"Империя Здоровья"

Звонок раздался вновь из непредсказуемого будущего - в 20:32. Аспирант уже привык в решительные моменты вскидывать к глазам запястье с часами.

Итак, было 20:32, когда раздался телефонный звонок.

Аспирант оказался на месте, в прихожей квартиры, и сорвал трубку, весь на миг обратившись в этот мышечный рывок, будто при втором же звонке телефону предстояло взорваться одной мегатонной тротила.

– Его увозят, - был глухой голос Коли-Из-Морга.

– Увозят?!
– весь полыхнул вместо тротила аспирант.

Коля-Из-Морга чутко молчал, ожидая конкретных указаний.

Мир вокруг аспиранта Дроздова с огромной быстротой разряжался, превращаясь в безвоздушное и бесплотное мерцание.

– Увозят...
– тихо повторил он.

– Увозят...
– откуда-то почти неслышно откликнулось эхо.

– Задержи их!
– шепотом крикнул аспирант.
– Любым путем! Любым способом! Задержи как можно дольше! Проверяй документы! Делай, что можешь! Еще три сотни! Все!

Он вжал трубку в рычажки. И замер. И огляделся. Мир все еще был бессмысленно разряжен и нематериален.

Он вздохнул, потому что заставил себя вздохнуть побольше этого совсем разряженного воздуха.

И мир вновь изменился - сразу весь. Он в одно мгновение снова стал плотным и материальным, только - пропитанным, скрепленным насквозь новым, внезапно возникшим во всех подробностях планом. Сам же аспирант вдруг превратился весь из чистого созерцания пустоты и бесплотности в абсолютную кинетическую энергию действия.

Он нарочито медленно протянул левую руку к телефонной трубке и поднял ее.

"А вот теперь - да... теперь помоги мне, Господи!
– подумал он также несуетно.
– Очень прошу Тебя, Господи, помоги!"

– Аннабель, скорее берите такси и подъезжайте на Семеновскую площадь, к метро, - сказал он в трубку.

Сказав это, он тут же вернул трубку на место.

Войдя в комнату, он прежде, чем начать собираться, еще раз несуетно взмолился:

"Очень прошу Тебя, Господи, задержи их там... помоги Коле задержать их".

Он окинул взглядом вершины книжного шкафа и всего Диккенса, и грядущая задача немного рассмешила его: несколько томов Диккенса предстояло быстренько прочитать, взобравшись на стремянку.

Он аккуратно вталкивал очередной том в щель между другими томами, когда вспомнил о не менее главном, чем все остальное.

Спустившись, он забрал телефон к себе в комнату.

– Наташа, - бесстрастно сказал он в трубку, потому что после второго же звонка откликнулась именно Наташа, а не ее дочь и не ее муж - все пока получалось как надо, - Наташа. Извини. Надо немедленно ликвидировать все бумаги. Абсолютно немедленно.

– Не волнуйся. Все в порядке, - так же бесстрастно ответила Наташа.

– Этих бумаг уже не должно быть, - настойчиво повторил аспирант.

– Я же сказала, не волнуйся. Все в порядке.

В этих словах Наташи таилось нечто большее, чем просто "все в порядке", и до Ганнибала дошло.

– Я завтра зайду к тебе... Ладно?
– переменившись, сказал он.

– Ладно, - был ответ.
– Часа в два... если можешь.

– Пока.

– Пока.

"Что она там придумала?

– озадачился Ганнибал на ходу, уже в прихожей.
– Ну, хорошо... Пока есть о чем не волноваться".

Последнее, что он взял с собой на дело, были черная вязаная шапочка и короткие ножницы.

– Мама, не волнуйся. Все в порядке. Я потом расскажу.
– Меня все это начинает беспокоить, Гена.
– Я же сказал, не волнуйся. Все в порядке ("Где-то это уже было!"). Это у меня аврал по научным делам... а не по торговым. Честное слово. Я побежал. Пока.

"Ну вот, теперь началось", - сказал себе Ганнибал, сбегая по ступеням, потому как нарочно отказался от лифта. Он все же на миг испугался, но прихлопнул страх дверью подъезда и побежал через темный двор к огням большого города.

Машина, которая могла быть только той, уже заворачивала к автобусным остановкам и увядавшему к ночи рыночку.

– Привет!
– сказала Аннабель по-русски.

И аспирант даже не успел удивиться этому, а только почувствовал неясное облегчение.

– К восемьдесят второй больнице, пожалуйста, - сказал он шоферу.
– И побыстрей, если можно. Как можно быстрей... Чем быстрей, тем дороже.

– Они "клюнули"?
– спокойно спросила Аннабель.

– Что?
– не знал Ганнибал последнего слова.

– Это делает рыба, когда глотает червя, - пояснила агент ЦРУ.

– Да...
– кивнул Ганнибал, и ему стало тошно.
– Вот чего я им не позволю, так это проглотить червя...

Он достал из кармана черную вязаную шапочку, а за ней - ножницы и, протянув то и другое девушке, повелел:

– Вырежьте глаза.

Аннабель с интересом посмотрела на аспиранта и, взяв нужные в этот час предметы, сказала:

– Наденьте.

Аспирант натянул шапочку на глаза.

Аннабель запустила под нее пальцы, которые ласково скользнули по щеке аспиранта, и прямо против его глаз два раза быстро чикнула ножницами.

Уже сама сняв с головы аспиранта часть спецназовского снаряжения, она в одну минуту аккуратно закончила дело.

– Ник, примерьте.

Ганнибал выпучил глаза в черной маске, подмигнул шпионке и тут только заметил в зеркальце глаза водителя, который мрачным взглядом на вещи подавлял свой собственный испуг.

– Извините, - сказал аспирант, нарочно не открывая лица.
– Не бойтесь. Мы никого грабить не собираемся.

Ему очень захотелось рассказать пожилому водителю всю правду...

– ...Так. Небольшая шутка, - добавил он, освободившись от маскировки.

– Навидался я этих шуток, - пробурчал шофер.

– Что он сказал?
– заволновалась Аннабель.

– Он говорит, что мне как раз впору, - перевел Ганнибал, - и может предложить еще бронежилет и пару гранатометов.

Аннабель даже не улыбнулась.

И тогда аспирант тоже перестал улыбаться.

– Когда они появились?
– по-сицилийски решительно спросила она.

– В 20:32, - ответил Ганнибал.