Игры скучающих купидонов

Я только представила, как сильно Чудище может меня удивить. А как напугать…

От этого «напугать» внизу живота стало горячо, а в коленках образовалась неимоверная слабость. Ноги так и подкашивались.

Не виси я распластанная на стене, наверняка растеклась бы лужей по полу.

Рассудив, что Чудище хоть и чудище, но оно родное, русское, а я завсегда между русскими и американцами выбираю своих, вздохнув, скромненько так заявила:

— Чудище хочу.

Чудище (ведь лица его в темном коридоре я так и не видела) растерянно помолчало, потом хмыкнуло и произнесло явно с сарказмом в голосе, что сильно меня удивило:

— Вот ты какой, Цветочек аленький. Что ж. Будет тебе Чудище.

Кровать, освещаемая уличными фонарями и рекламными бликами, казалась огромной и занимала чуть ли не всю комнату.

Чудище было прекрасно и просило между первым и вторым оргазмами называть его Павлом.

Потом мы, уставшие и счастливые, лежали под одним одеялом лицом друг к другу.

— Привет! — мягко сказал он и улыбнулся.

— Привет! — ответила я и положила руку под щеку. Он повторил. Так гораздо удобнее. — Мы ведь спим?

— Спим, — подтвердил он. — Но утром обязательно проснемся.

— Нас разбудит чей-то звонок. В шесть.

— Мой. Я всегда в шесть встаю. Бегаю при любой погоде. Уже много лет.

— А потом? — было приятно разговаривать просто так, пока тело остывало, пока на нем таяли следы поцелуев и прикосновений, а сексуальное пресыщение не толкало на подвиги. Я знала, предвидела, что мгновения покоя рано или поздно закончатся, и нам вновь захочется объятий, разжигающих желание. Мы — исследователи наших чувственных возможностей, взявшие минутную передышку.

— Потом я иду на работу, — его взгляд скользил по моему лицу, по шее. Я задержала дыхание. Не сразу смогла задать следующий вопрос.

— Куда?

— Сейчас в «Старый город». А раньше, в Москве, работал в «Барской усадьбе».

— И кем ты работаешь?

Павел улыбнулся, и мне захотелось провести пальцем по этим губам. Я выпростала руку из-под одеяла, а он встретил ее своей, поднес к губам и поцеловал.

— Помнишь, как только ты пришла, я спросил: вигвам или терем?

— И я выбрала Чудище. А тебя это удивило.

— Да. Потому что вигвам или терем — это не место, куда я тебя приглашал, это то, чем я занимаюсь, — его рука убрала с моего влажного лба волосы, провела по скуле, потом по плечу, сдвигая одеяло и открывая складку между полушариями груди. Его пальцы собрали там капельки пота и отправились к губам. Он слизнул влагу, а по моей спине прошелся озноб. — Хочешь, покажу?

— Опять покажешь Чудище? — я сжала губы, пряча предвкушающую улыбку.

Да, Чудище я хотела. Наверное, я всегда буду его хотеть.

— Хорошо, — через секундную задержку. — Сначала Чудище. А потом вигвам и терем.

Он строитель? Архитектор?

И вновь Чудище довело меня до исступления. Стоя на коленях, упираясь руками в смятые простыни, я принимала ласки нависающего надо мной мужчины, с удивлением понимая, как мало знаю о собственной чувственности. Казалось, и первых двух раз достаточно, что больше не смогу, не хватит сил на новый всплеск, что все, исчерпалась. Ан нет, смогла. Пусть и не так остро, как первые два раза, но откликнулась.

Рухнув на простыни, прижатая сверху его разгоряченным телом, забылась сном.

Сон во сне?

Я не слышала будильник. Проснулась и по темноте за окном поняла, что еще рано. Свет фонарей и огней рекламы уже не был таким ярким, как в полночь. Да и зачем? Люди спят, город, потонувший в снегу, молчит.

Я опустила ноги и не нащупала свои тапочки.

Вспомнив, что снилось ночью, провела рукой по груди…

Голая?!

Кто раздел? Как вообще я попала домой?

Наташа привела или сама доплелась, но не запомнила как?

Или…

Обернувшись, осторожно потрогала соседнюю подушку. Пусто. Как и под одеялом никого нет.

Уф! Все-таки приснилось!

Поплелась в туалет и стукнулась лбом о дверь.

У меня нет в коридоре двери! Папа сразу ее снял, как только мы въехали в дом.

Где я?!

Хлопнула рукой по выключателю и… не обнаружила его на привычном месте.

В панике шарила рукой по стенам, пока не нащупала пластиковый квадрат. Непривычно громко щелкнуло, и зажегся свет.

Это не моя квартира!

А-а-а!!!

Путаясь в простыне, я заметалась по комнатам, включая везде, где возможно, свет. Никакой мебели, кроме огромной кровати. Голые стены, голые полы и лишь мои вещи, разбросанные то тут, то там.

Рванула дверь на кухню.

И замерла.

На небольшом столе у плиты исходили умопомрачительными запахами два торта. Один в виде вигвама, другой — терема. И записка.

«Загляни в телефон».

Со скоростью лани, спутанной по ногам простыней, понеслась я в коридор. От нетерпения вытряхнула сумку прямо на пол и выхватила из кучи вещей свой мобильник.

Руки тряслись, когда я нажимала на иконку мессенджера, где светилась уйма не просмотренных сообщений.

«Господин ночей твоих» — так назывался один из новых контактов.

Погладила пальцем аватар и улыбнулась в ответ на улыбку Павла Замкова.

«Как спалось? Не стал тебя будить.

Я бегать, а оттуда сразу в отель. Новый год близко, работы много».

Потом ссылка на статью в каком-то зарубежном журнале.

Большая фотография Павла и заголовок «Лучший шеф-кондитер сети столичных ресторанов».

Так вот кто пек «Чаровницу», готовил щербет и такое простое индейское лакомство, как «Ухо слона»! Павел — шеф-кондитер!

Пробежалась глазами по статье, выхватывая то, что могла понять — учеба во Франции, стажировка в Париже, работа в Лондоне, мастер-классы в Германии, Эмиратах, США…

Ниже фотографии тортов, сделанные здесь же, на кухне.

«Ты так и не выбрала! И лишила меня возможности увидеть, как загорятся твои глаза. Я знаю, ты сладкоежка. Ну что же… Ложка рядом. Можешь смело пробовать оба. Потом расскажешь, что больше понравилось: торт «Вигвам» из медовый коржей и невероятного тыквенного крема цвета прерий, или пузатый «Терем», сложенный из бисквитных бревен, скреплённых воздушными сливками и украшенный башенкой с флюгером из карамельного петушка».