Иллюстрированный атлас мира

— Трудный. Я бы даже сказал — смертельный. Вылечи его!

— Мы его в прошлый раз еле вытащили. А теперь…

— Я знаю, что ты сделал с моей племянницей. Я готов тебя прямо сейчас прибить. Но я забуду обиду, если вылечишь вот его, — неизвестный голос сделался звенящим, как натянутая струна.

Чьи-то руки его умыли ледяной водой и стали возиться с раной в боку. Лицо и всё тело горело, опалённое огнём. Ниов застонал, с большим усилием разлепил веки и даже, кажется, от этого маленького действия устал.

— Где Исса?

— О, нет! Ты каждый раз будешь ко мне являться с одним и тем же вопросом? На этот раз я не знаю, где твоя Исса! — сварливо ответил Аварт, обрабатывая его рану.

Неизвестный человечек в накидке, чьи развевающиеся полы подозрительно напоминали драконьи крылья, увидел, что Ниов пришёл в себя и радостно подскочил к нему:

— Ты, главное, поправляйся.

— Где Исса?

— А кроме Иссы, ты что-то ещё помнишь? Как тебя зовут?

Лекари сердито посмотрели на человека в накидке, но в допрос не вмешивались.

— Эргон Сиадр.

— Очень хорошо. А как ты оказался в реке забвения, помнишь?

Ниов снова закрыл глаза. Перед глазами пронёсся Враний Пик. И — да, он помнил этого человека, это же волхв Каррам! И Ранаяра помнил. Их дом на берегу Астроны в Кронграде. При мысли о нём на душе заныло посильнее, чем в боку. И Нилия — полуобнажённая Нилия под ивой у Астроны на берегу где-то за городом. И… И служба на южных границах. И — слова Иссы «Ты больше не Пылевой Волк!»

Он больше не Пылевой. Слава звёздным предкам! Кто же он теперь, Эргон Сиадр?

— Я помню. Где Исса? Мне нужна моя Исса.

— Ты в Дубовье, дружок. Тут нет Иссы. Добро пожаловать опять в Обитель. Ксерев, прими нашего пациента! — хмыкая, произнёс Аварт, пока лекари воодружали Ниова на носилки.

Волхв наклонился к Ниову и вкрадчиво спросил:

— Тебе нужна Исса? Не Нилия? Исса? Но ты же всё вспомнил!

— Я вспомнил. Мне нужна моя Исса. Она моя жена, и я её люблю.

Глава 30. Заступник

Дайберг будто накрыло одной тревожной пеленой. Цедрог уже был готов признать за рабами свободу и считать поединок проигранным — в конце концов, он потерял единственного сына и наследника. Но то тут, то там вспыхивали потасовки. У владыки было достаточно наёмной охраны, чтобы охранять покой своего дома. А ещё у него было достаточно денег — это во многом решило проблему. Он попросту начал платить своим рабам жалование, и теперь они были вроде как на работе.

Только одна рабыня всё оставалась в своём добровольном рабстве, как её ни отпускай. Мирта всё таскалась за генсландцем, и даже заплакала однажды, когда её в очередной раз Авит пытался силой «отпустить»:

— Не прогоняй меня, добрый господин! Куда мне идти?

— И правда, куда ей идти? Вокруг, почитай, гражданская война. Что ты теперь, выставишь девчонку просто за дверь? — вторил ей Клов.

Авит хмыкнул и покачал головой.

— Ну, раз такие дела, пусть она считает себя твоей рабыней и за мной не таскается. — Он повернулся к девочке, которая вытирала слёзы. — Поняла? Ты теперь его! — благословил её Авит на новую службу.

И не сказать, чтоб не ожидал такой реакции. Она кинулась ему в ноги.

— Добрый господин!

И рассыпалась в нескладных благодарностях, растекаясь по полу, как Клов её ни поднимал.

Авит утомился смотреть на эту картину и ушёл. Сами разберутся теперь. Он тяжело ступал по мозаичному дворцу, удивляясь, как это Цедрог не вышвырнул его за шкирку. Терпит. Скорбит. Трясётся за дочь.

Ноги как-то сами собой донесли его до покоев Иссы. Авит с опаской окинул взглядом резную деревянную дверь. Прекрасно знал, кого там сейчас встретит.

Он постучал. Открыла служанка.

Исса с Арглой в обнимку сидели на диване. Слёзы, казалось, прожгли им глаза за эту неделю и вытоптали горячие дорожки на щеках. Аргла плакала по Ранаяру. А вот по ком плакала Исса? Авит подошёл к ней и погладил её по плечу. Если и по Ранаяру, то она никогда в этом не признается ни Аргле, ни кому-нибудь ещё.

Она встрепенулась и обернулась на Авита. Вместе с ней и Аргла. Что выражал её взгляд? Авит утомился угадывать и беззатейливо спросил:

— Ненавидишь меня?

Аргла молча поджала губы и отвернулась, снова уставившись в какую-то точку у окна. Исса усмехнулась и сказала:

— Ты совсем как Ниов! Стал похож на него. Повадками, и даже фразами.

О чём она вспоминала? Он аккуратно обошёл диван и сел на полу у ног обеих женщин.

— Прекрати говорить так, будто его нет, моя госпожа! Я всё делал для него и для тебя, чтобы вы оба… Чтобы у вас всё было как надо. А ты сидишь тут живого оплакиваешь. — Авит сердито, даже грозно сдвинул брови, — Ведь по нему ты плачешь? Или по ком?

— А ты знаешь, Авит, — тут её голос сорвался, и она перешла на шёпот, — ты знаешь, что делает драконье пламя? Оно выжгло всё, что было у него в крови. — Она помолчала, потом прокашлялась и снова очень тихо продолжила, — Оно выжгло чары Леды. Он помнит Нилию. Он забыл меня, и снова любит свою кронградскую принцессу.

Шум с улицы на миг выдернул Авита из завораживающей атмосферы скорби, что царила в её покоях. Но он мотнул головой и снова погрузился в это вязкое, тягучее состояние, в котором находились обе женщины.

Что за дурь она несёт? Вроде же не падала ни в какие реки слабоумия и глупости. Или это так на неё действует любовь? Авит аж подскочил и сжал кулаки, глядя на неё сверху вниз.

— Исса, очнись. Если он и вспомнил что-то из прошлой жизни, с какого лафатумского хвоста ты взяла, моя госпожа, что он забыл всё, что было после Леды? Он не забыл ни тебя, ни меня. Просто он болен. Дай ему время.

— Он неизвестно где. И неизвестно ещё, в порядке ли! — в отчаянии Исса закрыла лицо руками.

— Так ты что же, просто так отпустишь своего мужа? Даже если он и вспомнит какую-то там… эту дрянную… Нилию! — вступила Аргла. Приподнялась, оперевшись на подушки, и посмотрела на Иссу. И вот уже снова это грациозное поигрывание линии плеч, и слёз будто и не было, и этот взгляд дикой кошки.

— А что ты предлагаешь? Если даже я его разыщу. А вдруг он уже не захочет меня видеть?

Невнятный шум будто приближался откуда-то со стороны коридора. И Авит — не ушами, а каким-то внутренним чутьём — угадывал в нём какую-то потасовку. Он встрепенулся и встал, ища глазами, за что зацепиться, чтобы понять, что происходит.