Игры с огнем

Вспомните прямо сейчас самый яркий момент, когда вы растворились в каком-то мгновении, наслаждаясь им и боясь спугнуть? Только однажды я чувствовала что-то подобное. Мне было лет пятнадцать, и после долгого учебного дня я уснула в своей комнате, на своей кровати и сладко продрыхла три часа, а на закате проснулась, укутанная закатными лучами солнца, теплыми и ласковыми, пробивающимися сквозь ветви цветущей вишни. Лучи играли бликами на темно-фиолетовом покрывале, на блеклых обоях в цветочек, на потертой и исцарапанной столешнице письменного стопа, преображая все вокруг. Я чувствовала тепло, не простое, а настоящее волшебное обволакивающие, будто солнце решило подарить его только мне, только сегодня, чтобы показать, как взгляд человека может преображать даже самые безнадежные и безвыходные ситуации, стоит только раз попробовать. И с тех пор я всегда вспоминаю то мгновение яркого солнечного тепла и счастья, когда мне плохо, тоскливо и одиноко. С тех пор я смотрела на мир другими глазами и пыталась во всем найти хоть каплю радости, хоть лучик надежды, хоть частицу того, что превратит абсолютную безнадежность в решето темных грозовых туч с дырками от пробивающихся солнечных лучей.

Я улыбалась здесь так часто, что иногда начинали болеть мышцы лица, и радовалась тому, что мгновения полного счастья и умиротворения складываются в копилку с каждым новым днем.

Дариэн показал мне библиотеку Обители Знаний, и она потрясала своими размерами. Огромное круглое помещение без окон, сводчатый потолок тонул где-то в вышине, расписанный древними символами и загогульками, а стены уставлены полками с книгами, свитками, фолиантами и подшивками. В середине помещения полки стояли так близко друг к другу, что нам с Вольным приходилось тереться носами при столкновении и втягивать живот, прижавшись к полкам спиной, чтобы другой мог протиснуться дальше. Эти ситуации часто приводили к тому, что дракон драматично закатывал глаза, а потом наклонялся и целовал меня так, будто иначе он не сможет сделать и шага. Я обхватывала его затылок, вставала на носочки и притягивала к себе жадные губы, наслаждаясь его горячим дыханием, его прерывистыми и сбитыми речами о том, что это в последний раз, что Дариэн его убьет, а Дакки заставит вычищать языком отхожие места. Я смеялась и расстегивала на Вольном рубашку, медленно, глядя прямо в его ненасытные янтарные глаза, горящие диким желанием. Дразня, проводила пальцами по груди, останавливаясь на пряжке ремня. Дракон откидывал голову, кладя ее на полки с книгами, ловил руками мои пальцы и целовал их так, будто они дарили ему самый сладостный нектар, питающий тело и душу, а потом протискивался мимо и продолжал искать то, что ему было нужно, как ни в чем не бывало.

Я же помогала ему в том, что таскала на столы все, что он выбирал.

Вольный не врал, когда говорил, что он особенный, у него был свой дар, тоже редкий среди драконов. Он все детство провел в стенах библиотеки и вскоре Дариэн понял, что его сын разбирается в древних письменах, читая то, что даже он не мог понять. Отец продолжал развивать дар сына, подсовывая тому свитки с песнями и стихами, сложенными тысячелетия назад. Каким-то самому Вольному не известным способом, он разбирал символы и начертания, скопированные с камня, складывал их в тексты и придавал им смысл.

Вольный знал, что если ему дадут время разобраться с легендой, то рано или поздно, он поймет ее содержание, прочтет то, что утаил Серый и поможет мне услышать ту часть, где предоставляется Выбор. Поэтому я помогала, как умела, стараясь особо не мешать и не отвлекать дракона, хотя иногда наши занятия прекращались далеко не невинно.

– Ты ведь моя жена, - шептал Вольный, обнимая так, как будто я собиралась в любую минуту раствориться в воздухе, - ты выпила мою кровь и я могу делать с тобой все, что захочу!

– Но не будешь этого делать, - останавливала я его руки, - потому что мне итак очень тяжело разобраться в себе.

Вольный смотрел на меня с какой-то мучительной тоской, но, казалось, не хотел портить гармонию наших отношений и во всем шел на уступки. Например, катал меня на спине, а я хохотала и уже совершенно бесстрашно смотрела вниз, на пролетающие мимо зубцы скал, на редкие проплешины зеленые и островки чахлых рощиц среди буйного царства камня.

– Ты настоящая Наездница, Маша, - говорил мне Вольный, как только мы устраивались с книгами в одной из облюбованных рощиц, подальше от глаз Дариэна и остальных отверженных драконов. Их внимание было мне неприятно, тем более сами они выглядели слегка отталкивающе и смотрели так, как будто я принесу с собой одни лишь беды и несчастья. Я знала, что за моей спиной маячит тень Белой Драконицы, отца-императора и Драко - Черного дракона, но только я сама могла решить, кто, в конце концов, победит и они понимали это, оставив нас с Вольным в покое. Никто из них не желал возвращения пропавшей когда-то дочери Золотого Дракона, ведь она раз и навсегда изменила исторический ход событий, образовав новые энергопотоки, которые теперь питали Город и всех его жителей, ничем не одарив Скалистый край.

Я наслаждалась полетами и той силой, которая вливалась в меня с каждым новым взмахом крыла Вольного. Мои руки с теперь с легкостью сосредотачивали энергию и направляли ее на тот предметом, о котором я думала. Так, например, я могла снять книгу с помощью магии с самой высокой полки, не прибегая к помощи ветхой стремянки, этого не мог даже Дариэн, настолько магия драконов обнищала. Вся сила энергопотоков шла на то, чтобы поддерживать бытовые условия на том уровне, который нужны для выживания, но не жизни и тем более процветания. Я старалась развивать свои возможности и для того, чтобы как-то помогать отверженным, например, направлять магию на ткани, увеличивая полотна в десятки раз. Драконята из ближайших земель прозвали меня за этот фокус чудесной драконицей, и так и пошло.

– Вон, смотрите, идет та чудесница из Обители, наверное, снова будет фокусничать.

– Нет, она идет в рощу книжки изучать и практиковать свои магические приемчики, - важно отвечали драконы постарше, а я радовалась, что хоть для кого-то была не опасной дочерью императора, а чудесной волшебницей, сбежавшей из Обители в лес творить чудеса.

– Ты становишься популярной среди Отверженных, - прокомментировал Вольный.

– Я хочу быть не популярной, а полезной, - отвечала я дракону, - неизвестно, сколько еще времени пройдет, прежде чем Драко догадается, кто стал в Скалистом краю так известен применением магии.

– Думаешь, он догадается?

Я грустно улыбалась Вольному, стараясь поддержать его уверенность в том, что Черный Дракон не так умен и проницателен, как кажется, а сама в тайне надеялась, что Драко ничего не предпринимает, потому что просто боится возвращать меня отцу-императору на растерзание. Я отчаянно скучала по нему, понимая, что узнав правду, муж отдалится от меня навсегда. Как тогда исполнять советы Спящего дракона и избавлять Драко от чувства вины? Белая Драконица спала где-то глубоко внутри, подставляя чешуйки под лучики тепла от моей души, полной покоя, тишины и умиротворения. Возможно, она понимала, что рано или поздно я буду поставлена в такие условия, когда мне снова придется искать ее помощи, а, может, просто любила и наслаждалась счастьем вместе со мной. Ведь непонятно, кто из нас выбрал Вольного, кто откликнулся на его зов и отдал ему себя в полете. Я не могла разобраться в своих чувствах, настолько они были запутанными, но знала, что мне нужна эта пауза, эти мгновения тишины в рощах и пыльной библиотеке, эти поцелуи украдкой и жаркие прикосновения, граничащие с опасностью. Обнимая Вольного, я понимала, что еще немного и узнаю, чьи руки тянутся к нему с такой любовью: мои или Белой Драконицы. Когда дракон целовал мои губы, сознание как бы раздваивалось, растворяясь в ласках и терзаясь от чувства вины перед Драко. Один голос подначивал закончить все здесь и сейчас, другой настойчиво приводил в чувство, отвешивая пинки и даря оплеухи яркими моментами близости с Драко. Это сумасшествие приводило к тому, что я понемногу отделяла голоса один от другого. Совсем скоро я пойму, кто из нас выбрал Драко, а кто вышел замуж за Вольного, а пока мне предстояло сделать еще один шаг к сближению. Решающий шаг, который расставит все точки над моим двоеженством, и собиралась я сделать это сегодня.

– Где позанимаемся?
– как всегда спросил Вольный за завтраком.

– Как можно дальше от драконов, где нам никто не помешает. Есть кое-что, в чем мне нужно срочно поупражняться, поможешь?

Вольный кивнул, явно не понимая, что я задумала и какая роль отведена моему новому другу.

Глава вторая.

Потанцуем?

Мы танцуем в странном танце,

Пелена перед глазами,

То спускаемся на землю,

То взлетаем ввысь вдвоем.

Яд любовного напитка

Пьем опухшими губами

От безумия поцелуев,

Медленно по капле пьем...

– Что должна делать драконица, чтобы уравновешивать в себе магию?
– мучил меня Дариэн как на экзамене, а я посматривала на земляничное варенье и хотела только одного - намазать этот сладкий ароматный джем на булочку и съесть!
– Маша, я должен повторить вопрос?

– Должна сосредоточиться на энергии, представить себе ее как нечто материальное и пропустить сквозь себя, представляя, как она наполняет меня постепенно словно вода в сосуде.

– Без резких всплесков, Маша, плавно и равномерно. Наполни себя энергией и попробуй удержать в воздухе два предмета на одном уровне как можно дольше.

Я сосредоточилась, чувствуя тепло, заполняющее меня изнутри, которое тонкой струйкой текло от стен замка. Я продолжала черпать энергию из прошлого, боясь отнять у отверженных то, чего им итак не хватало. Вверх плавно поднималась пышная румяная булочка и вазочка с земляничным вареньем.

Вольный расхохотался, стеклянная вазочка нырнула и разбилась, оставив на столе ярко-розовую кляксу.