Игрушка Двуликого
Шрифт:
…В забытую Богами деревеньку с омерзительным названием Болото мы вошли с последними лучами заходящего солнца. И, пройдя по единственной улице до постоялого двора, над дверью которого вместо вывески висел стоптанный сапог, ввалились внутрь.
При виде нас лица хозяина, пары подавальщиц и десятка посетителей залила мертвенная бледность. Впрочем, об учтивости они не забыли – первый арбалетным болтом вылетел из-за стойки и что-то пролепетал, а остальные сложились в таких глубоких поклонах, как будто увидели по меньшей мере принца крови.
– Быстрого Посмертия тебе,
Большой палец правой руки сам собой скользнул по зарубкам, нащупал последнюю и замер в неподвижности: Путь был пройден. Уже давно. А я все еще ходил по Горготу…
«Это не приветствие, а пожелание скорой смерти…» – отрешенно подумал я, шагнул вперед, вопросительно выгнул бровь и тут же почувствовал, как из-под лопнувшей коросты потекла сукровица.
За трое суток, которые прошли с нашего предыдущего появления, хозяин не успел забыть заданные мною вопросы, поэтому испуганно развел руки в стороны и замотал головой, старательно отводя взгляд от моего изуродованного лица:
– Не было! Ни одного хейсара!! Клянусь всеми Богами!!!
– Не было, ваша милость… Я – не видел… Ни одного чужака… – перебивая друг друга, затараторили посетители, а одна из подавальщиц украдкой начертила перед собой отвращающий знак.
– Надысь мой Рапша с охоты вернулся, так я и его поспрошала… – подала голос вторая. – Грит, не видел. Ни чужих, ни свежих следов…
Я мрачно кивнул, развернулся на месте и двинулся обратно к двери.
– Ваш-мл-сть, куда вы на ночь глядя? Мож, переночуете? – предложила она же. – Я б вам одежку простирнула тай заштопала…
При слове «переночуете» перед моими глазами возникла алая пелена, а ноздри явственно ощутили запах гари и паленой плоти.
Рука, как раз коснувшаяся двери, выбила ее наружу с такой силой, что чуть было не сорвала с петель, а метнувшаяся навстречу притолока еле-еле разминулась со лбом.
– Ваша милость, вам надо выспаться и нормально поесть… – догнал меня голос Шалого. – А еще тут, в Болоте, есть неплохой лекарь, который может обработать ваши ожоги…
Его слова, как, впрочем, и все, что не касалось поисков Унгара, скользнули по краю сознания и канули в небытие – вокруг было светло. А значит, можно было пройти вдоль дороги еще несколько перестрелов, высматривая следы тех, кто с нее съезжал…
…На утоптанную тропу, оставленную коровьими копытами, я наткнулся уже при свете Уны. Оглядел, задержал взгляд на отпечатавшемся в глине следе босой ступни и двинулся было дальше, но услышал усталый голос Арвена:
– Куда вы, ваша милость? А проверить эти?
Я равнодушно пожал плечами – мол, то, что эти следы оставило стадо коров, а не лошади, я вижу даже в полумраке, – привычно перетерпел боль в ранах и поплелся дальше.
Шалый хмыкнул, прибавил шаг, обошел меня с левой стороны и уставился в глаза:
– За последние три дня мы побывали во всех окрестных городках и деревнях! Раз те, кого мы ищем, в них не появлялись, значит, передвигаются не по дорогам и тропкам, а по лесам и полям. Честно говоря, я не верю, что удастся их там догнать, но если вы намерены продолжать поиски, то нам следует проверять каждую цепочку следов, которая отходит от дороги…
Я остановился
и изумленно уставился на него.– Вот это – следы стада из Болота. Каждое утро и каждый вечер по этому месту проходит несколько десятков коров. Если бы я хотел спрятать свои следы, то сошел бы тут с дороги эдак за полчаса до заката или сразу после рассвета…
– Сколько таких мест в округе, представляешь? – хрипло спросил я.
– Да, ваша милость, представляю! – кивнул охотник. – Много. А ведь еще есть следы тех, кто передвигается пешком…
Я сглотнул: Унгар и его побратим действительно могли продолжить путь пешком, просто бросив своих лошадей или продав их первому встречному!
– Хейсары – воины, которые умеют как выслеживать врага, так и путать свои следы… – сделав небольшую паузу, продолжил Шалый. – Ждать, пока вы их найдете, они не будут. Значит, с каждым часом, который мы проводим, мотаясь по этим дорогам, они уходят все дальше и дальше…
– То ес-сть, ты с-считаеш-шь, ш-што мы их уш-ше не найдем? – с трудом справившись с очередным приступом бешенства, прошипел я.
Арвен упал на колени, по-хейсарски подставил шею под удар и горько усмехнулся:
– Представьте, что вы съехали с дороги вот в этом месте. А потом скажите, где бы вы могли оказаться за три прошедших дня, если бы хотели уйти от преследования?
Представил. С хрустом сжал кулаки и невидящим взглядом уставился на Уну: за трое суток я мог добраться городков в шесть-семь тут, в Вейнаре, и в пару-тройку – за его границами!
– Для того чтобы осмотреть все тропы, по которым они могли уйти, двух человек слишком мало… – мрачно буркнул Шалый. – А ведь эти парни могут снять с себя хейсарское шмотье и лечь на дно в трущобах крупных городов!
«Найду и там…» – подумал я, заметил, что Уна в гневе скрывает свой лик за иссиня-черным облаком, и заскрипел зубами: клятвы, данные Богам, не нарушают! А я, по сути, только что собрался забыть про свою!!!
…Часа через два – два с половиной я сидел в десятке шагов от крошечного костра, разожженного Шалым на опушке леса, и невидящим взглядом смотрел в пляшущее пламя. Мыслей не было – перед внутренним взором мелькали воспоминания из недавнего прошлого, в большинстве своем связанные с Унгаром.
Он, чешущий затылок и пытающийся понять, зачем представлять трактир и жмущиеся к нему домишки деревней…
Он, сидящий на корточках с деревянным «пером» в руке и, высунув язык, рисующий на земле вертикальные полоски…
Он, восседающий на коне со счастливой улыбкой на губах и ожидающий, пока Мэй согласится вверить ему свою честь…
Картинки, сами собой возникающие перед глазами, были ярче, чем тогда, в прошлом: вглядываясь в лицо Ночной Тиши, я замечал то родинку, проглядывающую сквозь усы, то черное пятнышко зубной гнили [210] на левом верхнем клыке, то белые «лучики» незагорелой кожи в уголках вечно прищуренных глаз.
210
Зубная гниль – местное название кариеса.