Иллюстрированный атлас мира

На помосте появился Перивс. Без оков и без конвоя — Цедрог бы не допустил такого унижения. Ниов заметил, как он перегнулся через трибуну в попытке быть хоть чуточку ближе к сыну. Наследник держался гордо и холодно. По его виду было понятно — он уверен, что выйдет победителем.

Глашатай снова представил толпе владык Юга и Севера, потом глав южных вассальных домов, в том числе и Нокардон. Затем стал говорить обвинитель. Долгие титулы, церемонии, витиеватые фразы, в которых разобраться мог только заумный Авит. Прозвучало имя Мирты. Девочка должна была сказать свое слово. Она сделала шаг вперед, обернувшись на Авита и Клова. Клов успел ободряюще кивнуть и тихо, одними губами шепнуть ей:

— Я рядом.

Вряд ли это сильно успокоило девочку: она дрожала, шагая вперёд на негнущихся ногах.

— Признаешь ли ты, рабыня Мирта, в обвиняемом кронпринца Перивса Нокард, твоего господина?

— Да, — девочка ни на кого не смотрела, её было еле слышно. Она помолчала и вдруг добавила, — Нет! Я признаю в нём кронпринца Нокард, но он не мой господин. Мой господин — северный человек Авит Ирс. Я дарена ему господином… — она запнулась, вдохнула и продолжила, — Эргоном Сиадром, который получил меня в дар от нашего доброго, лучезарного владыки Цедрога Нокард.

Добрый и лучезарный владыка при этих её словах злобно сощурился и сделал такое лицо, что даже и хорошо, что Мирта смотрела то на обвинителя, то просто куда-то перед собой, а не на этот образец доброты и лучезарности.

— Раз ты принадлежала дому Нокард, то и кронпринц Перивс был твоим господином, разве не так, девчонка?

Мирта молчала, только мелко мотала головой. У Клова сильнее сжались кулаки, он неотрывно буравил спину Мирты взглядом.

— Господин Перивс Нокард был тебе добрым хозяином?

Мирта боязливо окинула взглядом толпу, так и не встретившись глазами с обидчиком. Потом собрала последние остатки сил и выкрикнула:

— Нет! Нет, нет, нет!

— Господин Перивс плохо обращался с тобой? — тон обвинителя обвинял скорее Мирту, чем наследника.

— Да, плохо! — внезапно звонко крикнула рабыня и заплакала.

— В чем ты обвиняешь Перивса Нокард? Как он с тобой обращался? — голос обвинителя стал вкрадчивым и скрипучим. Девочку уже трясло. Молодой, резвый голос разрубил плотный воздух арены так резко, что Ниов даже не сразу понял, что это голос Авита.

— Это моя рабыня. Я получил её в дар от Эргона Освободителя. Мою рабыню спасли от издевательств Перивса! — Авит ткнул пальцем в наследника, который молчал, только скривился еще больше.

По толпе свободных господ прошёлся недовольный ропот. Ниов украдкой глянул на Нилию — та плотно сжала губы и, казалось, вовсе не моргала, глядя на происходящее. Рядом с ней Летислав внимательно смотрел на помост, и по его лицу было непонятно, какого исхода он ждал и кого поддерживал.

Кронпринц выкрикнул:

— Я скажу! Я требую слова! Это моя рабыня! Моя вещь! Я распоряжаюсь ею. Я владел ею задолго до появления этих чужаков. Поэтому то, что вы пытаетесь вменить мне в вину — просто древнее право Нокард! Древнее право каждого свободного господина Дайберга! — повёл он рукой по амфитеатру, умело работая на свою знатную публику.

Все притихли. Мирта не смела возразить.

— Она моя. И говорить за неё буду я! — смело шагнул вперёд Авит, но наткнулся на презрительное фырканье и ругань кронпринца. Как тогда в саду. По толпе вновь прошлись смешки и перешёптывания. Тогда Авит сделал вперёд несколько шагов и повернулся к Цедрогу.

— Владыка Цедрог Нокард! Я слышу смех. Скажи при всех, ты разве не дарил половину своих рабов Эргону Освободителю? Было не так?

Эх, друг хватил лишнего! Ниов стоял, обливался потом и еле держался на ногах. Но рукой сжимал рукоять кинжала в ножнах на поясе — так крепко, будто держался за неё, чтобы не упасть. При упоминании своего имени он выпрямил спину и поднял подбородок. Неужели южный правитель соврёт?

Цедрог начал тихо, вкрадчиво, аккуратно, будто змея перед броском:

— Я дарил половину своих рабов, и половину родового дворца Дайберга мужу моей дочери, который спас её из ужасного северного плена.

— Так значит, Мирта — моя по законам чести, — отозвался Авит.

— Мужу моей дочери, глупый северный мальчишка!

Ниова как ледяной водой окатили эти слова. Что же он творит? Сейчас он при всех скажет, что тот ей не муж, и объявит этот брак простой формальностью. При Летиславе, и при Нилии. И непонятно, кому сделает хуже. На юге Иссе и Ниову, им обоим — позор, а на севере — казнь за фиктивный брак.

Авит, видимо, тоже понял, какой следующий ход южанина. Он с тоской обернулся на Ниова, потом перевёл взгляд на Ранаяра. Посреди разгорячённых яростью мужчин тонкой тростинкой стояла Мирта. Она обхватила себя руками и старалась быть незаметнее травинки под ногами. Но все взгляды были прикованы к ним, а она стояла в центре и, казалось, даже согнулась под этими взглядами.

Шаг к рабыне сделал Ранаяр, буквально стряхнув с себя Арглу.

— Закон, мой владыка! Есть в Дайберге закон. Рабовладелец может представлять права любого раба. Я вызываю на бой кронпринца! Я защищаю всех рабов Дайберга! В случае моей победы они свободны.

Рабы, которые толпились по краям, зашумели.

— Какая глупость! — воскликнул Цедрог.

— Не глупость, — зычно ответил обвинитель. — Есть такой закон. Никто не думал, что кто-либо из южных господ его когда-нибудь…

— Ха-ха! «Южных!» Да какой он южанин! Он просто северный чужак! — взревел Цедрог.

Тут уже не выдержал Гилт Нокардон:

— Ранаяр Сиадр принят под морганатическую опеку моего дома. Он Нокардон! Мой будущий внук — Нокардон! Это позволяют правила наследования. Всё законно. Ранаяр выступает от имени Нокардон! — И добавил уже тише, но те, кто стоял на помосте и поблизости, прекрасно его услышали, — Цедрог, я не позволю тебе позорить и мою дочь тоже!

Аргла застыла гордой скалой. На лице её читалась ярость, но в глазах стояли слёзы.

— Я вызываю на суд поединком кронпринца! Я — тот, за чьей спиной свобода всех рабов Дайберга, — ни секунды не сомневался Ранаяр.

Ниов поневоле скривил губы — понятно было, куда смотрел Ранаяр, и чего он добивался. Северная принцесса! Вот куда он неотрывно глазел, вызывая Перивса на бой.

— Брат, давай я! — само собой вырвалось из Ниова. Ранаяр обернулся, и ответом на предложение Ниова был только короткий нервный смешок. Ну да, сейчас он слабак и урод, и вид у него не сильно героический. Почему-то подумалось — таким его принимала только Исса.

Исса! Ведь здесь были чернодухини! Ниов поднял голову и стал вглядываться в отверстия-пещеры. Но те зияли пустыми глазницами скал, и если там кто-то и был, ничего не было видно. Исса… Оказаться бы снова в твоей постели во дворце, и чтобы ты лечила, и шептала стихиям что-то на своём волшебном языке… Или там, в спальне у Ретиллии сворачиваться на полу у твоей кровати почти по-пёсьи… И плевать на эти драконьи раны. Неужели это всё безвозвратно потеряно?