Империя

Гай и Герман быстро оттащили труп в сторону и скрылись с ним в кустах под хруст веток.

– Хорошая работа, Константин.

– Работа? Я думал, ты предупредил меня по старой дружбе. Или я ошибаюсь, Александр?

Человек приятной внешности сидел на лавочке чуть в стороне от места злодеяния.

– Конечно, предупредил. Разве я могу предать друга? Разве я хоть раз подводил тебя? Если бы не я, то он бы сотворил с вами такое, что тебе и во сне не приснится!

– Спасибо! Ты ведь знаешь, что многие хотят моей смерти. Так сказать, отголоски прошлой службы.

– Да, я это знаю. И все потому, что ты выполнял свою работу более чем достойно.

– Да, я любил свою работу.

– Ты любил не работу, а то, что она позволяла тебе делать с должниками. Не стоит лгать самому себе.

– На что ты намекаешь, Александр?

– Ты обязан мне, Константин. Просто не забывай об этом и пока молчи обо всем, что случилось, – Александр поднялся с лавочки и не спеша удалился.

– Да кто вспомнит об этом никчемном человеке?! Простолюдина даже и искать не станут! Или я ошибаюсь, Александр, и это не простолюдин?! Кто он, мать твою?! Кого я убил?! – проорал Константин вслед уходящему Александру, но тот скрылся за поворотом, не проронив ни слова.

Глава XXXI ВЗРОСЛЕНИЕ МАРКУСА

– Константин, ты – идиот! Ты хоть понимаешь, что сотворил?! – лицо Антония покрылось багровыми пятнами.

– Да откуда я мог знать?! Он был в тунике простолюдина, замызганный, грязный, вообще не похожий на аристократа! – возразил Константин и тут же получил оплеуху.

– Заткнись! Заткнись, придурок! Не открывай своего поганого рта! Я предупреждал тебя, чтобы ты оставил свои прошлые замашки! Торговые дела так не делаются! Я хотел заключить договор, который обеспечил бы нас деньгами до конца жизни! А теперь наша жизнь кончена благодаря тебе, идиот!

– Я не знал, еще раз говорю! Если бы я его не порешил, он бы нас…

– Да лучше бы он вас! Все, это конец.

Антоний схватился за голову и, тряся ею, заходил взад и вперед. Этот день был худшим в его жизни. Час назад он узнал от преданного человека о том, что по Риму поползли ужасные слухи: говорили, якобы его люди зарезали Мартина – друга Луция Корнелия Августа, самого страшного человека из живущих на этой планете. Человека, который обладает огромной властью и исключительной силой и которому император полностью доверят. И самое страшное, что эти слухи оказались чистой правдой. Когда Антоний спросил – нет, даже не спросил, а просто упомянул – об убийстве, эти придурки начали наперебой рассказывать о произошедшем с гордостью и бахвальством.

– О, боги! – Антоний взвыл, будто волчица, которая пришла к логову и обнаружила своих щенков мертвыми.

Он в полной мере осознал, что стряслось, а эти идиоты – он окинул их презрительным взглядом – стояли и не понимали, что натворили, не понимали, что они и сами уже, по сути, мертвы.

– Может, все обойдется?! Нас ведь никто не видел, – Герман пожал плечами, как нашкодивший ребенок.

– Обойдется? Обойдется?! О, великий Юпитер, зачем я связался с этими тупицами?! Ты хоть понимаешь, что у него сотни доносчиков и шпионов?! Слухи ползут по Риму! Слухи о том, что мои люди причастны к этому убийству! Понимаешь?! Мои люди! А значит, и я сам! Если есть слухи, значит, вас кто-то видел! А если знают двое, знает и свинья! Единственное, чего я не понимаю, так это почему мы еще до сих пор живы!

– Нам о нем рассказал Александр.

– Что ты сейчас сказал, Гай? Александр? Какой еще Александр? – начал интересоваться Антоний, но в этот момент в комнату вбежал ошарашенный раб и упал перед ним на колени.

– Хозяин, прости! Прости, хозяин! Но там солдаты! Много солдат!

– Вот и все…

Антоний, пошатываясь, пятился от раба, как от самой смерти. Он украдкой выглянул в окно: во дворе уже орудовали гвардейцы Черного легиона. С ними были три всадника: Луций и еще двое. Один из них – точно варвар, судя по одежде. Его лицо показалось Антонию знакомым, но он не cмог припомнить, где его видел. Второй – молодой римлянин, его Антоний точно не знал. По щеке работорговца стекла слеза. Оправдываться было бесполезно, тем более перед генералом. Вряд ли Луций пришел сюда, чтобы слушать старого проныру, – он пришел мстить за смерть своего друга, в которой он, Антоний, был невиноват. Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Константин, Гай и Герман все еще стояли, как вкопанные, не понимая, что сейчас будет происходить.

– Три идиота! Три выродка! Что тут еще скажешь? О, великие боги!

На лестнице послышались быстро поднимающиеся шаги, шипы на солдатских калигах звонко цокали. С улицы доносились крики и ругань. Антоний с иронией хмыкнул, вытер слезу со своего морщинистого лица, быстро подошел к столику, на котором лежал кинжал, и без лишних движений вонзил его себе в сердце. Тело старика упало на мраморный пол, багровая кровь медленно растекалась по светлому камню. Через мгновение комнату заполнили солдаты, за ними неспешно вошел Луций, следом – Маркус и Ратибор. Генерал бросил беглый взгляд на Константина с дружками, задержался над телом Антония, затем перешагнул его, пододвинул поближе кресло и с тяжестью упал в него, положив ноги на труп.

– Вы знаете, кто я? – спросил Луций так, будто бы ничего не случилось.

Герман, дрожа всем телом, отрицательно закивал, за ним затряс головой и Гай. Константин же просто отводил глаза, стараясь не смотреть на сидящего в кресле человека.

– Прекрасно, – Луций прикусил нижнюю губу и прикрыл веки.

Он уже все знал об этих троих: Марк предоставил ему достаточно информации.

– Константин, Герман и Гай. Я давно мечтал встретиться с вами. Правда, мой друг Мартин хотел этого еще больше. К сожалению, день, когда его желание исполнилось, стал для него последним. И вы знаете, почему, – генерал снова прикрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул сквозь губы, потирая лоб рукой.

– Гай, подойди к окну и скажи мне, что ты там видишь?

Гай с опаской, оглядываясь то на Луция, то на своих приятелей, приблизился к окну. От увиденного он зажал кулак зубами так, что его челюсть начала трястись, и издал череду беспомощных всхлипов. Луций сидел без эмоций и даже не смотрел в его сторону.

– Прошу, не надо! Умоляю! Они тут не причем! – он встал на колени и подполз к генералу, хватая его за ноги и плача навзрыд. – Ну, прости! Прости! Я все сделаю, только отпусти их! – он попробовал поцеловать обувь Луция, но генерал брезгливо отпихнул его от себя сильным толчком.

Гай упал на спину и завыл, как раненое животное. Луций неспешно поднялся с кресла и прижал голову причитающего Гая ногой к полу.

– Знаете, я раньше любил людей. Любил нашу родину, верил в лучшее. Верил в то, что все будет хорошо. Но по мере взросления я все больше осознавал, что мир переполнен такими людьми, как вы, и что с вами нужно бороться вашими же методами. С вами нельзя по-другому: страх и насилие – вот ваши инструменты, и сегодня они будут направлены против вас! Не знаю, помнишь ты или нет, Гай, но у моего друга Мартина, которого вы убили, была семья. У нас у всех были семьи, и вы нас этих семей лишили. Но больше всех пострадал он. Может, вы припомните их имена? Агата, Анна, Юлия и их мать Ливия! Константин, Ливерий и мой отец Корнелий Август, центурион девятого легиона, храбрый и честный человек! Помните, что вы сделали с ними?! Впрочем, мне все равно, помните вы или нет!

Луций нагнулся, резко поднял Гая за шиворот и подтащил к окну. Во дворе стояла его жена с младенцем на руках.

На секунду генерал застыл в мысленном диалоге с Марией: «Ты не такой уж…». Он сразу отсек любые пути к отступлению: «Такой. Я такой. Они меня таким сделали».

– Тебе, Гай, передают привет сестры Мартина.

Один из гвардейцев вырвал младенца из рук женщины и поднял над собой. Когда Гай вновь открыл глаза, его жена тряслась от рыданий над телом мертвого ребенка.

– Ратибор, отведи его вниз! Пускай солдаты сделают с его женой то, что эти выродки сотворили с семей Мартина. Потом пусть вырвут ему язык и ослепят! Пришлешь к нему лучшего лекаря – Велиала! Я хочу, чтобы он жил с осознанием всего этого и жил долго.