка зазмеилась на покрытых мертвенной синевой губах, когда она услышала в зале жалобные крики: наемники, упившись вином и пресытившись любовными утехами, решили не ждать утра. Предсмертные вопли девушек сообщали о творившемся внутри Душелова жутком обряде — и словно в ответ этим стонам бывшая майар, вскинула руки, выкрикивая слова Черного Наречия. Призыв, обращенный в небо, явно имел своего адресата — и Тхуренгветиль не пришлось долго ждать ответа. Клубящиеся над Харенхоллом тучи вдруг расступились и полная Луна посеребрила черные башни. А на фоне дунного диска появились две точки, стремительно приближавшиеся к Харенхоллу. Вот они выросли в крылатые тени, послышалось хлопанье гигантских крыльев — и еще две диковинных существа опустились на крышу Душелова. Первое существо походило на молодую женщину с иссиня-черной кожей. Ее пышные формы напоминали тело хорошо откормленной, но не потерявшей ловкости и подвижности дикой кошки. Она выглядела бы совсем как человек: если бы не огромные перепончатые крылья за ее спиной. Из одежд крылатая красавица носила лишь вышитый золотом пояс, с которого свисали ножны с небольшим кинжалом. Черные глаза смотрели на Тхуренгветиль со смесью недоверия, любопытства и похоти. Второй гость выглядел как огромная обезьяна на кривых коротких ногах, с черными волосатыми лапами с длинными когтями и бесформенной головой, на которой выделялись пара кроваво-красных глаз. За спиной твари также находились перепончатые крылья. В этом существе дико сочетались одновременно сверхчеловеческое и примитивно-животное.

Какое-то время крылатые создания молча смотрели друг на друга, словно участвуя в безмолвном диалоге. А потом… некое одинаковое выражение мелькнуло в алых и двух парах черных глаз и все трое, не сговариваясь, принялись спускаться внутрь башни. Они прокрались по галереям, что опоясывали стены Зала Тысячи Очагов. Наемники к тому времени уже спали средь разлитых на полу луж крови, тогда как на черном алтаре лежали изувеченные женские тела. Надежды каждой из рабынь оказались тщетны — ни одной из них не довелось пережить этой ночи. Злорадный смешок послышался с галерей, хлопнули три пары крыльев и ворвавшийся в зал ветер разом потушил еще горевшие очаги. В этой тьме крылатая обезьяна спустилась вниз и даже во мраке угадывалось некое жуткое действо, вершимое обезьяноподобным монстром над спящими. А когда, словно сам собой, загорелся один из очагов, он осветил две сотни огромных гиен, которые выли, задрав морды к крылатым тварям, приветствуя своих новых хозяев.

Медуза

— Больше ждать нельзя! Лучшего времени для вторжения в Вестерос не придумать!

Иллирио Мопатис громко рассмеялся, затрясшись всеми складками тучного тела, и откинулся на мягкую кушетку. Толстые пальцы, усеянные драгоценными камнями, цапнули с заставленного яствами стола утиную грудку тушенную в вине и меде. Желтые зубы с жадностью впились в нежное мясо, горячий жир закапал на богато разукрашенные одежды — даже ведя столь важные переговоры пентосский магистр не мог сдержать свою страсть к еде. Остальные участники трапезы деликатно сделали вид, что не заметили, сколь несимпатично выглядит обжирающийся хозяин дома.

— Мы не слишком торопимся? — хмыкнул Тирион, хлебнув дорнийского вина, — моя сестра все еще сидит на Железном Троне.

— Да и скоро этот Трон станет единственным, что останется от ее империи, — вновь рассмеялся Мопатис, — Вестерос это плод, который давно перезрел, — он доел мясо и зачерпнул пригоршню слив с орехами в засахаренной глазури, — пора его сорвать.

— Южная армия и Железный Флот на пути к Летним Островам, — заметил Варис, — во главе с Бронном и Эуроном. Жена вашего наемника не пользуется особой любовью в народе, но если Простор ей удалось запугать, то Дорн и Штормовые Земли готовы восстать при малейшем толчке извне. Армия вашего брата в осаде в Чаячьем Городе — лорд Робин Аррен открыто восстал против Железного Трона.

— Вот как? — Тирион бросил на евнуха мрачный взгляд, — я об этом ничего не знал.

— Для вашей сестры это тоже большой сюрприз, — хихикнул Варис.

— Мой брат не сдастся легко, — ревниво бросил карлик.

— Возможно, — пожал плечами Варис, — но и он не сможет воевать против всей Долины. К тому же в его войске лорды не только Западных, но и Речных земель, а они, как я слышал, не столь уж преданы вашей сестре. Север только и ждет удачного момента, чтобы отпасть — вы сами участвовали в том совете у Сансы Старк. Даже на Железных Островах начинается какая-то замятня: в отсутствие Эурона Грейджоя зашевелился его брат.

— Это который? — Тирион порылся в памяти, — жрец?

— Он самый, — кивнул евнух, — странные времена, но нам они на руку.

— Узурпаторка еле сидит на троне, — подавшись вперед горячо заговорил четвертый, самый юный из участников схода, — самое время избавить Вестерос от тирании!

Тирион искоса покосился на него: молодой парень, лет семнадцати, с серебристыми волосами и темно-фиолетовыми глазами, выглядел весьма убедительно для выбранной ему роли. Настолько, что сам Тирион не стал проверять утверждения Мопатиса, разыскавшего этого юнца где-то в Волантисе, что Эйгон — законный наследник Таргариенов: внук или правнук «принцессы-шлюхи» Шейры Таргариен, дочери короля Джейхейриса, вышедшей замуж за одного из триархов Волантиса. Правда это или нет сам юноша, похоже, искренне верил в свое высокое происхождение и не менее высокое призвание. Эта убежденность, более чем полезная в их заговоре, сейчас казалась Тириону несколько преждевременной.

— Железный Трон ваш по праву, — с поклоном сказал Тирион, — но я бы посоветовал вам не спешить. Моя сестра, может, и не блещет умом, но даже она не стала бы отправлять в Долину все свои войска, не озаботившись о том, чтобы прикрыть столицу. К тому же, мы не знаем, что ей могла оставить Душелов.

— Все так, — согласился Варис, — но нам и не нужно сейчас атаковать Королевскую Гавань. Львице надо рубить хвост кусками, пока она не истечет кровью. Сейчас Серсея бросит все силы на то, чтобы отвоевать Долину и спасти брата — наши друзья из Севера и Браавоса позаботятся, чтобы это стало еще более трудным делом, чем ей кажется. А меж тем поднимется восстание в Мире — тамошние Золотые Мечи весьма раздосадованы тем, что их не взяли в поход на Летние Острова. Джон Коннингтон весьма постарался, чтобы это недовольство переросло в готовность к бунту, а деньги, что я дам Его Величеству мигом обеспечат ему преданность наемников.