Игрек Первый. Американский дедушка
Шрифт:
— Бог простит… А я всего лишь полковник! Старый педераст!
— Вы не старый…
Глава восьмая
Капитан Мухортых был изрядно удивлен, когда полковник Судаков явился на службу в спортивном костюме.
— Сергей Палыч, что-то случилось?
— Безусловно, — загадочно ответил полковник. — Что с Мухиным?
— Вступил в контакт с призраком Андропова.
Очень интересно!
Мухортых смущенно помялся.
—
Сергей Павлович заподозрил неладное.
— Юрий Владимирович дал какую-то информацию?
Вместо ответа адъютант шумно выдохнул.
— Про меня?
— Сообщение лейтенанта Мухина требует проверки…
— Вы отправитесь на тот свет, капитан? — Судаков презрительно посмотрел на мямлю. — Что товарищ Андропов сказал про меня?
— Якобы он жалеет, что не отправил вас в отставку!
Больше ему на том свете пожалеть не о чем? Давайте сюда Мухина!
У Алевтины было искушение покопаться в секретных документах контрразведчика. Наверняка тот затевает какую-нибудь гадость, но беспомощная плоть на койке в дурдоме, принадлежавшая Ведьме, требовало защиты.
В кабинет ввели человека, которому физическое тело мешало достичь гармонии, поэтому он обходился с ним весьма небрежно: был небрит, нестрижен; чего доброго, давно не мыт. Возможно, и условия содержания в тюрьме Службы безопасности способствовали появлению у заключенного враждебности к своему телу — как к источнику разнообразных страданий.
— С Андроповым виделся? — спросил Судаков у лейтенанта Мухина.
— Чай пили вчера вечером, — просто, без всякого бахвальства сообщил Муха.
— А водку не пили? — сыронизировал контрразведчик.
— Водку — нет. И чай тоже — в переносном смысле пили. По жизни просто общались.
Судаков посуровел, причем не только лицом, а как бы всей фигурой.
Мухе даже померещилось, что на адидасовской блузе сверкнули полковничьи погоны.
— Попрошу без отсебятины! Если не пили чай — так и говорить: чай не пили!
— С Андроповым чай не пили! — отчеканил лейтенант Мухин.
— О чем беседовали?
— По вашей просьбе разговор я завел о вас.
— Про это я проинформирован. Как Юрий Владимирович оценивает сегодняшнюю обстановку в стране?
— Хреново оценивает.
— Это хорошо. Советы дает?
— Все время.
— Советов не слушать! Гнать его в жопу!
Капитан Мухортых вздрогнул всем телом и сделал вид, что к последнему заявлению своего начальника он не имеет никакого отношения.
— С Лаврентием Палычем виделся?
— Мельком.
— Как он оценивает обстановку в стране?
— Ужасно.
— Как он ко мне относится?
— Вас Берия не знает.
— Очень хорошо. Как относится к Президенту?
— Нежно.
— Ладно, пускай они выясняют отношения, а мы пойдем.
— На расстрел? — в голосе Мухи послышалась надежда.
—
С этим погодим.— Вызвать перевозку? — справился адъютант.
— Не нужно, Мы пешочком дойдем.
— Сергей Палыч! — встревожился Мухортых. — Может, хоть охрану?
Контрразведчик усмехнулся.
— Куда Мухин может от меня убежать! Разве что на тот свет!
Муха рассеянно кивнул:
— На тот свет пока не могу. А на этом — не все равно, где болтаться!
Алевтина не могла согласиться с последним замечанием Мухи. Безразличие, с которым тот воспринял свое освобождение, вызвало у его спасительницы разочарование. Стоило ей приносить себя в жертву похотливому старикашке!
Пограничник не удивлялся тому, что полковник вызволил его из тюрьмы. С дарованной ему свободой Муха не знал, что делать, и поплелся в Воробьевку.
— Туда тебе нельзя! — Алевтина не сомневалась, что через полчаса Судаков сцапает пограничника.
— А куда можно?
Не стремясь оказать майору Коробочкину благодеяние, Алевтина отвела Мухина к милиции и напутствовала:
— Скажешь, тебе к Коробочкину.
— А, — оживился Муха, — ему многие приветы передают! С того света.
— Вот и передай. И от полковника Судакова заодно. С этого света. Не забудешь?
Лейтенант Мухин с детской серьезностью помотал головой:
— Нет. Я помню, что вы еще на этом свете.
Майор Коробочкин дотошно восстанавливал все подробности служебного преступления, совершенного им в невменяемом состоянии. На это указывали и свидетельские показания, скрупулезно собранные сыщиком. Выходило, что оба преступления — Сизова и самого Коробочкина — по сути идентичны.
Сизов совершил поджог здания, не имея на это никаких причин. Действовал, как фантом. После совершения преступления глюк помнил о нем смутно, как с перепоя.
Сам Коробочкин, освобождая Сизова из-под ареста, действовал точно так же.
Два преступления, случайно поставленные рядом, высветили темные стороны друг друга. В обоих случаях Коробочкин заподозрил чужую волю, принудившую Сизова, а потом и самого Стаса действовать, как ей угодно.
«Кому было выгодно заставить Сизова поджечь Безопасность, я не знаю, — рассуждал сам с собой сыщик, — но кому позарез понадобилось забрать у меня Сизова — гадать нечего. Только Судакову. Следовательно…»
Сержант ввел в кабинет майора задержанного. Мухина.
— Ты откуда?
— Из Службы безопасности.
— Убежал?
— Ушел.
— Кто же тебя выпустил?
— Полковник Судаков. Он вам привет передал…
«Дьявольщина! Кажется, проклятый чекист знает не только, что творится у нас в ментовке… Он и в голову ко мне залез!»
Смятение сыщика Муха расценил по-своему.
— Полковник пока на этом свете.
Коробочкин оторопело уставился на полоумного: