Империя

– Ненавижу пустыню! Все тут не по-людски! Горбатые лошади, харкающие в людей. У местного населения морды точь-в-точь, как у этой скотины! Тупое отребье! Живут в навозе. А эти кочевники?! Да они пьют молоко, смешанное с кровью! Это как вообще?! Говорят, они еще и жрут друг друга! – обветренное лицо Ратибора передернулось, и он нахмурил брови так, что под ними стали заметны только белки глаз.

– Что, ничего не узнал от него? – потер подбородок Луций.

– Ублюдок откусил себе язык! Я его на лоскуты распустил, а он даже не промычал ничего! Потом кровью истек, наверное, или боли не выдержал! И все концы в воду! Будь проклята эта пустыня! А ты чего вылупился?! – внезапно прикрикнул он на застывшего раба, который уже закончил перевязывать Луция и Мартина.

– Все, ступай, свободен, – произнес Мартин, надевая тунику. Раб быстро собрал окровавленные бинты и, стараясь не смотреть на страшного варвара, выскочил на улицу. – Как это – язык себе откусил?

– Да я сам поражен! Когда мы с ним схлестнулись, он бился как зверь: сильный враг, достойный соперник. Но проиграв, он попросту высунул язык и откусил его.

– Что, вот так вот взял и откусил?!

Ратибор недовольно кивнул головой и махнул рукой, отчего вокруг него снова поднялась пыль.

– Да уж… И что, никаких зацепок?

– Никаких. Бумаги только какие-то, закладные что ли или векселя. Короче, ничего существенного. Баньку бы сейчас, да с веничком! Ладно, пойду, помоюсь, а то разит как от пса. Если что, я в городе буду. Соскучился что-то я по женской ласке.

– Давай. Только смотри не задерживайся, завтра вечером отплываем. К утру должен быть в лагере, – Луций снова принялся за документы.

– Буду… – буркнул русич, а в голове у него крутилась только одна мысль: «Когда прибудем в Рим, нужно узнать об этих звездах, объятых пламенем. Но у кого? Марк, он все знает, должен помочь. Точно, точно! Марк, он поможет!», – выйдя на улицу, он вдохнул жаркий, но свежий воздух, зажмурил глаза от удовольствия, сделал несколько шагов и наткнулся на Понтия.

– Великий Юпитер! Ратибор, осторожней, – Понтий, сам одетый в белую, почти хрустящую чистотой тогу, отпрыгнул в сторону. – От тебя разит так, что мухи могут принять тебя за мертвеца! – усмехнулся он.

– Я тоже рад тебя видеть.

– Узнал, что хотел, от Такфарината?

Ратибор лишь раздраженно отмахнулся и ушел. Понтий некоторое время смотрел ему вслед, потом пожал плечами и зашел в палатку к генералу.

– У меня все готово, Луций. Ждем только твоего приказа.

Луций посмотрел на белое пятно в темном помещении, немного насупившись и с недоверием, затем перевел взгляд на Мартина, но тот дремал, подперев голову рукой.

– Грузимся с самого утра. Вечером мы должны выйти домой, в Рим!

Глава XXIX ВЛАСТЬ И СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Публий шел по влажной германской земле уверенной походкой. Преторианцы недовольно усмехались, когда он шагал мимо них: лоснящийся, одетый в дорогую одежду, надушенный заморскими духами, он куда больше напоминал утонченную женщину, чем бравого офицера. Два дня назад он прибыл из Рима к своему другу, чтобы поддержать его в трудную минуту и обсудить дальнейшие дела. На похороны Кассия он не успел: Клементий отдал тому все почести сам, предав изувеченное тело огню. Теперь Публий должен был отвезти прах друга в Рим и там передать родителям погибшего. Проходя мимо фонтана, он мельком бросил взгляд на играющую солнечными бликами воду. Она с журчанием выливалась из наполненной до краев каменной чаши в нижний бассейн, где плавали и плескались большие рыбы. Рядом с фонтаном была разбита клумба, от которой приятно пахло медом и сладостями. Преторианцы, охранявшие вход в апартаменты Клементия, расступились, и Публий прошел в комнату, но через несколько шагов в недоумении остановился. Все вещи в помещении были разбросаны, а мебель сломана, как после яростной драки. Миловидное лицо Публия медленно вытянулось, а глаза расширились от испуга: он увидел, что за перевернутый стол тянется кровавый след. Гость на секунду замешкался, но, услышав шорохи и всхлипы, медленно пошел на звук по багровым подтекам, которые привели его к перевернутой винной чаше.

– Фу-у-у, всего лишь вино, а как похоже издалека…

Рядом с чашей сидел Клементий: голова взъерошена, глаза красные, опухшие, на щеках слезы. Он всхлипнул, потянулся дрожащей рукой за чашей, посмотрел мутным взглядом внутрь и, отшвырнув сосуд в сторону, разрыдался.

– Клементий, тебе надо поспать. Сколько дней ты уже пьешь?

Публий попытался поднять друга, но тот оттолкнул его.

– Ублюдок! Ты с ним заодно, да?! Тоже заодно?! Вы все, твари, заодно с ним!

– Ты что несешь, Клементий? С кем заодно? О ком ты?

– О ком? О ком?! Об этом выродке Луции! Почему ты не убил его в лагере для новобранцев? Ведь ты мог! Мог! Ты – мерзкий предатель, Публий! Я дал тебе все! А чем ты мне отплатил?! – проорал Клементий и кинулся на Публия, но тот с легкостью уклонился, и пьяное тело друга пронеслось мимо него и с грохотом перелетело через перевернутый стол.

– Проспись лучше! Совсем сдурел! Как я, по-твоему, должен был его убить?! Зарезать у всех на глазах?! И так ломали их хлеще некуда. Я не виноват, что он оказался таким крепким! Любой бы сломался! Любой!

– Любой, говоришь? Но он не сломался, Публий! Более того, он удостоен триумфа в Риме! Ты слышишь?! Триумфа в Риме! А я должен и дальше гнить в этой проклятой варварской стране! Теперь еще и мой друг Кассий мертв! Кстати, он был и твоим другом! Или ты забыл об этом?!

– Я помню его и оплакиваю, но это не значит, что я должен превращаться в животное и распускать слюни, как это делаешь ты! Ты, Клементий, сам сотворил из Луция героя. Не ты ли посылал его на верную смерть? А ведь солдаты прекрасно видели твое отношение к нему, знали, что твои приказы не обоснованы, и понимали, что живым ему не выбраться. Вспомни хотя бы тот случай, когда он разгромил Ульриха!

– Ульриха разгромил я! – взорвался Клементий, брызжа слюной. – Без меня они бы все подохли! Это была моя победа! Это я разбил его армию! Я!

– Конечно, ты, но только после того, как покойный Германик, узнав о том, что Луций держит превосходящие силы противника уже несколько дней одной центурией, приказал тебе выдвинуться им на помощь! А вот если бы ты не выдвинулся на помощь, тебя бы… Сам знаешь, что бы было! Стоит признать, все, что мы делали против него, обернулось ему же на пользу. Без могущественных связей тебе и тем более мне с ним не совладать, Клементий. Нужно трезво смотреть на вещи.

– Кассия убили эти мерзкие варвары! – начал приходить в себя Клементий, вытирая рукой губы, кашляя и сплевывая на пол. – Говорят, в его теле не было ни одной целой кости, будто он упал с небес! Я такое видел, только когда мы запускали варваров в воздух катапультами! Но у проклятых зверей нет онагров! Нет! Понимаешь? Нет! А его тело было похоже на желе, такое же мягкое и бесформенное! Я распял уже многих, кого подозревали в злодеянии, но мне от этого не стало легче! Я думал, что победил, получив должность в Германии. Но это не должность – это заключение, изгнание, ссылка! Я ошибся, – шатаясь, Клементий прошел к сосуду с вином, который чудом остался нетронутым и продолжал мирно стоять в углу комнаты. – Помоги мне, Публий. Я не хочу похоронить свои мечты. Я не могу позволить безродному ублюдку плевать мне в лицо и танцевать на моих костях.

– Что ты хочешь сделать, Клементий? Он командует гвардейцами – легионом, который подчиняется непосредственно Тиберию. Его убийство для нас равносильно самоубийству. Да и как ты хочешь отправить его в царство Плутона? Он прекрасный воин, и с ним постоянно его люди.

Клементий подошел к Публию, склонился над его ухом и прошептал:

– Марк. Нам поможет Марк. Он старый друг моего отца, он всегда помогал мне. Он богат, и у него есть власть. Он правая рука Цезаря. Я скажу тебе, что нужно делать.