Иллюзия

После проведения привычных мероприятий по ликвидации последствий алкогольного отравления Павел приобрел некоторую ясность мысли. Стоя у давно не мытого окна, он смотрел на проклятую ворону, которая также с интересом рассматривала его, сидя на ветке. Почесав в задумчивости голову, он принял решение. Надо снова звонить Вовану, самому не справиться. Как ни странно, но друг не послал его куда подальше, а даже очень заинтересовался феноменом. И пообещал, что все разрулит, так как у него есть заветный номер телефона одного товарища, который в их кругах считался гуру. Если, конечно, он не за границей. Вован перезвонил буквально через десять минут и с несвойственным для него волнением произнес:

– Он здесь и хочет лично переговорить с тобой. Так я выезжаю, а ты вымойся, побрейся и оденься поприличнее. Ты даже не представляешь, к кому мы едем!

Когда джип тронулся, Павел тихо спросил, так как волнение друга передалось и ему:

– А к кому мы едем?

– Считай к президенту и к английской королеве вместе взятым. Круче его нет. Так что смотри, веди себя пристойно, не опозорь. Понял?

– Понял, а у королевы вместе с президентом в одном лице есть имя-то?

– Есть – Сыночек. Блин, совсем забыл, – хлопнув себя по лбу, сказал Вован, – Коль, сделай круг, заедем домой, время позволяет.

Джип резко развернулся, нарушая все мыслимые правила, и помчался в противоположную сторону. Через пять минут машина затормозила у парадного входа величественной сталинской высотки.

– Паш, ты у меня был в этой квартире?

– Нет, мы с тобой в гости друг к другу не ходим, как ты из института свалил.

– Тады, выходи. Покажу тебе свои хоромы – мою гордость. Похвастаться больно хочется. После твоей хрущобы дворцом покажется.

Они прошли через пост охраны и оказались на седьмом этаже. Когда двери лифта открылись, их опять встретили секьюрити.

– Добрый день, Владимир Николаевич, – подобострастно поздоровались два качка.

– Добрый, добрый. Все спокойно?

– Как всегда.

– Куда идти-то? – спросил Павел, рассматривая шикарные двери.

– А куда хошь. Все мое! Этаж выкупил и все квартиры соединил между собой. Пошли сразу в кабинет.

Охранник поспешил открыть дверь справа.

– Заходи, только не ослепни.

Предупреждение было уместным. Так как все, что могло сверкать, – сверкало, что могло блистать золотом, – блистало. Огромная библиотека из ценных книг, но по их корешкам было заметно, что их держат для создания интерьера, но никак не для прямого употребления. Ноги тонули в ворсе дорогущих ковров, стеллажи ломились от антиквариата. Стены увешаны картинами известных художников в богатых и тяжелых рамах.

Хозяин поймал заинтересованный взгляд Павла и, предупредив его вопрос, сказал:

– Все – подлинники! Копий не держим.

Ноу Павла было уникальное качество – он всегда ощущал подлинность предметов, как бы видел их прежнюю жизнь, тем более, хорошо разбирался в картинах. Откуда у него это, сам не знал.

Вован жадно следил за реакцией друга, он хотел увидеть в его глазах восхищение и зависть. Но ожидаемого эффекта он не уловил в настроении Павла. Просто тот прекрасно видел, что все картины, исключая, пожалуй, небольшой пейзаж, были искусными подделками.

– Мы не опоздаем? – спросил Павел.

– Да-да. Поторопимся. Вот, что я забыл, – и с этими словами хозяин взял со стола небольшой приборчик.

– Что это?

– Это диктофон. Запишем весь наш разговор, потом может понадобиться.

Подъехав по названному адресу, они заметили джип, из которого вышел мужчина и, подойдя к ним, сказал, чтобы они пересели в их машину. Немного поплутав по городу, выехали за город уже в ночных сумерках, еще полтора часа езды, и оказались на площади, как раз у здания когда-то помпезного клуба. Это была территория бывшего колхоза-миллионера, а сейчас «мертвая зона». Сыночек купил земли и остатки бывшего богатства за сущие копейки.

Дома пусты и заколочены, света нигде не было. Жизнь теплилась только в здании клуба. Внутри все было чисто и отремонтировано, но очень аскетично. Помещение для работы, а не для показухи, как у Вована. Их провели в большой, ярко освещенный зал. Вышел человек с повадками секретаря. Он сказал:

– Добрый вечер, господа. Я должен проводить Павла Павловича в кабинет, где состоится встреча.

– А я как же? Мы приехали вместе, – возмутился Вован, он никак не мог ожидать такого поворота событий, ведь он все устроил, а его не зовут.

– А вы, Владимир Николаевич, располагайтесь пока здесь. Вам принесут все, что вы пожелаете.

Слуга повернулся и медленно пошел.

Вован молниеносно сунул Павлу в карман диктофон, тот не успел даже возразить. Дверь открылась, и секретарь жестом пригласил зайти Павла в кабинет.

Помещение неожиданно оказалось маленьким и очень уютным. За простым столом с компьютером сидел мужчина лет тридцати с небольшим. Он оторвал взгляд от монитора и встал из-за стола. Подойдя к Павлу, с приятной улыбкой произнес:

– Пал Палыч? Очень рад нашему знакомству, – в голосе звучало радушие.

У Павла что-то екнуло внутри и он неожиданно для себя, засмущался.

– Я вас попрошу, – и хозяин, продолжая улыбаться, показал взглядом на карман, где у Павла лежал диктофон.

Уже прошло два часа, а заветные двери все не открывались.

– О чем можно столько говорить? – нервно подумал Вован. Ситуация оскорбляла и бесила одновременно, его не допустили, как недостойного, и он никак не мог успокоиться, любопытство душило его. Там, за толстыми дубовыми дверями свершалось таинство, о котором не каждому должно знать. От нетерпения Вован начал мерить огромный зал шагами, наворачивая круги. Вдруг двери открылись и в зал вышли Сыночек и Пал Палыч. Быстрого взгляда хватило, чтобы понять, – они расстаются друзьями. Подойдя к Вовану, Сыночек сказал:

– А теперь я хочу, чтобы мы все вместе выпили за знакомство и удачное завершение дела.

Тут же материализовался слуга с подносом. Все трое взяли пузатые бокалы с божественным напитком. Двое изних выпили, у третьего бокал остался нетронутым. Вован с удивлением посмотрел на друга, а Сыночек сказал:

– Павел, ты уж меня извини за мой непрошеный подарок.

Павел понял и закричал:

– Что ты со мной сделал?

– Я тебя закодировал. Если бы этого не сделал, то у тебя в жизни больше ничего хорошего не случилось, и жизнь была бы очень короткой, а теперь иди к своему счастью, которое уже ждет.

* * *

Павел не спал, все пытался вспомнить происшедшее с ним за последнее время, и склонялся к тому, что Сыночек был прав. Прав во всем.

За окном была зима, и голые ветви березы постукивали по оконному стеклу, подчиняясь порывам ветра. От света уличного фонаря, который бедно освещал голые, качающиеся ветви, по стенам и потолку плавали причудливые тени, и мерный стук убаюкивал и расслаблял.

Павел по привычке думал вслух:

– Сыночек, кто он? Благодетель или злодей? Зачем ему я? Все как-то не очень убедительно. Да еще Вован взбесился. Кажется, теперь расплевались окончательно, не смог он простить мне, что его не допустили до хозяина, а предпочли горького пьяницу. Итак, подводим итог.