Игра с судьбой (продолжение темы "Рекрута")

Кроме нас в комнате находится второй гвардеец, почему-то держащий в руках ружье. За ним в темном углу замечаю две фигуры, сидящие на лавке. Лиц не разглядеть, но по фигурам и по одежке догадываюсь, что это наши недавние пленители - пан Чинига и иудушка Евлампий Савин. Вот ведь как удачно мы поменялись ролями. Что же все-таки произошло? Куда подевались все бандиты? Неужели пока я спал, их всех того...

Донесшиеся с улицы крики прерывают мои размышления. Князь и Федор встревожено вскакивают и обнажают клинки. Гвардеец, переводя взгляд то на пленников, то на дверь, берет ружье на изготовку.

Начинаю с большей скоростью работать челюстями, заглатывая почти не пережеванные куски. Обшариваю взглядом помещение в поисках какого-нибудь оружия, но, увидев деревянное ведро с чистой водицей, начинаю вдруг испытывать невероятную жажду, заглушающую все остальные чувства. Шагаю к лавке, на которой стоит ведро и, опустившись на одно колено, припадаю губами к воде. С наслаждением шумно втягиваю живительную влагу.

Слышатся шаги на крыльце, дверь резко распахивается, и в избу входит разгорячено дышащий Алексашка. Отойдя в сторону, он машет рукой, приглашая кого-то следовать за ним. Слышу хэканье, и в помещение кубарем влетает человек, судя по одежке из банды наших пленников. Последним заходит тот гвардеец, что оставался в сарае, и закрывает дверь. Значит, снаружи больше никого нет. По крайней мере, живых нет.

– А ты во дворе покарауль, - говорит ему княжеский денщик.
– Чай не замерзнешь. А то мало ли кого еще принесет.

Гвардеец безропотно подчиняется приказу и выходит. Заброшенный им мужик поднимается, но, получив от Меньшикова хорошую затрещину, вновь падает на колени и больше не делает попыток встать. Лишь затравлено зыркает по сторонам.

– Кто таков? Откуда взялся?
– грозно вопрошает Светлейший.

– Ды, я вотета... Гринька ж я, - мямлит мужик.
– Я о це... Я пана Чинигу шукав...

Меньшиков пинком отбрасывает лопочущего пленника к стене и возмущенно произносит:

– Я только за кусточками пристроился, а этот как заорет из леса: "Пан Чинига, пан Чинига!" - и он вновь пинает бедолагу.
– Убью, тварь!

– Охолони, Алексашка, - улыбаясь в бороденку, произносит князь и, уже обращаясь к пленнику, говорит: - Так ты, Гринька, к пану Чиниге? А-а, ну тогда ладно. Вон он, твой пан. Иди, докладывай, зачем пожаловал.

Мужик недоверчиво смотрит на Князя, который уже уселся на лавку и, будто бы потеряв интерес к нежданному гостю, что-то вполголоса говорит Федору. Продолжая недоумевать, Гринька находит взглядом Пана Чинигу и, опасливо покосившись на Алексашку, не поднимаясь с колен, семенит в угол с пленниками.

– Да погромче докладывай!
– неожиданно кричит ему в спину Светлейший.
– Чтобы нам тут хорошо слышно было.

Заикаясь и поминутно косясь на нависших над ним денщика и гвардейца, мужик поведал пану Чиниге, а заодно и всем присутствующим о том, как в заброшенную усадьбу, где они расположились, приехала повозка с какими-то людьми. Видя окруживших их хлопцев, двое мужиков схватились за самли и были тут же застрелены. Разоравшуюся бабу успокоили несколькими оплеухами и с пристрастием допросили. Оказалось, что хозяин усадьбы, направляясь по каким-то делам в Оскол, решил заглянуть в свое заброшенное имение, а заодно и переночевать в нем. Потому и были посланы вперед холопы с дочкиной нянькой, чтобы растопить печь, да навести порядок в паре комнат.

Вот Панас и послал Гриньку, доложиться пану Чиниге о скором прибытии хозяина усадьбы. И ежели пан сам не прибудет, то узнать, что делать - порешить боярина, али пленить?

– Боярин значит с дочкой едет, - подытоживает князь.
– А многль с ним еще народу?

– Баба гутаре, шо двое холопов всего осталось, - докладывает слегка осмелевший пленник.

– Что делать будем, Петр Алексеич?
– озадаченно спрашивает Федор.

– Надо выручать боярина. Не оставлять же его на растерзание этим, - князь кивает в сторону пленников.

– Многовато их. Может, сперва до Оскола доберемся, а там уже местный воевода отряд пошлет...
– начинает было Алексашка, но его перебивает Басманов.

– До Оскола нам дай Бог к рассвету добраться, да назад, ежели не мешкая да на санях, еще полдня. А Митрофан Жуков уже скоро должен подъехать, - говорит боярин.

– Видел я в прошлом году его дочурку, - вставляет князь.
– Она тогда уже девка хоть куда была. А нынче, небось, и вовсе красавица. Снасильничают ее, ежели вовремя не поспеем.

– Да и если Гринька скоро не вернется, они наверняка пошлют еще кого-нибудь, - вставляю свою мысль.
– Увидят, что их командиры пропали, найдут тех в сарае и сразу поймут, что что-то тут неладно. Могут и уйти из усадьбы.

– Сколько в усадьбе лихоимцев?
– спрашивает непонятно у кого Петр Алексеевич.

– Две дюжины без меня, - с готовностью сообщает Гринька.

– Оно понятно, что без тебя, - задумчиво говорит князь, поставив локоть на стол и опершись подбородком о кулак.

Воцаряется тишина, нарушаемая только слабым потрескиванием лучин да еле слышимым из-за дверей хрустом снега под ногами караульного. Треска дров и гудение огня в печи не слышно. Вероятно, все давно прогорело, а растапливать заново смысла нет.

Несмотря на то, что проспал и так значительную часть дня, глаза снова начинают слипаться. Сказывается тепло и сытость в желудке. Клюнув было носом, оглядываюсь - не заметил ли кто? А то опять насмехаться начнут. Но все смотрят на князя.

Встаю и молча выхожу из избы. Под удивленным взором топчущегося у крыльца гвардейца зачерпываю горсть не затоптанного снега и растираю лицо.

– У-ух, - передергиваю плечами, озябнув после теплого помещения и спешу назад, а то мокрые щеки уже довольно чувствительно щиплет морозец.

В доме все уже тоже на ногах. Меньшиков с гвардейцем уложили Савина спиной на лавку и привязывают ноги предателя. Покончив с ногами, развязывают ему руки и, заломив их под лавку, снова связывают.

Чинигу поднимают, и гвардеец волокет его за ворот из избы.

– Ежели что, кто-нибудь обязательно должен вернуться и порешить этого ирода, - князь кивает на привязанного к лавке.

– Может, сразу?
– предлагает Басманов.

– Нет, Федор Савелич, - отрицательно крутит головой Светлейший.
– Очень уж я хочу живьем его в столицу доставить, чтобы с тезкой своим Петькой Голицыным лбами столкнуть.

Понимаю, что нам предстоит ночной марш-бросок с целью не дать бандитам захватить или убить боярина Жукова с дочкой. Радости от предстоящего приключения не испытываю, особенно учитывая факт, что на каждого из нас будет по четыре врага. Но понимаю, по-другому эти люди поступить просто не могут. А я теперь с ними в одной компании. Хоть и доставалось мне от этой компании, в частности от несдержанного княжеского денщика, поболее, чем от бандитов...