Империя статуй

— Глазам своим не верю…Передо мной настоящая Горгона!

Нахмурившись ещё больше, я присела в кольца своего же хвоста, осмелившись задать вопрос:

— Когда в последний раз рыцари видели Горгону?

— Ох, я изучал этот вопрос в архивах, — разговорился юноша, и в глазах его загорелся интерес, — некий сэр Вэллингтон преследовал мужчину, укрывавшего Горгону, но саму девушку из вида упустили. Её искали в горах, но в то время, как обнаружили, началась вторая гражданская война, поэтому наступление прекратили. Если верить заметкам, это было сто сорок лет назад…

Сто сорок лет…Это число казалось мне невероятным, невозможным! В сто лет я планировала покинуть священную обитель, чтобы попробовать пересечь границу, но вот миновал целый век! Спячки, в которые я впадала от голода, длились десятилетиями, а я даже не подозревала об этом, так как находилась постоянно на одном и том же месте, не меняясь и не старея. Я засыпала в скрытых уголках храма, потому иные искатели приключений и вовсе не могли заметить меня, а другие рисковали погибнуть от укуса вездесущих змей, охраняющих мой сон, но неужели, в самом деле, прошло сто сорок лет?

Заметив беспокойство, легшее тенью на моё лицо, юноша очень быстро сделал верный вывод, издав при этом восхищенный вдох:

— Та Горгона! Это были вы?

— Полагаю, что так…

— Невероятно! Но мне так повезло увидеть вас воочию. Я сильно рисковал этой поездкой, ведь возложил надежды на…кхм, простите…на мифы.

Страх покинул его за считанные секунды, и, потоптавшись на месте, юноша внезапно уверенно пошел в мою сторону, предусмотрительно остановившись на расстоянии двух метров. Приложив к сердцу свою руку, он слегка поклонился, не скрывая улыбки, а после произнес медленно и четко:

— Моё имя Ингвальд Солэй. Я третий принц Империи Солэй и один из кандидатов на престол.

Принц! Самый настоящий принц. Но не так я его себе представляла, читая единственную сказку в старой избе. Он представлялся мне высоким и сильным, мужественным и грозным, тогда как Ингвальд казался таким хрупким, словно бы его можно было переломить одним ударом хвоста. То, что он отправился в храм, поверив легенде, не делало его человеком рациональным и рассудительным. Однако, положившись на удачу, он выиграл лотерею, а везучесть — хорошая черта для возможного правителя.

— Горгона, я бы хотел заключить с вами сделку.

— Сделку? С подобным ко мне обращаются впервые. И что же вы хотите?

— Я хочу, чтобы вы…были на моей стороне.

— Мне непонятна эта просьба.

— Позвольте пояснить, — принц прокашлялся в кулак, а после продолжил, — через год отец провозгласит имя того, кто займет его трон. Будучи только третьим принцем, я не имею особых шансов стать следующим правителем. Но представьте, что будет, если люди узнают о том, что один из принцев имеет в союзниках…

— …монстра, — грубо продолжила я, но Ингвальд остановил меня выставленной вперед ладонью.

— Я не смогу изменить мнение людей, но смогу гарантировать вам спокойную жизнь в роскоши. Наверняка вам наскучили эти голые стены и пустые комнаты, эти…люди…Если я стану Королем, я превращу это место в замок, а к вам более никто не сунется. Что скажете?

— И как же вы собираетесь доказать наш с вами союз?

— Вам это может не понравиться, но…Я бы хотел ссылать сюда преступников. Многих из них все равно ожидает смертная казнь, но так я докажу, что вы действительно слушаете мои…приказы.

Это был трудный выбор. Трудный потому, что казался привлекательным и отвратительным одновременно. В случае победы Ингвальда я становилась подчиняющейся ему гильотиной. С другой стороны, я могла бы обеспечить себе ту жизнь, о которой всегда мечтала, жизнь, в которой мне ничто не угрожало. Каков шанс того, что я смогу успешно пересечь все королевство и, что важнее, миновать две охраняемые границы? Я не знаю ни названий городов, ни маршрутов, по которым могла бы пройти. Я необразованна и неначитанна, мне не известны законы и нормы, по которым живут люди спустя век. Стоит ли смотреть на журавля в небе, имея в руках мягкую и красивую синицу? В конце концов, в случае отказа этот принц может принести мне больше проблем, чем кто-либо другой, да и стоит ли беспокоиться о тех, чьи жестокие поступки оправдывают казнь?

— Вы молчите…Я понимаю, это трудно принять сразу, но я также обещаю, что буду по мере возможности выполнять и ваши просьбы…Если они, безусловно, не будут претить воле короны.

— Сколько вам лет?

— Шестнадцать…

— Вы сами придумали подобный план?

— Да, — гордо ответил Ингвальд, — хотя мои советники называли его неразумным и опасным.

— В самом деле…И вы не боитесь меня?

— Я скажу вам честно, надеясь на то, что не нанесу вам сильную душевную рану. Я боюсь вас. Но с вами можно договориться, и вы не глухи к чужим словам, а потому мой страх теряет силу. Так…Что же вы скажете?

— Я согласна. Однако пообещайте, что, если вы не станете правителем, вы забудете об этом месте и больше сюда не войдете.

Принц широко улыбнулся, но не в силах посмотреть мне в глаза, он прикрыл веки, кивая на прощание.

— Обещаю.

Глава 1

Её прекрасный облик вновь

В людских сердцах волнует кровь.

Но красоту посмев узреть,

Встречает путник свою смерть.

Баллада о Горгоне

Наши дни. 230 лет спустя.

Горы Айварс. Храм статуй.

Блуждая пальцами по потрепанным корешкам старых книг, я тщетно пыталась найти что-то, что, упустив из виду однажды, посмела не прочитать. Размеренный стук часов наполнял библиотеку убаюкивающим ритмом, и старец, сидевший за одним из столов, не удерживал тяжелой головы, клонившейся к груди. Чуть видимый пар, исходивший от двух фарфоровых чашек, поднимался к длинным лучам, пятнами падавшими на пол сквозь круглое окошко, и, осторожно обогнув высокие стопки свитков, я села в мягкое кресло, расположив хвост вокруг его изогнутых ножек. Чай был вкусным и отдавал хвойными нотами, но корзинка с печеньем оказалась пустой, и, покосившись на крошки, застрявшие в бороде дремавшего старца, я обернулась к раскрытой двери, в проеме которой уже стояла миниатюрная фигура.

— Лагерта, принеси что-нибудь из закусок.

Присев в книксене, девушка быстро удалилась, а мужчина, вздрогнув от моего голоса, резко вскинул голову, отчего широкополая шляпа, укрывающая его седую голову, упала на пол. Коснувшись переносицы дрожащей иссохшей рукой, старец заглянул в пустую корзинку, а после, встретившись взглядом со мной, тихо рассмеялся, отряхивая бороду от крошек.

— Пускай я немощен и худ, но, поверьте на слово, оставшись в погребе на ночь, я опустошу его подобно прожорливой саранче.