Император ярости

Я смотрю на Хану. Ее глаза стеклянные, но в них все еще есть искра решимости. Она еще не сдалась. Не полностью. Но я знаю, что она так же напугана, как и я. Мы обе знаем, что голос имеет в виду под «всем временем в мире».

Никто не придет.

Комната тиха, за исключением тяжелого дыхания Кира и редких капель воды откуда-то из стен. Хане и мне не нужно говорить, чтобы понять, что происходит. С каждым днем, который проходит, с каждым днем, когда мы отказываемся от требования голоса, мы становимся слабее. Кир становится слабее. В конце концов, мы больше не сможем отказываться. Или Кир просто умрет в любом случае.

Паника начинает подкрадываться. Но я заставляю себя оставаться спокойной. Не могу поддаться страху. Не могу позволить ему взять верх.

Потому что глубоко внутри, в той части меня, которая все еще цепляется за надежду, я знаю, что Мал где-то там. Я чувствую это.

Он идет.

Он должен идти.

46

МАЛ

Черт. Фермерский дом выглядит так же заброшенно, как и когда я был здесь раньше.

Ночь все еще висит в воздухе, окутывая это место густым, тяжелым туманом, который давит на мою кожу, хотя я уже начинаю видеть первый проблеск утреннего света, пробивающегося над горизонтом.

Я присел низко в кустах, мои глаза прикованы к разрушающейся конструкции. Она была заброшена годами, оставлена гнить, как нарыв на этой пустынной ферме, но Йонас здесь.

Я чувствую это.

Мои кулаки сжимаются, пока я жду. Дверь фермерского дома скрипит, и мое дыхание замирает.

Это он.

Он был всего лишь мальчишкой, как и я, той ночью двадцать лет назад, когда он кричал на меня снова и снова на этом самом месте.

Ты убил его. Ты убил нашего отца. Ублюдок, ты убил его.

Помню, как тряс Йонаса, когда он стоял на коленях рядом с безжизненным телом Каспера, держа голову нашего деда на коленях. Я сказал ему пойти со мной, оставить это место и кошмары позади и начать новую главу.

Он отказался. Он посмотрел на меня и сказал, что заставит меня заплатить.

Сегодня ночью наконец выполняет эту угрозу.

Он движется небрежно, выходя в тусклый свет, почти лениво, как будто это место не имеет над ним власти. Как будто руины нашего общего, сломанного прошлого теперь его королевство.

Йонас идет к машине, припаркованной на краю участка. Он садится в нее и уезжает, пока низкий рык двигателя не растворяется вдалеке. Он направляется в ближайший город Мёсвингер.

Я подозревал это на пути сюда во второй раз. Вот почему это место выглядело заброшенным в прошлый раз, когда я был здесь — он держит Хану, Фрею и Кира где-то на территории, пока сам живет в городе.

Эта мысль вызывает прилив адреналина. Они здесь.

Мой телефон вибрирует. Я не отвечаю, на случай, если Йонас установил скрытые меры безопасности. Но после того, как я отклоняю звонок Кензо, я пишу ему в ответ.

Я:

Я здесь. Йонас только что уехал.

Кензо:

ЖДИ нас, Мал. Мы только что приземлились. Мы можем быть там через сорок пять минут.

Я стискиваю зубы. Рад, что Кензо здесь вместе с Таком, Дэмиеном и сорока силами Мори-кай и Николаевых. Но у меня нет сорока пяти минут.

У Фреи, Ханы и Кира их тоже может не быть.

Я пишу Кензо в ответ полную ложь о том, что буду ждать его, чтобы он не запаниковал и не попытался позвонить мне. Затем выключаю телефон.

Выскакиваю из кустов, мои ботинки бесшумно ступают по влажной земле, пока я бегу через двор. Достигаю дома и открываю дверь, запах гниения атакует мои ноздри.

Мои мышцы непроизвольно напрягаются, когда я вхожу внутрь, осматривая каждый дюйм темного, разрушающегося интерьера. Воспоминания о жестокости Каспера и боли, которую мы пережили в этом месте, обрушиваются на мою психику разом.

— Фрея! — зову я, мой голос эхом разносится по пустому пространству.

Никакого ответа.

Двигаюсь быстрее, прорываясь через комнаты, отчаянно ища любой знак их присутствия. Я пропустил это, когда был здесь раньше, отказываюсь пропустить это снова.

На первом этаже ничего нет. Только остатки старой мебели и призраки наших измученных детств. Второй этаж едва выдерживает мой вес, но там тоже ничего нет. Я направляюсь в подвал, грудь сжимается, когда я спускаюсь по скрипучим деревянным ступеням.

Здесь Каспер держал нас. Бил нас. Мучил нас. Ужасы прошлого грызут меня изнутри, но я пробиваюсь через них, сосредотачиваясь на настоящем.

Я ищу каждый угол, каждую щель. Они должны быть здесь где-то. Мне просто нужно найти…

Замираю, когда вижу это. Странный кусок пола в дальнем углу, странно чистый в грязном, покрытом пылью пространстве.

Мой живот сжимается.

Я использую лом, прислоненный к стене, чтобы поднять половицу, и вот оно: металлическая дверь, которая открывается к металлической лестнице, ведущей вниз в темноту.

Мой пульс стучит, когда я спускаюсь, узкая винтовая лестница ведет вниз в черноту. Воздух становится холоднее и влажнее, когда я достигаю бетонного пола внизу. При тусклом свете, проникающем сверху, я едва могу разглядеть длинный коридор, уходящий вперед в мрак.

Так что я иду туда, двигаясь осторожно, все мои чувства настороже. Стены каменные, возможно, какой-то древний бункер. Каждый звук эхом отражается от них в тишине — мое дыхание, глухой стук моих ботинок, далекие капли воды.

Я приближаюсь. Я чувствую это.

Затем слышу звук позади себя. Сначала он просто маленький, металлический, скрипучий. Но затем весь коридор грохочет, когда дверь, которую я оставил открытой наверху лестницы, захлопывается.

Коридор погружается в полную темноту.

Мой позвоночник напрягается, и я замираю при звуке шагов, громко стучащих по металлической лестнице.

И затем… смех.

— Малекки, — рычит голос, низкий и знакомый. Очень норвежский. — Хорошо снова быть здесь с тобой.

Моя кровь стынет.

Йонас.

— Здесь мы стали мужчинами, Мал, — шепчет голос Йонаса в темноте. — Здесь все началось.

Свет полностью исчез, поглощенный мраком. Я тянусь к телефону, чтобы включить его, но чувствую, что он рядом. Так что я поворачиваюсь, кулаки подняты, готовый к бою, который, как я знаю, неизбежен.