Игрек Первый. Американский дедушка
Шрифт:
«Допустим, я мог на них повлиять… Но теперь от полуживых людей можно требовать лишь одного: надо ожить, не умирать…»
Игрек не был уверен, что этого хочет.
Алевтина, усидев кое-как в теле Судакова, подивилась своей прозорливости. Кошмарный сон о том, что она не сможет вернуться в свое тело из-за того, что его поспешат отвезти в морг, оказался в руку.
Вместилище души, доступное ее глазу, лежало в нескольких шагах, но было недосягаемо. Труп прелестной девушки похоронят, вдосталь посудачив
«Сколько мне суждено прозябать в прогнившем теле полудохлого старикашки?»
Тело Алевтины переложили на каталку и накрыли простыней.
— Она умерла?
Хрип Брокгауза вновь встревожил реаниматоров.
— Я полковник безопасности! — Алевтина вспомнила о своем чине. — Прошу всех присутствующих немедленно покинуть палату реанимации!
Люся со шприцем в руке двинулась к параноику, но реаниматор ее остановил.
— Не надо. Сердце не выдержит.
— Все, оставшиеся в палате, будут расстреляны! — совсем разошлась Тина.
Никто ее не боялся.
Оставалось последнее. Ведьма связалась по мобильнику с приемной мэра Коровко. Полковника Судакова сразу соединили с градоначальником.
— Поступило сообщение, что в Воробьевке заложена бомба. Немедленно свяжитесь с главврачом больницы. Все должны выполнять любые мои распоряжения! Даже если они кому-то покажутся нелепыми!
Коровко был совершенно согласен с полковником Судаковым. Через минуту в реанимацию прибыл главврач Гагаев.
Еще через минуту в палате остались двое: сумасшедший полковник и едва живая девушка.
Шестым чувством Игрек ощутил, что Брокгауз собирается сказку «О мертвой царевне и о семи богатырях» сделать былью. Кукловод мог ему помешать. Но не стал.
«Коровко слишком уж хлопочет из-за маразматических причуд чекиста, значит, они повязаны…» — никчемная и никчемушная мысль в Алевтинином положении.
О главном Ведьма старалась не думать: как произойдет оживление? Не отбросит ли чекист сандали в решающий момент?
Отвращение Тины к себе усилилось, когда она окинула взглядом белое, худосочное тело полковника. Не вовремя зачесалась попка, а вернее, жопа. Сердце от страха затарахтело в истерике, заныло, как перед концом света.
«Протянуть еще хоть четверть часика!» — эгоистичная молитва Ведьмы была услышана на небесах. Сердце отпустило.
Бесчувственная девушка на каталке, прелестная в своей беззащитности, показалась Тине неизмеримо выше обычных живых людей, погрязших в разврате и бессмысленной суете.
Возможно, поэтому ни малейшего сексуального желания великолепная статуя у плоти полковника Судакова не вызвала.
Восхищение своим телом не перешло у Алевтины в вожделение.
«Любовь или смерть!» — с таким лозунгом хорошо идти в последний бой, но не на каталку с неземным созданием.
Устроившись рядом
с мраморно — холодным телом, бесконечно любимым с раннего детства, Ведьма не испытала ничего, кроме жалости к самой себе. Той, которая вынуждена протухать в потрохах старпера.«Полюбить ее и умереть! Она прекрасна! Достойна резца Микеланджело!» — эстетические переживания не способствовали плотским устремлениям костлявого любовника.
У грубых мужчин есть свои животные уловки для распаления безжизненной плоти, но Тина о них не ведала.
В палату осмелилась заглянуть Люся, ожидая увидеть что-нибудь похожее на пожирание вампиром внутренностей своей жертвы.
— В чем дело? — визгливо вскрикнул полковник Судаков. — Кто мешает реанимации больной? Террористы?
— Не сдох еще? — вежливо осведомились медсестра у душевнобольного.
— Он будет с кем-нибудь трахаться на наших похоронах!
Обнадеживающий диагноз скучающего реаниматора донесся до слуха Алевтины. Но не возбудил в ней спасительного желания овладеть самой собой.
Осознав тщетность своих усилий по оживлению чувств контрразведчика, Алевтина вновь облачилась в его одежду.
— Реанимация трупа продолжится в более подходящих для этого условиях! — отрывистым, лающим тоном сообщил полковник Судаков публике.
— Где террористы? — осмелился спросить залетный журналист.
— Везде! — лаконично ответил чекист. — Где ваш пропуск? Как вы прошли через два кольца оцепления?
Если б не решетки на окнах, напуганный журналист выпрыгнул бы в окно.
— Я и не знал…
— Сдайте оружие! Приказываю всем сдать оружие!
Офицеры Безопасности узнавали своего шефа.
— Где мой адъютант?
Капитан Мухортых мячиком подскочил к начальнику.
— Я.
Полковник скептически обозрел мешковатую фигуру офицера: разъелся!
— Реанимация трупа продолжится у меня на квартире. Необходимо немедленно доставить туда тело. Справитесь?
— Так точно! А как же террористы…
— Пошлите их в жопу!
— Поздравляю с возвращением!
— Откуда?
— С того света!
— Как там, Сергей Палыч?
— Я дал подписку о неразглашении!
Мадам Судакову огорошило внезапное возвращение супруга из командировки. Офицеры бережно втащили в квартиру мертвую девушку и, по распоряжению Сергея Павловича, поместили ее на супружеское ложе Судаковых.
— Зачем нам чужой труп? — осмелилась открыть рот пышнотелая дама.
— Чужого трупа не бывает! — назидательно проговорил контрразведчик.
«Сереженька убил эту девушку! — мигом сообразила мадам Судакова. — Значит, она плохая».
— Все свободны! — прозвучало столь внушительно, что чекисты чертиками из табакерки высыпали на лестницу. — Я сказал: все свободны! — с ненавистью повторил Сергей Павлович, гипнотизируя свою супругу. — Иди к детям!