Император ярости

Он стискивает зубы, и его глаза становятся горькими.

— Но тебя подстрелили четыре раза. Может, дашь себе поблажку? — бормочу я.

— Нет, — Исаак качает головой. — Никаких поблажек. Никаких оправданий. Моя единственная цель — защищать Кира. Я провалился.

У меня нет времени успокаивать русскую вину прямо сейчас.

— Ты что-нибудь помнишь о том, что произошло? Прежде чем ты отключился?

Он кивает.

— Да. Они определенно были профессионалами. Я заметил несколько их татуировок. Почти уверен, что это были Крви и Новца.

Черт.

— Сербский наемный отряд?

Исаак снова кивает.

— Да. Хорошие, хорошо обученные. Очень дорогие. — Он сдерживает очевидную боль, его глаза поворачиваются ко мне. — Этот человек, который забрал Фрею и твою кузину… Кто он?

Моя кровь превращается в кислоту.

Кто-то, кого я должен был убить много лет назад, сразу после того, как проткнул Каспера вилами после того, как он убил Филипа.

Я должен был знать. Должен был знать, что зло в нем, даже когда он был мальчишкой, только вырастет, загноится и распространится, как яд.

— Просто кто-то из моего прошлого, у кого есть счеты, — бормочу я, голос резкий и холодный.

— Он богат? Хорошо связан?

Я качаю головой.

— Не знаю. Насколько мне известно, нет.

— Они есть, если нанял Крви и Новца, — хрипит Исаак мрачно. Он качает головой. — Черт. Кир и Фрея… похищены. — Его лицо темнеет, боль мелькает в глазах, когда он поднимает их на меня. — Он не просто мой босс, и она не просто моя подопечная или коллега, — хрипит Исаак. — Они оба как семья для меня. Они моя семья, вместе с Анникой, даже теперь, когда она замужем за твоим кузеном.

Часть меня сегодня стремилась высказать Исааку своё недовольство и спросить, известно ли Киру, что Фрея — его дочь. Но довольно очевидно, что сам Исаак не знает об этой связи, и у меня нет времени играть в генеалогическое древо с ним.

— Исаак…

Нас прерывает медсестра, входящая в комнату. Она снимает несколько показаний с приборов Исаака, а затем улыбается ему.

— Вы готовы?

— Да, спасибо.

Я наблюдаю, как она вводит что-то в его капельницу.

— Что, черт возьми, это? — рычу я.

Она смотрит на меня с любопытством.

— Вы родственник?

— Нет.

Она не отвечает, просто возвращается к завершению введения чего бы то ни было, что она ему дает. Она выбрасывает шприц, делает еще несколько записей, похлопывает Исаака по руке, бросает мне не слишком скрытый грязный взгляд и затем уходит.

Я хмурюсь, поворачиваясь к нему.

— Исаак, что, черт возьми, она тебе только что ввела?

— Я, как и ты, знаешь ли, был один в этом мире… без семьи. Но потом я встретил Кира. И через него — моих братьев и сестер Николаевых. Дэмиена. Аннику. Фрею…

С легким недовольством я наклоняюсь и достаю из мусорного ведра маленький флакон, который выбросила медсестра.

Черт.

Это, бля, морфин. Мой взгляд резко возвращается к Исааку, и только тогда я понимаю, что он держал в руках маленький выключатель, чтобы вызвать медсестру для обезболивания.

Исаак — крепкий сукин сын, но похоже, что ему наконец нужно снять остроту боли. Что означает, что у меня больше нет времени, чтобы выудить у него подробности нападения.

— Исаак, если ты можешь вспомнить что-то еще…

— Мне жаль, Мал, ничего больше нет, — хрипит он своим густым русским акцентом. Его глаза обращаются ко мне. — Найденная семья важна. Моя спасла меня. Я не знаю тебя, но думаю, что, возможно, твоя спасла тебя. — Его моргание замедляется. — Раньше я не доверял тебе Фрею. Но теперь доверяю. Ты заботишься о ней.

Мой голос трескается.

— Да. Очень сильно.

— Да, хорошо. Тогда найди ее. Найди наши найденные семьи…

Его глаза начинают закрываться. Слова становятся невнятными, когда морфин берет верх.

— Семья не обязательно должна быть кровной, — бормочет Исаак. — Семья — это то место, которое ты называешь домом.

Это поражает меня, как только он отключается.

Семья — это то место, которое ты называешь домом.

Я вскакиваю с места и мгновенно бросаюсь к двери.

Думаю, я знаю, куда этот психопат ее забрал.

Воздух холодный и тяжелый, когда я выхожу из внедорожника в тишину норвежской ночи.

Я не спал тридцать два часа. Измотан, растрепан, и мне, черт возьми, нужен душ.

Темнота и жуткий туман поглощают пейзаж вокруг меня. Ветер воет сквозь деревья, отголоски места, куда я клялся никогда не возвращаться.

Ферма на краю черного озера, окруженная черным лесом.

Лагерь моего деда, место рождения почти каждого кошмара, который я ношу с собой с того дня, как убил этого ублюдка и сбежал в те самые леса.

Земля пуста и заброшена, фермерский дом и сарай поднимаются из призрачного лунного света, как сломанный памятник всему, что я так старался похоронить. Я делаю глубокий вдох, резкий, горький холодный воздух режет легкие.

Прошло двадцать лет с тех пор, как я последний раз ступал сюда. Двадцать лет с тех пор, как я видел, как умер Филип, сломался и набросился на Каспера.

Но я знаю Йонаса. Я знаю, как работает его извращенный ум. Если он держит Фрею и Хану где-то, возможно, и Кира тоже здесь.

Должно быть.

Сначала проверяю дом. Он темный и наполовину поглощен природой, с обрушившейся крышей с одной стороны и тем, что выглядит как остатки лагеря сквоттеров¹⁰ в том, что когда-то было кухней. Лестница на второй этаж почти исчезла, но ясно, что там ничего нет, кроме птичьего помета и демонов.

Подвал вызывает новую волну тошноты, когда я стою посреди пустого пространства, глядя на зарубки, которые слишком хорошо помню на одной из рушащихся опорных балок.

Крюк на стене, где когда-то висело деревянное весло с вырезанной свастикой и орлом, чтобы оставлять отпечатки ненависти на коже.

Моя кровь, пятна на полу — выцветшие, но все еще там, спустя все эти чертовы годы.

Но это все, что я нахожу в этом проклятом подвале: кровь, пыль и призраки моего прошлого.

Нет Фреи. Нет Ханы. Нет Кира.