Именем человечества

– Диска нет, – сказал Максим. –Он подвергся самоуничтожению.

– Что? Что вы сказали?! – загремел профессор.

– Я говорю, диска больше нет, он сублимировал, распался на элементарные атомы.

– Так... И вы затащили меня в эту дыру только затем, чтобы сообщить такую потрясающую новость?

– Я сам узнал об этом только сейчас. Диск исчез в момент приземления вертолета, точнее, в момент получения мною травмы на виске.

– Да при чем здесь вертолет и ваша, простите... раскрашенная физиономия?

– Вертолет здесь ни при чем. А травма вывела из строя мой элемент связи с диском, что мгновенно привело в действие механизм его самоуничтожения. Так было запрограммировано его создателями.

– Так было запрограммировано вашей фантазией, хотите вы сказать? Да был ли он вообще, этот пресловутый диск? Кто его видел? Ты, Дмитрий Андреевич, видел?

– Я не видел. Но вот Степан Семенович...

– Степан Семенович! Что ты, не понимаешь, что этому дикарю могли подсунуть и старую сковороду?

– Ну, ты того... говори да не заговаривайся, гражданин хороший! – вспылил Силкин.

– Подождите, дядя Степан, – остановила его подошедшая к костру Таня. – Вы спрашиваете, профессор, кто видел диск? Я его видела. И не только видела...

– Ах, вы видели? А кто вы такая, позвольте полюбопытствовать?

– Врач Тропинина.

– Очень приятно! Только простите, милая девушка, в услугах врача я пока, слава богу, не нуждаюсь. Как и в свидетельствах «лучшего охотника Вормалея»...

– Рубен Саакович! – попытался остановить своего шефа Дмитрий. – Это же Татьяна Аркадьевна! Помните, я говорил вам о ней...

– Я не хочу больше ничего ни вспоминать, ни слушать! Хватит того, что ты втравил меня в самую низкопробную авантюру. А с этим проходимцем... – кивнул он в сторону Максима.

– Вы забываетесь, профессор, – прервал его Максим. – Даже ваше высокое звание не дает вам права...

– Я больше не знаю и знать вас не хочу, молодой человек! – отрезал Саакян.

– Меня вы можете не знать, но если сейчас же не извинитесь перед оскорбленными вами женщиной и старым человеком, то...

– То что? Договаривайте!

– А что договаривать? – вмешался молчавший до сих пор пилот, подходя вплотную к Саакяну. – Он врежет в твою откормленную физию. И я добавлю!

Саакян попятился:

– Но это... Ну, хорошо, я готов... Я извиняюсь, черт возьми! Но после этого... Дмитрий Андреевич, где мой портфель? Я не останусь здесь больше ни минуты! Мы с тобой сейчас же...

– Что сейчас же, Рубен Саакович? – растерянно пробормотал Дмитрий.

– Ах да... – Саакян с тоской посмотрел на обступившую их тайгу. – Кошмар какой-то...

– Ну вот что, гражданин хороший, – обернулся к нему Силкин. – Покуролесил, и того... будя! Теперь бери ложку и – к котлу. Суп готов. Рассаживайтесь, ребятки. Таня, посмотри-ка там, в кладовке, вроде еще ложки были.

7

Лишь к исходу четвертого дня, измученные и голодные, вернулись они в Вормалей. Но Саакяна было жалко смотреть. Его светлый щегольской костюм был потрепан, измазан смолой и глиной, изящные остроносые ботинки развалились, у одного из них отлетел каблук, тонкая белоснежная сорочка стала серой от грязи и пота. Он тотчас же заперся у себя в номере и только на следующий день, утром, прислал дежурную за Дмитрием. Тот обменялся взглядом с Максимом:

– Не вешай носа! У меня есть к нему отмычка.

– Только имей в виду, ни на какой компромисс мы с Таней не пойдем.

– Никакого компромисса и не понадобится. Говорю тебе, все будет о'кей!

Однако Саакян встретил его темнее тучи:

– Сходи на аэродром и закажи три билета на ближайший вертолет.

– Почему три, Рубен Саакович?

– Мне, тебе и Алле Федоровне. Остальных я отправил еще вчера.

– Да, но...

– Никаких «но»! Ты слышал, что я сказал?

– И все-таки, Рубен Саакович, хотелось бы знать ваши дальнейшие планы...

– Какие планы? Что ты имеешь в виду?

– Ну... нашу группу, нашу тему.

– Никакой нашей группы больше не существует. И темы – тоже! Хватит институту того, что ты ввязал всех в эту идиотскую авантюру, отвлек от дела столько ведущих сотрудников. И вообще – я больше слушать не хочу об этой галиматье!

Дмитрий терпеливо переждал словесное извержение шефа, затем сказал:

– Я вполне разделяю ваше негодование, Рубен Саакович. Все получилось действительно не так, как мы рассчитывали. Но послушайте, что я скажу. Ведь как бы там ни было, а Колесников и его жена все-таки побывали у инопланетян. Ампула с нептунием – это такое доказательство, которое, как вы понимаете, подделать невозможно.

– Да пусть они побывали хоть в самой преисподней! Мне-то что до этого? Я сыт по горло! – он выразительно посмотрел на часы, перевел взгляд на дверь.

– Подождите, Рубен Саакович, дослушайте меня до конца, прошу вас! Я тоже не любитель сенсаций. Однако те, что мне открылось вчера вечером... Я не знаю, был тот диск или не был, но сам факт, что Тропинина воспользовалась каким-то источником внеземной информации, не вызывает сомнения. Она показала вчера свои конспекты. И бог мой! Там есть такие вещи, какие не пришли бы в голову и Эйнштейну! А записи Колесникова, сделанные, по его словам, на внеземном звездолете! Жаль, что вы не сдержали себя там, на Гриве, и после, в дороге. Он и вам показал бы эти материалы. И вы ахнули бы, увидев, каких глубин достигла наука инопланетян. Скажу одно: достаточно десятой доли заключенной в них информации, чтобы уже в этом году вы стали членкором – нет, что там членкором! – действительным членом Академии наук.

– А ты доктором? Так, что ли? – хмуро заметил Саакян.

– Вполне возможно. Хотя я не настолько глуп, чтобы не понимать, что без вашей помощи никакая информация не превратится в докторскую диссертацию.

– Ну, ну... И что же ты хочешь сказать? У тебя есть какие-то определенные предложения?

– Нам нельзя порывать с Колесниковым. Такая возможность открывается раз в жизни. Не воспользуемся ею мы – воспользуются другие...

– Но я уже позвонил в институт и прямо сказал, что вся затея с нейтринным генератором – сплошная авантюра. Что мне, отказываться от своих слов? Да и допусти этого Колесникова в институт, он там все вверх дном перевернет. Ты видел, что он за гусь! Такой действительно через год станет академиком, а нам с тобой...

– Так что, у нас с вами головы на плечах нет? Слушайте, что я хотел бы предложить. Позвонили вы в институт – пусть это так и останется. Не хотите, чтобы Колесников работал в институте – и это верно. А пошлите-ка нас с Колесниковым в длительную научную командировку, ну, скажем, в тот же Кисловодск. Причину можно всегда придумать. А мы там спокойно поработаем. Разберемся во всех записях, попробуем создать модель генератора. Получится он у нас –хорошо. Вы, как наш научный руководитель, в этом случае не останетесь в стороне. Не получится – тоже не беда. Вся информация будет в моих руках и мы сможем распорядиться ею, как найдем нужным.