Икосаэдр 2.0

— Если я вдруг соглашусь, боюсь, один я не найду золота. Мне понадобится помощь от государства. А тут могут быть сложности.

— Не забудьте про Саида! — напомнила Ребекка.

Щас, конечно. Фига с два я им парня верну.

6.

Когда я вышел из корабля, уже темнело. Я заметил, как в паре десятков метров надо мной кружит целых пять коптеров. А в полукилометре, высоко — боевой вертолёт Ка-52. Я слепил снежок и попытался сбить ближайший коптер, но «пилот» вовремя увёл аппарат. Телефон зазвонил сразу же, как я подошёл к дому.

— Я слушаю, — коротко и без обиняков сказал в трубку знакомый голос.

— Ну, в общем, девицы там инопланетные. С виду мирные, исследовательницы. Хотят четыреста пятьдесят грамм золота или сорок грамм плутония. Ртути ещё можно. И улетят. Взамен предлагают лекарство от старости и карты всех планет нашей системы.

— Дорогой мой, а вы бы согласились на моём месте?

— Согласился, конечно. Лишь бы улетели.

— Знаете, а вот к нам буквально пять… семь минут назад пришёл паренёк, Саид, который вот прямо сейчас на чистейшем арабском языке рассказывает совсем другие вещи. И очень интересные. Что они людей воруют. Что у них там целая рота украденных землян. Замороженных, как курицы в супермаркете. Есть даже наш с вами соотечественник. Что они творят с ними чёрте что. Как вы на это посмотрите, дорогой?

Вот как. Целая рота. А Саид-то, предатель, слинял! Впрочем, в свете новостей, возможно, так даже лучше.

— Вы знаете, мне сейчас главное, чтобы они свалили с моего участка. Может, мне выпросить что-то ещё? Например, какие-то технологии, двигатели сверхсветовые? Я хотя бы людей выторговал отпустить.

Я заметил, как в сторону моего дома направляется среднего роста человек в бронежилете и армейском комбинезоне. Вышел обратно на участок, держась в метре от корпуса корабля и наблюдая за происходящим.

— Про людей мы разберёмся, ваша миссия окончена. Вас они не убили, значит, впустят парламентёра от государства. Но вы бы стали торговаться с террористами? Мы не торговаться будем, мы будем требовать. Советую покинуть границы участка, его стоимость в случае чего мы компенсируем. Я сторонник искренней политики. В случае отказа выпустить людей и покинуть территорию государства мы этим… мерзавкам окажем гуманитарную помощь. Оружием.

Голос в трубке замолчал. Я дождался, пока фигура в бронежилете проследует через сугробы на участке до дверей. На меня парламентёр не поворачивался, и было заметно, как у спецназовца дрожат колени. Дойдя до корабля, он похлопал по уху, растерянно обернулся на меня.

— Всё, не работает связь, дружище.

Спецназовец нашарил полупрозрачную дверь, сделал шаг внутрь, пробыл там пару секунд, и вдруг пулей вылетел наружу. Корабль выплюнул его при помощи своего коридора, словно пожёванную жвачку. Бронежилет был помятый, спецназовец схватился за бок, застонал и сначала на четвереньках, потом согнувшись заковылял обратно к границам участка. Я прождал какое-то время, ожидая, что мне снова позвонят и дадут новые указания. Указаний не последовало.

Вспомнилась народная мудрость — если не знаешь, что делать, ляг и поспи. Поднялся в дом, лёг на кровать, попытался уснуть. Я так и не понял, удалось мне это, или нет, но из полудрёмы меня вывел звонок.

— С тобой тут доча говорить будет, — сказал знакомый голос.

— Па…папа, дорогой, уходи оттуда, нам страшно, мы тут тебя ждём!.. — в голосе звенели слёзы, и у меня у самого слегка перехватило дыхание.

— Не, дочка, я свой дом не оставлю. Ты уж держись как-нибудь, не переживай.

Я положил трубку, оделся, нашёл в кладовке лом с монтировкой. Пошёл к забору на границе с домом Артура. Люди не бедные, уезжали в спешке. Вдруг чего из золотишка осталось? Мысль, конечно, бредовая, но всё же.

Отломал уже давно плохо болтавшуюся доску, потом вторую, влез на участок. Дошёл по вылизанной тропинке до веранды — дверь на неё оказалась не заперта. Зашёл на первый этаж. На полу валялись пакеты, опрокинутые ящики, шкафы были вывернуты наизнанку. Домушником я был никудышным, да и предположить, что соседи, уезжая, ничего не забрали, было бы странным.

Но удача мне улыбнулась — на ковре, рядом с опрокинутой шкатулкой, валялось золотое кольцо. Видимо, выгребли золотишко, да не всё, на дне осталось. Не весь что, но то самое золото, какое они просили.

Надел кольцо на палец, поднялся на второй этаж. В углу детской, на комоде, в огромной клетке неистово крутился в колесе хомячок.

— Вот же ж звери! Забыли животину!

Выудив хомяка, я засунул его в прихваченный на кухне двухлитровый кувшин и отнёс к себе в дом.

Всё должно было быть как-то по-другому. Что-то не клеилось. Не клеился уровень технологий, рассказанное Саидом, случившийся бунт и то, что ожидаешь от первого контакта. Где правда, и кому верить?

Дошёл до Корабля. Створки были приоткрыты, не раздумывая, я шагнул внутрь.

Коридор теперь вёл в другую сторону. В полукруглое помещение, в котором вокруг двух столбов расположилось полтора десятка полупрозрачных капсул. Я уже догадался, что это, но подошёл ближе, скинул тулуп, стряхнул с капсулы капли конденсата, потом с соседей. Внутри были люди. Разного возраста, цвета кожи, в одежде и без неё.

Ребекка неслышно подошла сзади.

— Не тревожь их. Они спят обычным сном и видят сны.

— Какого хрена вы их воруете?!

— Не воруем, спасаем. Когда я изучала вашу культуру, мне очень запала в душу история про одного мужчину, который в период половодья собирал зайцев, оставшихся на островках. Мы — тот самый спаситель обречённых зайцев, — она повела меня вокруг капсул, словно на экскурсии. — Вот это — бомж из Харькова. Это умиравший в туберкулёзном диспансере в Хабаровском крае. Это трое заключённых турецких тюрем. Это семейная пара из тюрьмы в Северной Корее. Это два представителя северной народности, страдавших — уже в прошлом — от алкоголизма. Трое из Америки — забрали у конкурирующего клана. Вот они-то полные браконьеры, не прочь ставить опыты на людях.

Ребекка положила руку на плечо. Я заметил, что кожа у неё горячее моей. По спине пробежал холодок — но это было скорее приятное ощущение от набежавших эндорфинов, чем от страха.

— Мы спасаем их. И делаем компаньонами в долгих полётах. Нашими друзьями, близкими существами.

— Домашними питомцами? — усмехнулся я, посмотрев на кроличьи уши на её голове.

Она кивнула.

— Если это не обидит тебя, то да — питомцами. Но с питомцем нельзя поговорить и вступить в более тесный контакт. Нельзя поделиться нежностью.

Она прошла мимо меня, проведя по моему плечу грудью.

— Но зачем так много… компаньонов? Вы их что, солите?

— Вообще-то по законам нашей планеты Земля — заповедник. И здесь запрещён отлов. Мы — корсары. Мы работаем без…. удостоверения, без лицензии. У нас бедная компания. Как видишь, не хватает даже на запасы топлива. Мы мало живём, всего тридцать пять ваших лет. Мне девятнадцать, Зои — двадцать, Хелен — восемнадцать. Нашей четвёртой улетевшей соратнице — двадцать три.

— Получается, не было никакого бунта?