"Империя Здоровья"

– Слушай, я больше не могу!
– раздался голос Наташи.
– Я только и смотрю, как бы у тебя все не поперли.

Аспирант повернул голову, встряхнул ею и как следует присмотрелся к очертаниям своей второй жизни, которая теперь была объявлена им священной "Private property".

Все в этой заповедной жизни снова встало на свои места. Тревога прошла, предчувствия кончились. Красные розы впервые могли не стесняться в присутствии Ганнибала Дроздова.

Только немеркнущее любопытство Наташи продолжало напоминать о случившемся.

– Где это ты подцепил такой импорт?

– все еще допытывалась она.
– Откуда у тебя такая... унесенная ветром?

– Тогда уж наоборот, - спокойно усмехнулся аспирант.
– Принесенная ветром... Тоже книжки продает. Зашла опыт перенять.

Такая легенда не удовлетворила Наташу.

– Ну, как ты не темни, а одно видно сразу: медовый месяц у вас еще не начинался.

– Интуиция у тебя, однако...
– признал аспирант.
– Только в контрразведке и работать.

– А, может, я там и работаю, - небрежно бросила Наташа, кому-то заворачивая в прозрачный хруст белый веничек гвоздик.
– А тут - так, для отвода глаз...

– Эх, контрразведка, - вздохнул аспирант, выражая глубокую досаду, - ты бы хоть сразу шепнула мне, что американская шпионка за твоим лесом прячется...

Цель была достигнута: Наташа немножко обиделась, и, значит, ехидные вопросы и намеки должны были иссякнуть.

– Ну, я к тебе не нанималась, - гордо приподняла подбородок цветочница-филолог.
– Об этом ты проси Николу, он тут главный спец по наружному наблюдению.

Никола был старый бомж, прописавшийся на Пролетарской давно, задолго до аспиранта и филолога. Ганнибал невольно взглянул в его сторону: теперь Никола дремал в самом темном конце подземного перехода, немножко прикрывшись заграждением из бабушек, продававших сигареты, сырки из Австралии и что-то еще.

Аспирант оказался в этот момент как раз на таком месте, откуда Никола был не виден практически весь за исключением лица. Лицо было видно хорошо, и оно показалось аспиранту как никогда умиротворенным и уже неправдоподобно бледным.

Сердце аспиранта успело екнуть еще до всякого подозрения.

– Присмотри, пожалуйста, - попросил он Наташу таким мрачным голосом, что она сразу догадалась: дело не в обычной отлучке.

– Ты куда?
– удивилась она.

– К Николе.

– Ты чего, серьезно, что ли?!

– Присмотри, - бросил через плечо аспирант, смело забывая о своей частной собственности.

Он решил не тревожить, не расталкивать бабуль. Он осторожно протиснулся между ними и кафельной стенкой и присел на корточки.

Он присмотрелся к седому Николе, который сейчас пах вовсе не с той отталкивающей силой, как обыкновенно.

Наконец аспирант потрогал его щеки, постарался выдавить из темного запястья какой-нибудь пульс, а затем приспособился к освещению и оттянул смятое, скомканное тяжелой жизнью веко бомжа.

– Царствие Небесное!
– прошептал аспирант.

И вдруг для аспиранта изменилось все, а не только население подземного перехода на Пролетарской.

Горячая волна поднялась в невидимом мире, накрыла аспиранта и смыла все границы его заповедной жизни, до сих пор почти не тронутой новым, острым сюжетом.

Ганнибал Дроздов тяжело поднял свою руку и вытер горячие капли со своего лба.

Теперь ему было понятно, почему вдруг появилась Аннабель. Весь план, не известный еще мгновение назад, стал ясен в мельчайших подробностях.

"Я прошу тебя, Никола, ты мне теперь немного помоги, - проговорил аспирант своим внутренним голосом.
– И уж прости, если что не так..."

Ему вдруг представилось, что он стоит над вполне цивильной могилой бомжа в тихой кладбищенской рощице, а на свежем бугорке лежит огромная охапка красных роз, купленных у Наташи.

Он с трудом разогнул колени и, блюдя внешнюю неторопливость, двинулся назад, к своему месту.

– Что, тоже отказал?
– примечая хмурый вид аспиранта, усмехнулась Наташа, довольная поддержкой.

– Помер старый Никола, помер, - так сразу и бухнул ей аспирант.

– Господи!
– всплеснула руками Наташа.
– Что же теперь делать?!

– Ты делаешь то же самое, - скомандовал весь переменившийся аспирант.
– Присматриваешь за моей макулатурой еще минут десять-двадцать. Я занимаюсь другим делом. Бабулек не пугать.

Спустя десять секунд аспирант переступил порог милицейской комнаты.

– Привет, Гена, - приветствовали его свои из местного населения, только в форме.
– Какие вопросы?

– Там человеку плохо, - доложил аспирант.
– Надо скорую вызвать.

– Какому человеку-то?
– деловито осведомился сержант.

– Николе, - не стал темнить аспирант.

– Ну, скажешь, "человеку", - ответил добродушной улыбкой сержант.
– Сам оклемается. Ему плохо не бывает.

– Теперь уж лучше некуда, - согласился аспирант.
– Его Кондратий хватил.

– Ну?!
– переменился в лице сержант, а заодно - и остальные двое его сослуживцев.
– Точно?

– Ты же знаешь, Миша, я в этом разбираюсь.

В чем разбирается аспирант Дроздов, милиция знала.

– Значит, отмучился Никола, - отметил сержант по имени Михаил.
– Ладно, Гена. Спасибо. Теперь разберемся мы.

– Вот что, Миша, - сказал аспирант, глядя сержанту прямо в глаза.
– Мы с ним как-то говорили... Он узнал, что я в медицинском учился. Ну и просил позаботиться. Чтобы его труп пошел на занятия по анатомии... Для студентов. "Хоть какая-то, - говорит, - польза будет". Так что сам понимаешь, Миша, последняя воля. Дай мне этим делом заняться. Вам хлопот меньше.

Милиционеры переглянулись, взяв долгую паузу.
– Ну, займись, - неуверенно позволил старший, сняв фуражку и проведя двумя пальцами по ее внутреннему ободу.

По милицейскому телефону Ганнибал Дроздов вызвал скорую: "вероятно, инфаркт".

– А это для чего?
– имела право поинтересоваться милиция.

– Так надо, - без колебания ответил аспирант.
– Я его в свой морг отвезу.

"Господи, помоги!
– воззвал про себя аспирант, но тут же покаялся: - Нет, за такое дело молиться нельзя. Пусть будет так, как будет... Господи, помилуй!"