Их любимая злодейка

Сивер содрогнулся, вспомнив, как соскребал её окровавленным ножом, как стискивал зубы от боли и надеялся, безумно надеялся, что это поможет.

Регенерация не справлялась с повреждениями, шла медленно. Тело покрылось шрамами. Сквозь новую тонкую кожу просвечивалась красная плоть, но запах… Запах никуда не исчез. Сам Сивер его не чувствовал, но читал приговор в глазах жены: испорченный, бракованный, отталкивающий, он был ей противен, пусть она никогда и не говорила об этом вслух.

Кхалэ не задавала лишних вопросов. Избавила от шрамов и протянула флакон с бесцветной жидкостью.

— Это, — сказала она, — сотрёт с тела все запахи. Не только чужие, но и твой собственный. Подумай хорошенько.

О чём тут было думать? Сивер осушил фиал залпом и весь следующий день корчился от судорог.

У северных драконов, в отличие от горных и уж тем более — от Мхил Дракар, обоняние было развито слабее. И тем не менее Сивер ощутил, как изменился после близости с Миалэ природный запах эльфа. Мхил Дракар оставила на его коже след. Пометила. Заклеймила. Для неё второй муж всегда будет пахнуть божественно.

За это Сивер ненавидел белобрысую дрянь ещё сильнее. А после того, как проклятый эльф унизил его во время поединка на глазах у любимой женщины, жажда мести превратилась в манию.

Миалэ думала, что клятва связала Сивера по рукам и ногам. Ещё не понимала, что при желании любое заклинание можно обойти. Кхалэ называла это «неучтёнными условиями». Тысячелетний опыт научил ведьму, а вместе с ней и Сивера: если долго искать, лазейка найдётся.

И она нашлась.

Убивать соперника он не собирался. Кому хотелось навлечь на себя гнев самой могущественной колдуньи Четвёртого галактического квадранта, пусть и пока беспамятной? А вот попортить паршивцу кровь — это пожалуйста, это он с удовольствием.

Может, повезёт и ушастый сбежит обратно в свою лесную дыру?

Глава 43

Сивер

Не опаивать зельями…

Фактически Сивер и не опаивал. По крайней мере, не делал этого собственноручно — завербовал одного из слуг, наиболее трусливого. Передал ему наполовину пустой флакон — тот самый, оставшийся ещё с прошлого раза. Как удачно, что тогда он израсходовал не всё содержимое сосуда. Теперь-то доступ в дворцовое хранилище зелий для Сивера был закрыт.

Когда над горизонтом взошли две красные луны и коридоры замка опустели, дракон остановился напротив эльфийской спальни. Осторожно потрогал дверную ручку. Ничему жизнь ушастого не учила. Даже Сивер перед сном запирал свою комнату за замок. Его соперник, Воняющий вечер — ну и имечко! — о своей безопасности не думал. А зря.

Для начала Сивер распахнул оконные рамы: позже с занятыми руками сделать это будет проблематично. Затем повернулся к спящему сопернику и сдёрнул с него лёгкое одеяло.

Эльф лежал на кровати, полностью одетый, закутанный в тысячу неудобных тряпок. Опасался, что ночью к нему нагрянет королевская делегация? Хотел встретить её во всеоружии? Интересно, мылся он тоже, не снимая рубашки?

Оглядев фронт работ, Сивер вздохнул.

Что ж, спящая красавица, пришло время отправиться в путешествие.

Таскать на руках эльфийскую принцессу удовольствия было мало, да и весила эта швабра, как два здоровенных мужика. Даже не верилось, что он такой тяжёлый.

Кряхтя, Сивер закинул безвольного соперника на плечо. Подхватил под ягодицами. Деревянный подоконник жалобно скрипнул, прогнувшись под двойным весом. Налетевший ветер растрепал волосы.

За лесом простирался облитый багровым светом Тимок. Шпиль часовой башни зловеще поблескивал в кровавом мерцании лун. Туда они и отправятся. К городской площади. По утрам она бывает восхитительно людной.

Сивер распахнул крылья.

Его месть была глупой, ребяческой — он знал. Но знал также и то, что этой глупой, ребяческой выходкой ударит соперника по-настоящему сильно. Возможно, даже пошлёт в нокаут.

Стыдливая лесная фея так дорожила репутацией, так страшилась бесчестья. Прятала тело за десятью слоями одежды, словно не было ничего ужаснее, чем случайно оголить плечо или горло.

Сивер опустил эльфа на булыжную мостовую. Огляделся. Тимок был добропорядочным городом и в это время глубоко спал. Развлечения харонцы искали в других местах: ночные улицы дышали тишиной и спокойствием. Даже фонари на площади не горели.

Предвкушая неприятную работу, дракон скривился. Достал из кармана нож и, склонившись над соперником, чёткими быстрыми движениями разрезал на нём ночной костюм. Остатки ткани запихнул в уличный утилизатор для мусора. Ни клочка одежды не осталось на эльфе. Ничего, способного прикрыть наготу.

Наготу, которую утром узрят все жители Тимока.

Дракон усмехнулся, представив, как в таком виде соперник будет добираться до замка.

Глава 44

Эльф

Голова раскалывалась. По лицу, по закрытым векам гуляли лучи Аламака. В себя он приходил медленно, потому не сразу ощутил неладное. Не сразу спросил себя, почему постель холодная и твёрдая, почему вокруг так шумно, так много голосов. Наверное, матрас скомкался, оттого колол спину, а голоса…

— Смотрите, смотрите, он голый!

— Сири, отвернись. Фу, непотребство какое.

— Напился, как свинья, и отключился на площади, а ночью его ограбили. Стащили одежду. Точно говорю.

— А может, он из этих? Из извращенцев?

Эльф застонал. У каждого виска будто сидело по дятлу и долбило по нему, как по дереву.

—Эддо, с вами всё в порядке?

На лицо упала тень: свет Аламака заслонила чья-то фигура.

Какая удача: теперь он сможет разлепить веки и яркие дневные лучи не резанут по глазам.

Над ним склонялась полная рыжеволосая женщина в чёрном платье с передником, в руках она держала таз с постиранным бельём. Прачка? Да, точно, она же говорила про одежду. Пришла за грязными вещами? Хотела постирать постельное? Сейчас-сейчас, он поднимется и поможет снять простыни.

— Эддо, на вас напали? Стражницкая за углом.

Напали? Стражницкая? О чём она говорит?

Голова была по-прежнему мутная. Широкое веснушчатое лицо служанки заслоняло обзор. Эльф приподнялся на кровати, очень жёсткой, бугристой, и ощутил под ладонью... камень. Камень? Откуда в его постели камни?

— Эддо? Может, вас оглушили, ударили по затылку и теперь у вас сотрясение? Сколько пальцев вы видите?

По телу побежали мурашки, как будто ветер приласкал обнажённую кожу. Рыжая прачка крутила перед его лицом тремя пальцами, а он растерянно смотрел на красную часовую башню за её спиной.

Красную часовую башню. Стрелки на огромном циферблате показывали без четверти восемь.

Это не его спальня — мысль ударила подобно разряду молнии.

Как получилось, что он проснулся на городской площади? И почему все эти люди так странно на него смотрели?