Игра с джокером

И доходим мы до камер предварительного заключения, где в отдельном отсеке Антон Сизов сидит, а через клетушку от него всякие пьяницы и мелкие хулиганы скопом запихнуты.

– Вот он, красавчик, - говорит майор Наумкин.
– Можете полюбоваться.

Сизов голову поднял, смотрит исподлобья, не шевелится и ни звука не издает.

Я его разглядываю, а тут как раз майора к телефону кликнули - звонок из области, от высокого начальства. Он и заспешил. На ходу мне кивнул: мол, расспрашивай быстренько, пока время есть.

– Эй!..
– негромко говорю я, когда майор удалился.

Сизов голову повернул.

– Чего тебе, дед?

– Да вот... Не знаю, как и начать... Там, на улице, странные люди вертятся...

– Что за люди?

– Откуда я знаю? Остановили меня, узнали, что я иду показания по делу Пигарева давать как свидетель, и говорят: "Слушай, дед, будет у тебя возможность потихоньку парой слов с Антоном Сизовым перемолвиться, спроси у него, куда он труп второго брата спрятал, и кто ему помогал..."

У Сизова все лицо перекосилось, и от страху стало совсем крысиным. Вы видали когда-нибудь, чтобы на бычачьей морде крысиное мелкое выражение появлялось? Вот и я думал, что такое невозможно. Ан нет, оказывается, со страху и бык может в крысу превратиться!

– Ты...
– у него аж дыхание перехватило.
– Надеюсь, ты ничего об этом милиции не сказал, старый болван?

– Да что я, совсем с ума спятил!
– отвечаю.
– Они меня предупредили: если поймем, что ты милиции о нас и о нашем вопросе рассказал, живым до дому не дойдешь! Мол, у тебя все на роже будет написано, такие, как ты, ничего скрыть не умеют... Так что мне им сказать?

– Скажи им, что я с их пути убрался, и дело с концом! Но что они ошиблись, не мы тут крайние. Так что, избавившись от нас, они ничего по большому счету не добьются. Им тех, кто над нами, убирать надо.

– А если они спросят, кто это, те, кто над вами?
– этак растерянно спрашиваю я.

– А вот это, - оскалился Сизов, - я им скажу, если они мне все гарантии дадут. Не только пообещают, что охоту за мной прекратят, но и гарантируют, что защитят меня от тех, кого я им сдам! Так и передай.

– Я-то передам, - говорю, - если они меня с ответом поджидают. Мне-то что? Лишь бы не заставили и дальше туда-сюда таскаться! Ведь заподозрит милиция, что я не просто так хожу - а я, ей-богу, расколюсь, не выдержу, если меня в оборот возьмут!

– А ты им передай, пусть адвоката мне присылают, и через адвоката всю связь держат. Все, дед, отбой, начальник возвращается!

На том и кончился наш разговор. Проводил меня майор Наумкин до дверей, спрашивает:

– Ну? Выспросили все, что хотели?

– Замыкается он, - говорю.
– Явно, чего-то боится.

– Это мы и сами поняли!
– усмехается майор.
– Жаль, ничего большего вам выведать не удалось. Но на нет и суда нет...

И побрел я домой... То бишь, в квартиру Васильича, которая за последние дни мне домом стала. Иду, потом в автобусе трясусь, и все думаю: как же мне теперь адвоката для этого Сизова обеспечить? Мне он ничего не расскажет, факт. А если у него адвокат не появится, после такого-то разговора - он невесть что может вообразить, и учудить соответственно. Да и мне позарез надо узнать, что это за люди, которые над Сизовыми стоят - и над другой городской шпаной, надо полагать, тоже... Ведь они-то, думаю, и есть истинные виновники всего случившегося, разве нет?

Ладненько, думаю, время есть, и котелок пока варит. Что-нибудь изобрету.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В аэропорту Федора встречали с машиной, предоставленной в его распоряжение на все время командировки. Пока они шли к машине, Федору вполголоса что-то рассказывали, и он все больше мрачнел.

– Ладно, - сказал он.
– Тут уж ничего не поправишь. Передайте в Москву, что я знаю.

– Вы сразу в управление?
– спросил один из провожающих.

– Нет. Сперва, если вы не против, приятеля подвезу, куда ему надо.

– Да я...
– заикнулся Андрей.

– Садись в машину, - хмуро сказал Федор.
– Твой район города - один из дальних, а после бессонной ночи тащиться на городском транспорте будет совсем противно.

Вот так Андрей доехал до тети Тани с большим комфортом.

– Кстати, дай мне телефон твоих родственников, - сказал Федор в машине.
– Перезвоню тебе, как только узнаю свои номера телефонов служебный и в гостинице - чтобы связь была двусторонней.

– Может, мне имеет смысл чем-нибудь заняться?
– спросил Андрей, записывая телефон.

– Например?

– Я мог бы наведаться к этому нотариусу, Владыкиной, под видом клиента, который хочет оформить доверенность на самарскую родню... Какую именно доверенность - всегда можно придумать.

Обстоятельный Федор продумал это, прежде чем ответить отрицательно.

– Нет, не стоит. Много ты все равно не узнаешь, а вдруг ненароком осиное гнездо разворошишь. Если ты для чего-нибудь понадобишься, я дам тебе знать. Чем вообще заниматься думаешь?

– С родственниками пообщаюсь. И хочу кой-какие старые архивы поднять. Давно собирался, если приеду...

– Что там, в этих архивах?

– Хотелось бы уточнить обстоятельства смерти моего брата... Двоюродного брата, то есть, но я его всегда просто братом называл.

– Уг-м... Тут я тебе смогу подсобить. Если надо, позвоню в нужное отделение милиции, чтобы тебя до архивов допустили. Что конкретно ты хочешь узнать?

– Как сложилась судьба того человека, который пырнул моего брата ножом.

– Не для мести, надеюсь?

– Нет. И, может быть, откроются какие-нибудь данные, которые до сих пор являлись тайной следствия. Ведь столько лет прошло... Наверно, любые тайны можно теперь рассекретить...

– Не скажи. Бывают такие тайны, до которых лучше не прикасаться. Как говаривал мой учитель в сыскном деле, светлая ему память, есть дела наподобие Олегова коня - вроде, и быльем все поросло, и только череп остался, а тронешь череп - выползет могильная змея и ужалит насмерть.

– Хочется думать, что здесь не тот случай, - сказал Андрей.

– Скорее всего. Но если тебя это тревожит, по прошествии стольких лет, то ведь может тревожить и кого-нибудь другого, а?

– Для меня это - семейная трагедия, вот и все. Я хотел бы расставить все точки над "и".