Империя Страсти

Он дергает подбородком в сторону своего брата, который отвергает ухаживания двух длинноногих брюнеток и находится в секунде от того, чтобы вышвырнуть их из клуба.

— Протесты твоего брата против развода касаются его и тебя, а не Аспен. И это ее гребаное имя, кстати. Используй его.

Он приподнимает бровь.

— Ты защищаешь ее, Кинг?

— Я констатирую факты. За последние две недели она принесла тебе больше денег, чем все твои солдаты вместе взятые. Мне, блядь, все равно, крутишь ли ты это вокруг своего члена, засовываешь в задницу или пропитываешь кровью. Лишь бы ты выполнил свою часть сделки и обеспечил ей защиту, о которой она просила.

— Обеспечу, но только на моих условиях. — он выпускает облако дыма в мою сторону. — Но, если все пойдет наперекосяк, а так всегда бывает, я не несу ответственности за сопутствующий ущерб.

— То есть?

— Я уже передал сообщение Бруно, что рыжеволосая теперь под моей защитой. Несмотря на то, что он находится под прямым приказом Лазло, он принял это и пообещал не идти против меня. Так что пока он не нарушит это обещание, я не стану активно подготавливать его гибель.

Я захлопываю зажигалку, сужаю глаза.

— Ему не нужно выходить, чтобы навредить ей. Он делает свою работу из-за решетки.

— Нет улик.

— К черту. Ты слышал, как эти подонки упоминали его имя в подвале.

— Это было до того, как я передал Бруно сообщение.

— Ох, я вижу, к чему все идет.

— Не хочешь рассказать поподробнее?

— Еще в школе ты окружал себя как можно большим количеством людей, учениками, учителями, персоналом, директорами. Всеми. Это был не конкурс популярности, а скорее продуманная стратегия «разделяй и властвуй». Все они были частью твоей шахматной доски, которую можно было и нужно было использовать в дальнейшем. Сейчас ситуация схожа. Ты не хочешь терять услуги Бруно, но тебе также нравятся деньги, которые приносит Аспен, поэтому ты сохраняешь обоих. Но ты кое-что забываешь, Ник.

Он закидывает одну ногу на другую и зажигает сигару, затем выдувает дым в мою сторону с беспечностью повелителя гедонистов.

— И что же?

— Я никогда не был частью твоей жалкой толпы, стратегий или чертового комплекса бога. Это будет холодный день в аду, прежде чем ты используешь меня или кого-то близкого ко мне.

— Так рыжеволосая близка тебе?

— Аспен это ее гребаное имя. И она мать моей дочери.

— Это то, чем ты кормишь свой мозг, чтобы лучше спалось по ночам?

— Нет, Ник. Ты не используешь тактику перескакивания и не меняешь тему, сосредоточиваясь на мне. Речь идет о тебе, так почему бы тебе не сказать мне, какого черта ты играешь на этот раз?

— Не играю. Это… наблюдение. Мой старик говорил, что есть два типа монстров. Те, которые бродят на свободе, как ты и я, считают небо пределом и даже думают о его покорении. Другой тип это такие, как Бруно, которые большую часть своей жизни провели взаперти. Их цель не мир и не небо. У них цель — уничтожить того, кто затолкал их в эту камеру.

— В таком случае, ему следует обратиться к начальнику тюрьмы.

Он улыбается с холодностью, замораживающая воздух.

— Ты знаешь количество охранников, которых Бруно убил или стал причиной их смерти?

— Нет, но уверен, что ты меня просветишь.

— Двадцать пять. Жизнь за каждый год, проведенный им за решеткой. И каждый раз кто-то из его подчиненных или тюремных приятелей брал вину на себя. Так что даже если ты или кто-то другой пошлет кого-нибудь избавиться от него, пока он за решеткой, ничего не выйдет. У него там царство беззакония, в которое никому не позволено входить, и уж тем более твоему любимому закону.

— То есть хочешь сказать, что мы должны собраться и ждать?

— У вас нет выбора, кроме как ждать. Принуждение себя это лишнее.

Я, наконец, беру напиток и делаю долгий глоток, но даже ожог не в состоянии прогнать множество сценариев, вторгающихся в мою голову.

Николо говорит о делах, а я слушаю его лишь наполовину. Число его людей, которых я спас от тюрьмы, становится бесчисленным, и хотя я считаю себя лучшим адвокатом по уголовным делам в мире, это превращается в переутомление.

Его головорезы похожи на необученных собак. Или, может, они хорошо выдрессированы Николо, чтобы быть в постоянном стремлении бросить свой вес и тем самым продемонстрировать свою власть.

Ему всегда нравилось пугать людей одной лишь своей безжалостной репутацией, чтобы они не смели идти против него. Эту тактику мы оба использовали с самого детства.

Я никогда не пытался смягчить свой образ или угодить хрупкой психике и эмоциональным сердцам людей. Когда они боятся меня, они держатся подальше. Когда они боятся меня, у них не хватает смелости взглянуть на мой трон или прикоснуться к моей власти.

Вскоре к нам присоединяется Матео, а также несколько сопровождающих, любезно предоставленные клубом.

Их попытки привлечь мое внимание похожи на отчаяние умирающей рыбы. Одна из них болтает об истории Макаллан, словно автоматизированный робот, и я говорю ей пить, пока она не перестанет загрязнять воздух своим голосом.

Я никак не могу взять в толк, что не так давно трахал таких, как она. Конечно, я выбирал их не за навыки общения или отсутствие характера.

Я выбирал их, потому что они не были гребаной головной болью.

В отличие от одной ведьмы, одна мысль, о которой вызывает у меня острую потребность трахнуть ее. Конкретно ее.

Прошла неделя с того дня, когда она отказалась быть моей, как во время секса, так и вне его.

Тот факт, что я отшлепал ее по заднице до такой степени, что она несколько дней не могла нормально сидеть, не имел никакого значения. По крайней мере, не настолько, чтобы заставить ее передумать.

С тех пор, однако, она стала приходить ко мне домой ежедневно. Или я забирал ее с собой. Семантика.

Из-за ее ведьминской крови и предполагаемых связей с самим Сатаной, ее трудно переубедить. Всегда и во всем сопротивляется.

Кроме тех случаев, когда мой член входит в ее киску, конечно. И даже тогда она не перестает петь о том, какой я мудак.

Но именно это и делает все это забавным. Ее сопротивление, борьба и неспособность склониться превращают меня в животное каждый чертов раз.

Не знаю, как, черт возьми, я раньше нормально относился к таким, как робот-какое-у-неё-лицо.