Игры мажоров. Хочу играть в тебя

— Да. Да, хорошо, я понял. Я приеду, — опускает руку с телефоном и говорит в никуда: — Катя умерла. Похороны в субботу, я должен там быть.

***

Никита улетел рано утром. Он хотел, чтобы я полетела с ним, но я отказалась наотрез. Не сказать, кто я такая, не получится, а вряд ли Ермоловы будут рады видеть дочь Дарьи Топольской. И я не горю желанием встречаться с этими людьми.

Ник мог воспользоваться своим правом и меня заставить, но не стал. Наверное, он тоже понимает, что мне там не место.

— Я не могу тебя запереть на все выходные, Маша, — сказал он, стоя на пороге. — Просто помни, что дверь ты никому не открываешь. Если что-то покажется подозрительным, вызывай полицию. Я вернусь в воскресенье вечером, это всего два дня.

— Напиши, что ты долетел, — попросила вслед. Никита ничего не ответил, но через пять часов от него приходит короткое «Я на месте».

Я в ответ отправляю «Ок» и больше его не трогаю. Но чем ближе вечер, тем мне неспокойнее. Дом кажется слишком пустым и холодным, я еще никогда не оставалась одна в таком большом доме.

Когда за окнами темнеет, включаю свет во всех комнатах, даже в гардеробной. Но все равно, когда тишину разрезает звонок домофона, вздрагиваю от неожиданности. Я никого не жду, и сколько я живу у Никиты, к нему никто не приходит без приглашения.

Испытываю острое желание спрятаться в кладовке или подвале, хоть их тут и нет. И шкафов нет, только на кухне. А еще хочу, чтобы рядом был Никита, с ним совсем не страшно.

Сжимаю в руке мобильный телефон, медленно подхожу к экрану домофона и не могу сдержать удивленного возгласа, когда вижу Демьяна, сидящего в инвалидном кресле.

Глава 31

Маша

— Маша, я знаю, что ты дома, открывай! — зовет Демьян, мне слышно его через дверь.

Нажимаю кнопку переговорного устройства. Стараюсь совладать с голосом, чтобы он не звучал ни жалобно, ни испуганно.

— Здравствуй, Демьян. Никиты нет дома.

— А я не к Никите. Я к тебе.

— Ко мне? — сглатываю. — Я тебя не приглашала.

— Я думал, мы друзья, — он явно шутит, но мне даже здесь чудится угроза. Это меня так Топольский напугал, или я сама себя накрутила?

— Значит ошибся, — дышу глубоко, чтобы не сорваться в истерику.

— Даже кофе не угостишь?

— Ты специально тащился сюда через весь город, чтобы выпить кофе?

— Чего ты такая дерганая, Маша? — а вот сейчас он похоже в самом деле удивлен. — Нет, не специально. Я теперь здесь живу недалеко, мы с Никитой давно искали мне дом. Знаешь, все эти студенческие городки не для меня. Слишком много движа.

Он говорит, я молчу, опираясь о стену.

— Так что насчет кофе, Маш? — Демьяну надоедает слушать тишину.

— Извини, я здесь не хозяйка, — развожу руками, хоть он меня и не видит, — гостей принимать не могу. Вернется Ник, тогда и приходи. Могу скинуть денег на чашку кофе, дай номер карты.

Последнее предложение было явно лишним, но меня уже понесло. Демьян, видимо, тоже так считает.

— Зря ты так, Маша, — качает он головой, и я еще больше убеждаюсь, что сделала все правильно.

Демьян разворачивает коляску и скрывается за забором. Хватаю телефон. Никита был в сети пять часов назад. Демон... тоже.

Пишу Топольскому:

«Приходил Демьян, говорил, что в гости. Я не открыла»

Несколько минут раздумываю и пишу Демону:

«Это был ты?»

Оба сообщения ожидаемо зависают. Даже не надеюсь уснуть, поэтому просто заворачиваюсь в плед и ложусь на кровать, не раздеваясь.

***

Я все-таки проваливаюсь в сон, потому что от резкого сигнала домофона буквально подпрыгиваю на кровати.

Он трезвонит не переставая. Выпутываюсь из пледа и спускаюсь по ступенькам, прижимаясь спиной к стене. С одной стороны, с включенным светом не так страшно, с другой — в сияющем огнями как новогодняя елка доме ноль шансов притвориться, будто никого нет.

Но когда вижу экран домофона, по коже ползут мурашки. Там, с той стороны двери Лия.

Вид у нее жуткий. Она беззвучно открывает рот, руки сложены на груди в молитвенном жесте. Волосы мокрые и растрепанные, лицо перекошено от страха, в глазах застыл ужас.

Рука сама тянется к кнопке переговорной системы. Нажимаю, и воздух вокруг наполняется умоляющим, обреченным шепотом.

— Мари, Мари, дорогая, милая, прошу, — Лия испуганно оглядывается и прижимается к стене дома, — умоляю, впусти меня. Мне так страшно...

Мне самой так страшно, что колени трясутся.

— Лия? Что ты здесь делаешь? — связки отказывают, невольно шепчу вместе с Лией. — И кто «они»?

Но она так напугана, что меня не слышит. Некрасиво кривит рот, слезы градом текут по лицу. Она их не вытирает, стучит сжатыми в кулаки руки рядом с камерой.

— Пожалуйста, Мари, они меня убьют...

Мои нервы на пределе, и когда она всхлипывает, нажимаю на разблокировку двери. Быстро открываю замки, распахиваю дверь и хватаю Лию за руку.

— Сюда, скорее.

Она поднимает голову, внезапно вокруг моего запястья смыкаются цепкие пальцы. Лицо Лии озаряется мстительной ухмылкой, она с невиданной силой дергает меня обратно, и я вылетаю за порог, чуть не сталкиваясь с ней лбами.

— Ты что, всерьез думала, что я его тебе отдам? Доверчивая дура! — зло бросает в лицо Лия, отпускает мою руку и отходит в сторону.

Бросаюсь назад в дом, но на пути вырастает массивная фигура.

— Ну что, попалась, птичка? — омерзительно знакомый голос Феликса раздается из темноты, а мои руки оказываются зажаты в железных тисках.

Тошнота подступает к горлу, потому что я знаю, кто это.

Коннор.

— Я же обещал, что ты покатаешься на моем члене, малышка, — хрипло проговаривает он над ухом.

Изворачиваюсь, чтобы укусить его за руку и ударить коленом в пах. Но Коннор одной рукой перехватывает меня под подбородок и приподнимает над землей.

— Маленькая сучка, ты еще будешь упираться?

— Все, Мари, ты проиграла, — сухо звучит еще более отвратительный голос, и я узнаю Саймона.

Сцепляю зубы так сильно, что сводит челюсти. Мне нечего им сказать. Я попалась как самая последняя дура, Лия абсолютно права.