Игры скучающих купидонов

— Откуда у них моя фотография? — известие взволновало меня не меньше Павла. Я подалась вперед. Опять старушки? Мистика или совпадение?

— Не знаю. Снимок явно сделан случайно. Там ты выходишь из аптеки. Лицо расстроенное.

— Было светло? Наверняка меня сфотографировали в день увольнения. Обычно я возвращаюсь домой затемно, — я немного помялась перед следующей фразой, не зная, как ее воспримет Павел. — А тебе не показалось, что «милые старушки» ведьмы? Всегда появляются в нужное время и в нужном месте, а потом случается то, что иначе как колдовством не назвать.

— Например?

— Принесли супчик, а потом малюсенькое пирожное «Чаровница», и вот я в постели короля…

— Они были лишь моими посыльными. Это я приготовил минестроне и «Charmeur», узнав, что ты заболела. Я очень сильно хотел, чтобы ты опять мне приснилась. Мое желание исполнилось как нельзя лучше, — его пальцы скользнула по моей руке, забираясь под рукав платья. Я сделал строгое лицо.

— Но как они вошли ко мне? Ведь ключей у них не было!

— Ну не через замочную скважину же просочились. Значит, кто-то им открыл. Чудес не бывает.

Я нахмурилась. Баба Зоя опять наврала? Испугалась ответственности, впустив в мой дом старушек, поверив им на слово, что они соседки, и пошла на попятную? Не видела, меня там не было? Не зря же она так живо отреагировала, спросив «Украли чего?».

— Ну, допустим, что соседок запустила моя знакомая. А как же наши сны?

— В мире много странностей, которые так и не получили своего объяснения. Или пока не получили. Сестры здесь ни при чем.

— Ага. Совершенной случайно кот забегает в твой гостиничный номер, а старушки тут как тут. Ты сам веришь такому совпадению? Где мой дом, а где «Старый город»?

— На соседней улице есть ветеринарная клиника. В руках у твоих соседок была переноска, замочек на которой сломался. Вот так Лямур и оказался на свободе. И я сам виноват, что он столкнул со стола бутылку со снотворным. Я поймал его в фойе и принес к себе, надеясь быстро найти хозяев. Кот красивый, ухоженный. Осталось только позвонить по номеру телефона, указанному на металлической пластинке, прикрепленной к ошейнику. Никаких чудес.

Хотелось бы послушать, как Павел объяснит действие розочки, что дал мне Дед Мороз, ведь на следующий день совершенно такие же бутоны, купленные в китайском магазине, волшебных сновидений не вызвали…

Немного поразмышляв, я пришла к выводу, что розы к соседкам никакого отношения не имели. Павел прав.

А к чему имели отношение интеллигентные сестры?

К «Любаруму»? Тоже нет. Снотворное в аптеку принесла Светлана, это доказано. Навряд ли она где-нибудь оставляла коробку, в которую могли забраться соседки и подменить бутылки со спиртом.

С натяжкой к колдовству можно было бы отнести эпизод, когда старушки появились в моей квартире, принеся с собой щербет. Но и здесь, скорее всего, проблема во мне, а не в них: я сама не закрыла двери. Температура сделала свое коварное дело — затуманила разум.

— Кстати, щербет тоже ты готовил?

— Я. Вкусно?

— Очень.

— Я как-то сразу заметил связь между тем, что готовлю и последующими сновидениями. Не знаю как, но я заставил прерванные сны вернуться.

Я слушала рассуждения Замкова, отвечала на его вопросы, задавала свои, а сама продолжала размышлять. Совершенно как Штирлиц, который постоянно все анализировал.

Старушки точно ни при чем. Зря я их ведьмами называла.

Конечно, звучит абсурдно, но в колдовстве можно заподозрить вездесущего Лямура. Уж слишком вовремя кот оказывался то в гостинице, то в аптеке. Но для того, чтобы разбить бутылку и отправить на больничный Марь Степановну, чары не нужны.

Выходит, сам Замков волшебник? Дал печенюшку и я в нирване?

«Просто я работаю волшебником, волше-е-еб-ни-ком!»

— Но почему в снах встретились именно мы? Мы же не знали друг друга и никогда не виделись. В тот самый первый раз в аптеке на мне были маска и шапочка, а на тебе низко надвинутый капюшон, оставляющий на обозрение только губы.

— «Любарум» определенно мог вызвать галлюцинации, а мозг вытянул из памяти понравившееся лицо. Сползла с твоей головы шапочка — открылось, что волосы у тебя светлые. Ты, забывшись, сдвинула маску — вот тебе нос и губы. А капюшон я опустил лишь потому, что яркий свет резал глаза. Но так ли он скрывал меня? Ты говоришь, что запомнила только губы, а твой мозг заметил остальное — то, что пряталось в тени.

— Вуа ля, — я сделала жест фокусника, показывающего пустые ладони, — и знакомые незнакомцы видят одинаковые сны! Все объяснилось, тайн больше нет! Ура!

— А ты не думала, что «Любарум» мог задействовать какой-то определенный отдел головного мозга, который вызывает одинаковые галлюцинации?

А ведь Павел прав. Сон с Кирюсиком, а потом совместные бдения с Галкой у мрачного моря яркое тому доказательство. Галлюцинации — вот верное слово! Правильно сказал Кирилл Петрович: «Любарум» — опасный препарат.

Но «Любарум» же свел меня с Павлом. Навряд ли бы мы с ним еще раз встретились, если бы не это странное снотворное.

— Существует же феномен массовой истерии? — увлеченно продолжал Замков. — Да взять хотя бы тот случай в США, который так и не смогли объяснить, когда вполне благополучные сестры-близняшки, не видевшие друг друга более восьми лет, при встрече отправились бродить по дороге с интенсивным движением и вдруг начали кидаться под машины, желая умереть. После того, как их с трудом задержали (а сестры оказывали сопротивление), в крови у них ничего не нашли, а вспомнить то, что подтолкнуло их к попытке суицида, они не сумели.

— Мы с тобой счастливчики, — я поежилась, представив, что могло с нами быть, задень снотворное участок мозга, вызывающий не удовольствие, а ужас.

— Давай не будем углубляться в необъяснимое. Главное — мы встретились и нам хорошо, — его рука опять нашла мою.

— А как ты догадался, что я знакома с Илюшей Самоделкиным?

— А ты знакома с Ильей? — удивление было неподдельным. — Как тесен мир!

— Но как же? А твой знак на фотографии?

Павел не понимал.

— Розочка, цветочек аленький… — напоминала я. Видя бесполезность слов, сбегала за мобильником и показала фотографию троицы на фоне гостиницы «Старый город».

— А, это… — Павел увеличил фото. — От розы почти ничего не осталось, видишь. Сашка общипала ее, гадая «любит-не любит». Я отнял. Лучше пусть у Ильи спросит. Он скрывать не станет.

Я была разочарована.

Мозг тут же мстительно подсунул следующий вопрос.

— А какие у тебя отношения с Сашей?

Не буду выдавать всю информацию, которой владею. Пусть сам расскажет, а я сравню. Правда, и здесь нужно сделать поправку на злой язык подруги Нинель.

— Мы дружим.

— А с ее сестрой Нинель?