Игрушка Дьявола

Видимо, мне этого как раз и не хватало для полноты ощущения всей картины – увидеть её широко распахнутые зелёные глазки, услышать звонкий голосочек, царапающий по эрогенным нервам обжигающей стимуляцией… осознать до конца, что она действительно другая. Пусть и сильно похожа, но всё равно. Моя память не настолько идеальна, чтобы по прошествии стольких лет досконально совместить один в один увиденное и почти забытое. Мне хватило с лихвой и того понимания, что вы просто как сёстры-близняшки почти идентичны, но по любому разные в своих исключительных мелочах.

И, что странно, мне нравилось находить в ней все эти отличия. Именно они меня и заводили больше всего, как и её запах, и её физическая близость с той обособленной химией, на которую заводишься с полуоборота, как озабоченный самец по весне на аромат текущей самки. Разве что у людей всё немножко сложнее и не каждую ты уже готов припечатать к ближайшей стенке и выебать без излишних прелюдий. А с моими глубокими психо-травмами, связанными с похожей на неё особой, это всего лишь вопрос времени.

Мог ли я остановиться после такого? Даже если и мог, то, скорее, только с чужой помощью. Но она так и не подоспела. Пойманного страшным монстром Воробушка, так никто и не спас. И меня, наверное, тоже.

Нельзя остановить того, кто уже попробовал это сильнейшее наркотическое зелье и попросту провалился в глубокий транс, отдав на растерзание внутренним демонам и свою душу, и здравый разум. А вместе с ними и свою глупую жертву. Только убивали её вовсе не морально и не ментально, а буквально, физически, моими руками, распиная и растлевая по белоснежному хлопку постельного белья, будто хрупкого мотылька по пергаменту. И чем глубже я погружался в этот дикий угар откровенного безумия, тем сильней у меня рвало крышу и заводило до максимально критического предела.

Сердце не просто таранило свихнувшейся аритмией по грудной клетке, вискам и горлу, вторя болезненным спазмам острого возбуждения в головке члена, но и доводило вместе с убойными дозами адреналина до необратимого срыва. Казалось, я буквально горел в этой чёрной эйфории, теряя себя окончательно с каждым новым толчком и нещадным проникновением в чужую боль. Даже запах крови и слабое понимание на подсознательном уровне, что мне стало легче двигаться, потому что я разорвал слишком узкое для меня влагалище, получив тем самым очень обильную “смазку”, ещё сильнее подхлестнули вконец одуревших во мне демонов.

Остановиться? Как? Да я уже готов впиться в её нежную плоть зубами и рвать теперь не одним лишь членом. Заполучить столь сладкий наркотик и не сойти при этом с ума под его несовместимым с жизнью воздействием? Удивительно, что я и сам едва не словил инфаркта на последних секундах бешеного апогея. По крайней мере, ослеп на несколько секунд уж точно. И отупел. Возможно даже выпал на какое-то время из реальности, но не из сознания, поскольку сумел запомнить то, что делал тогда, более-менее осмысливая каждый из своих пугающих поступков.

Как зачарованно рассматривал неподвижное и даже в темноте гостиничного номера неестественно бледное лицо спящего Воробушка. Как касался его кончиками пальцев, проверяя насколько она настоящая и всё ещё живая, улавливая рецепторами кожи её очень слабое дыхание из приоткрытого ротика. Хотя и не знаю точно, что бы хотел с ней сделать ещё сильней всего – раздавить в своих руках, вырвать из груди сердце, чтобы не мучалась или… А вот или никак не желало принимать конкретной формы и точного диагноза. Пока окончательно не провалилось вместе с сознанием в глубокий сон. Или в кромешную черноту…

Наверное, я и не просыпался, а, скорее очнулся, мало что при этом соображая и понимая. Как обычно и бывает, когда приходишь в себя в незнакомом тебе месте, пытаясь через какое-то время вспомнить, где ты, что за хрень тут происходит и какого ты тут вообще оказался. Правда, в данном случае всё выявилось куда плачевнее, чем можно было ожидать изначально. Память не стала играться со мной в угадайку, чуть ли не сразу ткнув носом в лежавшую рядом бездыханным белым трупиком девичью фигурку. Даже полусумрак ночной комнаты не смог исказить черты её неподвижного лица в плохо узнаваемую “маску”. Размётанные по подушке густые тёмные локоны, которые я точно мотал до этого на кулак и пропускал через их тонкий шёлк свои пальцы, и эта поза абсолютно обездвиженного, зато какого совершенного тела… Размякшая, застывшая и такая далёкая от окружающей нас реальности.

– Да твою ж блядь! – мою лёгкую прострацию срывает в мгновение ока грубым и моментально отрезвляющим ударом под дых, как только взгляд останавливается на её раздвинутых бёдрах.

Во всяком случае, искать источник чуть тошнотворного запаха железа было уже излишним. Я нашёл его прямо под ногами изнасилованной мною “спящей” красавицы в виде чёрно-бордового и очень даже большого пятна на когда-то безупречной белой простыни. Разъяснять мне на пальцах, что это за пятно, не было никакой нужды. Я прекрасно понял откуда оно взялось, и кто стал главной причиной его появления.

Поэтому и подскочил, как ошпаренный, окончательно приходя в себя и возможно даже трезвея. Слава богу, на прикосновения она была ещё тёплой, да и пульс хоть какой-то, но всё-таки прощупывался. Уже относительно неплохо, хотя мне не стоило никакого труда набрать нужный номер телефона и разобраться со всей этой геморройной ситуацией давно проторенным способом. Вместо этого я какого-то лешего пошёл в ванную, но не для того, чтобы обмыть себе член и живот от уже запёкшейся на них крови, а взять оттуда банный халат и полотенце для рук. И, конечно же, и то и другое были ослепительно белоснежного цвета, как какая-то циничная насмешка или издёвка.

Хотя, сейчас мне было на всё на это глубоко посрать. На данный момент меня волновали куда более приоритетные проблемы. Но и ответить на вопрос из-за чего я больше всего переживал или волновался тоже было несколько сложновато. Скорее злился. И очень сильно. Причём не знаю, на кого больше.

А ведь и вправду мог только позвонить куда нужно. Тогда почему не позвонил? Почему сам повёз её почти в ближайшую больницу, связываясь по дороге с нужным там человеком? Наверное, я уже никогда не отвечу хотя бы самому себе на все эти дурацкие вопросы. Потому что вполне себе очень даже скоро, в один из ближайших часов их назойливые атаки по голове (или в голове) попросту оборвутся и заглохнут в вечной немоте. Когда почти уже на рассвете я буду стоять у изножья больничной койки в одиночной палате премиум-класса и задумчиво, исподлобья глядеть в обескровленное личико всё ещё спящей Юлии Русиновой, прокручивая в памяти события уже прошедшей ночи и связанные с ними планы на ближайшее грядущее. О, да. Неизбежного грядущего.

– Не переживайте. С ней всё будет хорошо. Только придётся немного подождать, чтобы всё затянулось и зажило. И бесплодия от такого вообще никогда не бывает.

Громкий шёпот заглянувшей в палату дежурной сестрички вывел меня из очередной прострации и даже заставил иронично усмехнуться в ответ.

– О последнем я как-то и не задумывался. Но спасибо за соучастие.

– К тому же это не послеродовые разрывы, уже через пару дней и боли не будет чувствовать. И швы сами рассосутся, без надобности снимать их в больнице. Две недели максимум и будет вертолётить, как ни в чём ни бывало. Ну и… всё такое.