Икар из Пичугино тож

«Нувориши» — так в порыве раздражения и с долей презрения могли говорить о Логиновых дачники из Пичугино тож. Справедливости ради следует заметить, что Логиновы были отчасти виноваты в этом сами. От жителей Пичугино тож они держались особняком, за что, собственно, те их и недолюбливали, считая снобами. Логиновы были из тех, кто в своих действиях не привык ориентироваться на других. Они всегда поступали так, как было удобно только им, и потому, случалось, осознанно шли на конфликт с соседями. Их нечасто видели на общих собраниях и общедачных торжествах, но, как это ни странно, традицию празднования Дня летнего солнцестояния на Шестнадцатой Логиновы горячо поддерживали. Это было, пожалуй, единственным, в чем проявлялось взаимодействие жителей «Трех медведей» с окружающим миром соседей.

В семье Логиновых царил абсолютный матриархат. Во главе ее стояла Лариса — женщина с редкой по части активной деятельности натурой. Она молодилась и просила обращаться к ней на европейский манер только по имени. Логинова владела довольно успешным бизнесом, связанным со строительством, и руководила еще несколькими проектами помельче. Она давно развелась с мужем, который, будучи сам предпринимателем, конечно, не смог ужиться с таким характером жены и теперь поддерживал связь со своей бывшей семьей исключительно из-за детей.

Постоянно на даче проживали Лариса, ее сын Ян, недавно перешагнувший порог тридцатилетия, и двое мальчишек — Костян и Славка, дети дочери Ларисы. Мать мальчиков приезжала с мужем в «Три медведя» нечасто, объясняя это собственной неприспособленностью к сельской жизни. Крайне редко заглядывал сюда и бывший муж Логиновой, чтобы пообщаться с сыном и внуками. Зато на даче с завидным постоянством появлялась очередная юная пассия Яна. Однако барышни не задерживались здесь надолго. Они не могли противостоять ни своенравности Ларисы, ни переменчивости любвеобильной натуры самого избранника.

Лариса очень любила своих внуков. Именно этим в большей степени объяснялось участие дачи «Три медведя» в ежегодном праздновании Дня летнего солнцестояния. Однажды поучаствовав в празднике, мальчики стали его верными поклонниками, и потому, когда вскоре настал черед Логиновых все организовывать, именно они стали душой оперативного штаба по подготовке.

Праздник Логиновых был самым щедрым на эффекты — фейерверк и куча угощений. Откровенную слабость драматургии праздника они пытались восполнить «звездной пылью»: блестками костюмов и прочей мишурой.

«Пусть будет карнавал!» — провозгласила однажды хозяйка «Трех медведей». Насмотревшись в свое время гардемаринов, а может, и возомнив себя самой императрицей Елизаветой, Логинова решила устроить грандиозный костюмированный травести-праздник, какого еще не видели в Пичугино тож. Для этого она вызнала размеры одежды и обуви у всех без исключения дачников и неизвестно откуда выписала микроавтобус, полный костюмов «восемнадцатого века». В придачу к тем прилагались парики, мушки, веера и множество другой всячины. Сергей Иванович, Елена Федоровна и примкнувший к ним Пасечник наотрез отказались надевать все это «барахло». «Что за ерунда! — ругался Пасечник. — Я что, похож на клоуна? Ни за что!» Для спасения карнавала Ларисе пришлось пойти на серьезные уступки и забыть про идею о том, что мужчины наденут женское, а женщины мужское. Однако и после этого трое упрямцев не хотели облачаться в приготовленные для них наряды. Когда переговоры зашли в тупик и празднество находилось под угрозой срыва, роль парламентера взяла на себя Вера Афанасьевна. На правах давнего друга Глебовых и Пасечника она могла позволить себе с ними менторский тон. Плакущева знала, на что надо давить и как убеждать. В результате ее усилия возымели действие — упрямцы согласились на один элемент костюма. Торжество таки состоялось.

В назначенный вечер вдоль всей Шестнадцатой улицы была выложена дорожка из фейерверка (за что потом Логиновой пришлось долго объясняться с поселковым правлением). Под музыку из итальянской оперы каждый выходил из своей дачи в образах вельмож, гвардейцев или фрейлин и далее шел по этой искрящейся дорожке за бетонку, где располагалось основное место торжества. Алеша и Славка были одеты в арапчат в чалмах, Костян и Гера — в пажей, а Лиза и Аллочка — в маленьких принцесс.

Карнавал предполагал танцы. В программе значились полонез, менуэт, мазурка и котильон — ни больше ни меньше. Накануне для этих целей Лариса специально привезла из города хореографа, чтобы два выходных дня можно было бы полностью посвятить репетициям. Идея с танцами, конечно, не всем дачникам пришлась по душе, но обязательство свято чтить традицию оказалось выше.

Для всех дачников являлось непререкаемым правилом каждый год поддерживать организаторов праздника, всячески им содействовать и во всем проявлять участие. Об этом гласила Хартия Шестнадцатой улицы, подписанная хозяевами дач в далекие шестидесятые. Она находилась в специальной капсуле, хранившейся в крошечном домике-привратнике в самом начале улицы. Он был сделан по аналогии с проскинитарием — часовенкой и местом паломничества, какие обычно устанавливают в Греции вдоль дорог. В атеистические годы сюда, разумеется, не позволили бы поместить икону и лампадку, но дачникам тех лет ничто не мешало спрятать здесь маленький крестик и сложенный вчетверо листок с написанной от руки молитвой.

Хартия определяла принципы добрососедского сосуществования Шестнадцатой. В качестве наиглавнейших ценностей она провозглашала труд, заботу о своей земле, уважение человеческого достоинства и содействие достижению всеобщего блага всех дачников улицы. В качестве особого приоритета Хартия закрепляла значимость совместных дел. Праздник Дня летнего солнцестояния объявлялся «на вечные времена» главным торжеством улицы. Она закрепляла обязательство, согласно которому продажа дачи оказывалась возможна лишь при условии, что ее новые владельцы обязуются следовать положениям документа. Возникший когда-то в результате озорства и, быть может, даже на не совсем трезвую голову, этот документ со временем стал восприниматься на удивление серьезно. Его оригинал, как самая настоящая реликвия, хранился у старшего по улице, а проскинитарию была доверена копия.

Хартия есть хартия. Воля организатора праздника священна! Ничего не поделать — пришлось ковыряться и разучивать па давно минувшей эпохи. Справедливости ради следует отметить, что из своего опыта дачники прекрасно знали, что в процессе подготовки весь скепсис улетучится и все будет хорошо. Так было всегда.

Танцевать подразумевалось за бетонкой на коротко подстриженной траве, превратившейся по замыслу организаторов в чудесный зеленый ковер. И невозможно было представить лучших кулис, чем бескрайние волжские просторы, и нельзя было мечтать о большем в качестве фонового занавеса, чем величественный предзакатный горизонт. Организаторы праздника установили четыре пиротехнические вертушки, которые обозначали границы танцевальной площадки. Рядом с площадкой стояли столики с угощением. Вино и компот, пирожные, ягоды и фрукты в вазах. Так как праздник был посвящен лету, Лариса решила, что и стол должен преимущественно состоять из десертов. Как говорила Жанна: «У лета сладкий вкус». Все было очень по-домашнему, собственно, как и каждый год в этот день. Менялись драматургия, сюжеты, антураж, но атмосфера праздника всегда оставалась неизменной, даже если его устраивали некоренные пичугинотожцы.

Логинова очень сокрушалась, что не смогла нанять оркестр, чтобы танцевать под живую музыку. Но тем не менее она привезла скрипача и флейтистку, которые играли в перерывах между танцевальными номерами и в самом конце вечера. После того как карнавал был объявлен открытым, началось основное действо. Танцы чередовались согласно заявленной программе без малейшего сбоя. Участники хорошо постарались на репетициях и теперь танцевали весьма недурно; самое главное, им удалось держать рисунок и ритм каждого танца.

Это было смешно и торжественно — видеть дачников в столь непривычном амплуа. Точнее, забавно было лишь поначалу, с непривычки, но затем, когда глаза привыкли, увиденное превращалось в нечто возвышенное, от созерцания чего оторваться никак не представлялось возможным. Конечно, посмотреть на праздник сбежались соседи с других улиц. Зрители громко улюлюкали и пританцовывали на местах, а жители Шестнадцатой ужасно гордились, что в очередной раз у всего дачного сообщества вызвали сложную смесь чувств из восхищения и зависти.