Имена на поверке

1939 г.

«А если скажет нам война: „Пора“…»

А если скажет нам война: «Пора», Отложим недописанные книги, Махнем: «Прощайте» — гулким стенам институтов И поспешим по взбудораженным дорогам, Сменив слегка потрепанную кепку На шлем бойца, на кожанку пилота И на бескозырку моряка.

1939 г.

«Пустеют окна. В мире тень…»

Пустеют окна. В мире тень. Давай молчать с тобой, Покуда не ворвется день В недолгий наш покой. Я так люблю тебя такой — Спокойной, ласковой, простой… Прохладный блик от лампы лег, Дрожа, как мотылек, На выпуклый и чистый лоб, На светлый завиток. В углах у глаз теней покой… Я так люблю тебя такой! Давай молчать под тишину Про дни и про дела. Любовь, удачу и беду Поделим пополам. Но город ветром унесен, И солнцу не бывать, Я расскажу тебе твой сон, Пока ты будешь спать.

1939 г.

«Я иногда завидую жестоко…»

Я иногда завидую жестоко: Ведь мне б, тоску скитаний утолив, Дышать, как море, — ровно и глубоко, Непобедимо, как морской прилив.

Георгий Суворов

«Еще утрами черный дым клубится…»

Еще утрами черный дым клубится Над развороченным твоим жильем. И падает обугленная птица, Настигнутая бешеным огнем. Еще ночами белыми нам снятся, Как вестники потерянной любви, Живые горы голубых акаций И в них восторженные соловьи. Еще война. Но мы упрямо верим, Что будет день, — мы выпьем боль до дна. Широкий мир нам вновь раскроет двери, С рассветом новым встанет тишина. Последний враг. Последний меткий выстрел. И первый проблеск утра, как стекло. Мой милый друг, и все-таки как быстро, Как быстро наше время протекло!.. В воспоминаньях мы тужить не будем, Зачем туманить грустью ясность дней? Свой добрый век мы прожили как люди — И для людей.

«Когда-нибудь, уйдя в ночное…»

Когда-нибудь, уйдя в ночное С гривастым табуном коней, Я вспомню время боевое Бездомной юности моей. Вот так же рдели ночь за ночью, Кочуя с берегов Невы, Костры привалов, словно очи В ночи блуждающей совы. Я вспомню миг, когда впервые, Как миру светлые дары, Летучим роем золотые За Нарву перешли костры. И мы тогда сказали: слава Неугасима на века. Я вспоминаю эти дни по праву С суровостью сибиряка.

«Метет, метет… И нет конца метели…»

Метет, метет… И нет конца метели, Конца тяжелым, белым хлопьям нет. Метет, метет… И заметает след К моей солдатской полумерзлой щели. Метет, метет… И не увидишь света, И не увидишь друга в двух шагах, Вот через этот безответный мрак Я двинусь в путь, лишь тьму прорвет ракета.

«Хотя бы минуту на роздых…»

Подполковнику Кузнецову

Хотя бы минуту на роздых За окаянных три дня. Но снова уносится в воздух: — Дайте огонь на меня! И снова взлетают с землею Разорванные тела. Метится пламенем боя Насквозь прожженная мгла. И в этих метельных звездах Твердое, как броня, Режет прогоркший воздух: — Дайте огонь на меня! И рухнули наземь звезды, И парень, гранату подняв, С кровью выхаркнул в воздух: — Огонь, огонь на меня!..

«Над лесом взмыла красная ракета…»

Подполковнику Подлуцкому

Над лесом взмыла красная ракета, И дрогнуло седое море мглы. Приблизили багровый час рассвета Орудий вороненые стволы. От грохота раскалывались тучи, То опускаясь, то вздымаясь вверх, Через Неву летел огонь гремучий И за Невою черной смертью мерк. И так всю ночь, не ведая покоя, Мы не гасили грозного огня. И так всю ночь за русскою Невою Земля горела, плавилась броня. И так всю ночь гремели батареи, Ломая доты за рекой во рву, Чтоб без потерь, стремительней, дружнее Пехота перешла через Неву. Чтобы скорее в схватке рукопашной Очистить дорогие берега, Чтоб, растопив навеки день вчерашний, Встал новый день над трупами врага.

«Есть в русском офицере обаянье…»

Полковнику Путилову

Есть в русском офицере обаянье. Увидишься — и ты готов за ним На самое большое испытанье Идти сквозь бурю, сквозь огонь и дым. Он как отец — и нет для нас дороже Людей на этом боевом пути. Он потому нам дорог, что он может, Ведя на смерть, от смерти увести.

Первый снег

Веет, веет и кружится, Словно сон лебедей, Вяжет белое кружево Над воронкой моей. Улетает и молнией Окрыляет, слепит… Может, милая вспомнила, Может, тоже не спит… Может, смотрит сквозь кружево На равнину полей, Где летает и кружится белый сон лебедей.

«Пришел и рухнул, словно камень…»

Пришел и рухнул, словно камень, Без сновидений и без слов, Пока багряными лучами Не вспыхнули зубцы лесов, Покамест новая тревога Не прогремела надо мной. Дорога, дымная дорога, — Из боя в бой, из боя в бой…

Тимофей Сурменев

Парень

Твой дом, где давно я не был, Ко мне с каждым шагом ближе: Подобие звездного неба Я пересекаю на лыжах. Скользящие, как по маслу, Они шелестят змеею Иль сухо шуршат по насту — И шорох летит за мною. Разлукою истомленное сердце, вперед лети: Парень спешит на свидание — дайте ему пройти! Большим озаренный светом, Иду по полям к востоку. Пиджак распахнуло ветром, И галстук трепещет сбоку. Мне любо снегов свеченье И по сердцу холод зимний, Когда серебром повсюду Седой оседает иней. Сосен шумит собрание, лес поперек пути, Парень спешит на свидание — дайте ему пройти! Взлетел, а не въехал на гору — И сердцу вдруг стало тесно. Внезапно открылся взору Твой дом, где крыльцо с навесом, Где все — до последней мелочи — Полно для меня значенья: Три слова любимой девушке Я там сказал в воскресенье. (Первая дрожь признания, Руки в огне горят…) Парень спешит на свидание — Нет для него преград!

На берегу Днепра

Не жалея ни гармоник, ни подошв, На днепровском на зеленом берегу Пляшет «Русскую» и «Ойру» молодежь, — Я одна лишь веселиться не могу. В платье новом, одинокая, стою, В косы ленты голубые вплетены. Не услышу ли гармонику твою От зареченской от милой стороны? Все подходит и подходит молодежь, Круг танцоров, как на ярмарке, широк. Отчего же ты, любимый, не идешь? Или новую, московскую, завлек? Беззащитной с виду кажется пчела, Но нечаянно не тронь ее, смотри! Где, кудрявый, коротаешь вечера, С кем вчера ты оставался до зари? Если б, девушки, вы знали, как грущу. Мне без милого и белый свет не мил… Не приходишь, и не надо. Не прощу, Если слову своему ты изменил… Сердце будто приморожено к ребру, Стали пальцы, словно льдинки, холодны. Ой, подружки, говорят, что не к добру, Если месяц да не с правой стороны!

Осень в колхозе

Замедленный времени поворот — И сытая осень стоит у ворот. Она в золотом возникает обличье, Такая нарядная и простая, И ветер свистеть начинает по-птичьи, И мчатся на юг журавлиные стаи. Срывается с дуба коричневый желудь И падает в травы на желтые листья. Ребята картофель увозят тяжелый С полей, погоняя коней голосисто. На водах багровые плавают листья, Кружится над крышами галочий табор, Пылают рябины румяные кисти, И так над землею проходит октябрь.