Игра с судьбой (продолжение темы "Рекрута")

Поворачиваюсь к товарищам по несчастью и встречаюсь взглядом с Меньшиковым. Заговорчески подмигиваю ему и обращаюсь к пану Чиниге:

– Давненько не виделись, пан Чинига. Чего это вам не спится? Или мошка лесная одолела?

– Шось?
– тот перестал nbsp;

&нашептывать черному и уставился на меня. Затем вновь обратился к собеседнику: - Ось, бачите?

– Кто таков?
– строго вопрошает бородач, задрав голову, чтобы лучше рассмотреть из-под свисающей с папахи длинной шерсти, и делает шаг в мою сторону.

Прокручиваю вариант, как половчее скрутить этого бородача. Жаль нет ничего в руках. Приставить бы клинок ему к шее, глядишь, и пропустили бы нас. Он-то, судя по всему, здесь в явном авторитете. Надо только сойтись поближе.

– Дык, я ж говорил уже энтому Чиниге, что свой я, - вспоминаю, что пойманных прошлой ночью абреков послали некие Бельские и наудачу продолжаю: - Я ж от Бельских по душу Светлейшего прибыл. Только вот убивать его они раньше времени запретили, и всем велели передать. Он им зачем-то живой требуется.

Сочиняя на ходу, делаю шаг вперед, но тут за спиной раздается голос Меньшикова:

– Ах ты ж, с-сучье отродье!

Оборачиваюсь и еле успеваю поднырнуть под руку с саблей, заблокировав ее локтем левой руки. Но тут же получаю сокрушительный удар в правую челюсть.

День третий

Странные ощущения: щека мерзнет, а нос печет, будто сунул его в печку. И что это за треск? Открываю глаза и вижу в полутора метрах жарко полыхающий костер. Смолянистые дрова потрескивают, выбрасывая вверх снопы искорок, гаснущих в морозном воздухе.

Я лежу на снегу. Вокруг слышна какая-то возня. Чьи-то ноги, обутые в странные сапоги без каблуков, прошли между мной и костром. Прикрываю глаза и пытаюсь вспомнить - что же со мной произошло?

Боль, саданувшая при попытке пошевелить челюстью, подтверждает реальность воспоминаний. Удивляюсь лишь тому, что так спокойно воспринимаю происходящее, действительно веря, будто это не сон и не бред.

М-да, первый день пребывания в этом мире прошел гораздо приятней - поездка на санях, веселое застолье в компании со Светлейшим Князем. Зато второй день как начался со встречи с ночными абреками, так и продолжился в том же русле. В итоге еще и по голове пару раз заработал. Хорош же удар у этого придурка Алексашки - я же теперь пару дней жевать не смогу, пока челюсть не заживет.

Что, кстати, вокруг-то деется? Снова приоткрываю глаза, скашиваю взгляд мимо костра и вижу смотрящего на меня бородача в черном полушубке.

– Очнулся никак?
– спрашивает он.

Нет, блин. Просто открыл глаза в бреду и разглядываю окружающую обстановку. Приподнимаюсь, с удовлетворением обнаружив, что не связан, и сажусь на лежащую рядом толстую ветку, срубленную, вероятно, на дрова.

Небо заметно посветлело. Это сколько же я провалялся в отключке? И где мои товарищи? Товарищи ли? Разве ж товарищи будут так лупить по голове?

Мы все еще на той же поляне. Грязный снег вокруг плотно утоптан и по цвету и по плотности напоминает старое асфальтовое покрытие.

Кроме бородатого у костра никого нет. Чуть в стороне у кустов, повернувшись к нам спинами, несколько человек ворошат какие-то мешки. Двое отходят от них и с деловым видом удаляются по просеке.

– Так, говоришь, от Бельских прибыл?
– вопрос звучит так, будто мы уже некоторое время беседуем..

И что мне ему ответить? Я-то, когда упоминал про этих Бельских, не рассчитывал на долгие разговоры. Ладно, попробую взять инициативу в свои руки.

– Где Светлейший?
– вопрошаю, проигнорировав вопрос бородача.
– Надеюсь, с ним все в порядке? Иначе ни мне, ни тебе не сносить головы.

– - Ну, ты не заговаривайся!
– грохнул кулаком по коленке собеседник.
– Нешто мне твои Бельские указ? Сам-то ты кто таков есть?

– Я-то?
– поднимаюсь на ноги и, украдкой оглядываясь, стараюсь принять гордый вид.
– Я Дедиков Дмитрий Станиславович, потомок древнего рода старших научных сотрудников Средиземной Военно-Морской Академии Саурона имени штандартен фюрера Штирлица. Так что Бельские и мне не указ. Но, надеюсь не надо объяснять, что за ними стоят гораздо более серьезные силы? Да-да, уважаемый, не задирай так высоко брови. Бельские являются лишь ширмой. Отвлекают, так сказать, внимание на себя до поры - до времени. Скажу по секрету, милый друг, я уверен, что как только они станут не нужны, так от них избавятся как от отработанного масла, в смысле, материала. Ну, ты, короче, понял. Ты-то сам, кстати, кто будешь?

– Евлампий Савин я, нешто не знаешь?
– в голосе мужика слышалось неподдельное удивление.
– Так значится, верно то, что о Бельских треплют?

– Слушать треп - прерогатива низших сословий, - говорю, гордо вскинув подбородок.
– Я говорю только о том, что знаю точно. И все же, Евлампий, мне бы хотелось узнать о судьбе Светлейшего Князя и его спутников.

– Ты бы о своей судьбе переживал, - раздраженно посоветовал тот.
– али думаешь, я поверил всему, что ты наплел?

– Ты не веришь мне?!
– делаю ударение на слово "мне", будто меня сей факт крайне изумил, и даже встаю.

– А ты сядь, сядь, - дважды повторяет Евлампий.
– Не горячись, боярин, чи кто ты есть. Сгоряча можно и головы лишиться.

– Голов мы с тобой в любом случае лишимся, ежели князь мертв. Уж поверь мне, эти люди и под землей достанут.

Видно, что мои слова все же зародили сомнения у собеседника. Он даже сдвинул папаху на затылок, позволив мне разглядеть прищуренные черные глаза и почти сросшиеся на переносице густые брови.

Похоже, выбранная мною тактика оказалась правильной. Главное вовремя пресекать все его вопросы и молоть нечто важное и непонятное. Эх, сейчас бы на мое место какого-нибудь народного избранника из моего мира, так он бы вмиг забил этому бородачу весь мозг умными непонятностями. Но и перебарщивать нельзя.

– На кой же им Нарышкин живьем сдался?
– задает очередной вопрос Евлампий.

– Какой Нарышкин?
– не понимаю я и, судя по взметнувшимся под папаху бровям собеседника, соображаю, что только что сморозил какую-то глупость.

Ё-моё, так это ж Светлейший Нарышкин! Известная фамилия, кстати, в моем мире. Жаль не помню, кто такие эти Нарышкины были.

– Пан генерал, - раздается из-за спины голос Чиниги.
– Хлопцы зробыли все, як вы повелели. Будем уходить, чи шо?

Бородач, оказавшийся генералом, некоторое время переводит взгляд то на появившегося пана Чинигу, то на меня. Видно, в его голове толкаются две мысли, пытаясь завладеть вниманием - мысль о том, что я не знаю, кто таков Нарышкин, и мысль, связанная с сообщением Чиниги.