Игры без чести

— А зачем мне бояться?

Он переспросил:

— Как? — Это ненужные мысли, — объяснила Людмила, и тут нельзя было не согласиться: и впрямь ненужные…

То, что ей нужно, было очевидно для Вадика и непостижимо для Славки, у которого всегда туговато складывалось со своевременным распознаванием ключевых женских флюидов, направленных на его участие в реализации их основных инстинктов. На четвертом сеансе он, как учили, положил руку ей на бедро, Людмила глубоко вздохнула, и было видно, как под повязкой приподнялась бровь. Они поговорили немного о куннилингусе и что это ее фантазия (с фантазиями в незамусоренном Людмилином мозгу была напряженка), причем тут она совершенно спокойно допускала, что выполнять остро-популярную в новом тысячелетии процедуру может и не обязательно муж.

— То есть ты можешь представить на его месте кого-то другого? — Да, кого-то, — спокойно ответила она, и было ясно, что в качестве потенциальной угрозы матримониальным узам эта фантазия ее никак не беспокоит.

Потом Слава исчез на десять дней, и это были очень напряженные дни. Людмила нервничала, что прозевала сигнал, пару раз сорвалась на детях и на муже и зачастила к Вадику, будто интуитивным чутьем ощущая его близость к эпицентру ее страстей. Страсти были новыми и не очень приятными. Наконец Слава позвонил ей с только что купленного «лайфовского» номера и сказал, что у них нет необходимости больше видеться, так как Людмила такая цельная, сильная, целеустремленная личность, что сама кого угодно научит, и что работать с ней было огромное удовольствие. И вот тут ее голос дрогнул. Видать, зимний авитаминоз, дефицит солнца, проблемы на работе — плюс предменструальный синдром. Она говорила почти сквозь слезы:

— Не знаю, зачем вы это делали, но я поняла очень многое, то есть почувствовала, что начинаю понимать что-то очень важное, что не могу предсказать, не такое скучное, как вся моя построенная жизнь, что эта авантюра, чувство опасности, что вы попали с этим в точку, эти надписи на асфальте… Я уже на грани, но нужно сделать еще один шаг!

— Какой? — мягко, почти шепотом спросил Слава после небольшой паузы.

— Не знаю! Я не знаю какой! Просто мне очень жаль… бросать вот так на полпути. Вы думаете, я готова? Я пока еще не готова!

— Увы, программа такова, возможно, несовершенна лично для тебя. Но учти, что в отличие от стандартного тренинга, чей эффект чувствуешь моментально, зато он иссякает вместе с эйфорией в течение первой же недели, — этот начнет прорастать в тебе постепенно, через год и через два ты будешь слышать его отголоски.

Она молчала, жмурясь, прислонилась лбом к окну.

— Хочешь, познакомимся, так сказать, в реале, в неформальной обстановке?

— О господи, да, конечно!

— Ты сможешь задать мне некоторые вопросы, уверен, у тебя они накопились. Сегодня вечером, например, в «Планете суши» на Республиканском стадионе?

Людмила почти не нервничала, потому что знала, что встретится просто с доктором, который теперь все больше представлялся ей невысоким пухленьким дядечкой с мягкими теплыми руками, с пальчиками как сардельки, не имеющим ничего общего с доберманообразной тенью, отслоившейся как-то от темных глубин ее подсознания. Ровно в половине восьмого Людмила отправила на «лайфовский» номер сообщение: «Я почти тут». Он ответил: «Заходи». Людмила стояла в дверях японского ресторана среднего класса, расположившегося на первом этаже Киевского планетария. Все места были заняты, возле хостес на пороге топталось еще несколько посетителей. Людмила вспомнила, что при всей своей любви к японской кухне избегала ходить в этот ресторан с подругами, потому что тут после работы всегда многолюдно, а места они не бронируют.

— Добрый день, — обратилась к ней девушка в длинной красной юбке.

— У меня встреча, — хрипло и резче, чем хотелось, ответила Людмила, внимательно изучая зал. Хостесс закивала и ушла. Одиноких мужчин было двое, и оба успели бросить на нее по беглому взгляду и отвернуться. Хостес объясняла трем топчущимся в дверях посетителям: «Ожидаем два столика». Людмила отошла немного в сторону, к бару, чтобы ее было хорошо видно, и стала звонить маэстро. Тот, оказывается, еще был на улице, сказал, что задержался, вот уже идет.

В отличие от экспрессивного, шумного и, казалось бы, совсем ненадежного Вадика Славка, несмотря на всю свою обстоятельность, часто опаздывал даже на важные деловые встречи.

Людмила вышла на ступеньки планетария и пристально всматривалась в толпу, идущую по тротуару, выныривающую из подземного перехода с зеленой буквой М.

То, что это он, Людмила поняла сразу, все тем же внутренним чутьем. Высокий, представительского вида офисный работник в черном коротком пальто, какие носят пижоны и политики, широкоплечий, идет большими шагами, немного подавшись вперед, в одной руке небольшой кейс, скорее всего, с ноутбуком, в другой — горящий большим цветным дисплеем коммуникатор. В очках в тонкой золотой оправе, немного обеспокоенное лицо, на вид лет тридцать, тонкий, чуть острый нос, волосы светлые, высокий лоб с залысинами, светлые глаза, чуть бегающие, бледные суховатые губы, будто сложенные буквой О: в целом очень пристойный вид, интеллигентный, и, конечно, чувство, что уже где-то его раньше видела.

— Привет, — просто и без улыбки сказал он, нагнулся и поцеловал в щеку.

Людмила на миг вспыхнула, мелькнула абсурдная и тревожная мысль, что их может увидеть кто-то из знакомых. Ее кто угодно мог поцеловать в щеку, и она бы не сочла это чем-то нуждающимся в каком бы то ни было оправдании перед кем бы то ни было, но тут творилось нечто совсем иное.

— Там все забито, давай подумаем, куда можно пойти. Там есть «Тайм-Аут», — сказала Людмила.

— Да, тут на самом деле навалом всего. Ты сама-то куда хочешь?

— Да мне, собственно, все равно.

— Пошли в «Ани», — он кивнул на алую неоновую вывеску во внутреннем дворике торгового центра на противоположной стороне улицы.

— Там не была никогда, я не хочу ничего пафосного, там не пафосно? — Ну… так, — он неопределенно поморщился, пожал плечами, — там нормально… идем.

В армянском ресторане было уютно и душевно, на верхней плоскости серых, будто вылепленных из мокрого песка стенок овальных «хижин», разделяющих столики, горели толстые белые свечи, и все было залито каплями растаявшего воска — очень красиво и интимно. Они сели не напротив друг друга, а через угол, так что при желании можно было касаться локтями. Говорили примерно о том же, о чем и на семинарах. Людмила ликовала, все складывалось именно так, как она хотела. Пару раз звонил Юра, она спокойно отвечала, что сидит в «Ани» с тренером.

— Кстати, как называется этот тренинг? Никто не может произнести. Я узнавала, там, в Пуще, была тренинговая компания, ЗАО какое-то, а вот на логотипе что написано?

— А, это, — Слава засмеялся, вспоминая Вадиково детское увлечение поросячьей латынью, которая не имеет к латыни никакого отношения — просто в словах меняется порядок букв и добавляется «ay», делая выдуманное Вадиком вполне нейтральное название New Life Destinations загадочным и похожим на латинский афоризм: Ewnay Ifelay Estinationsday.

— Это некоторого рода шифровка, — сказал Слава и попросил еще сто грамм коньяку. Людмила, начавшая с «Алазанской долины», тоже попросила коньяк.

— Вот эти вот ваши шифровки, знаки, это все так глупо и так интересно, — сказала Людмила. — Это напомнило мне летний лагерь в Буче, там у нас были всякие задания, полоса препятствий.

— Ты чувствуешь, что прошла определенную полосу препятствий? И знаешь, ради чего?

— Да, чувствую. Ради чего, не знаю, но ведь не это главное, главное участие. Вот почему я вспомнила лагерь.