Импровиз. Война менестреля

— Предвижу ваше негодование, — будто подслушав его мысли, продолжал Коло, теперь уже деловито, словно они обсуждали совместное важное дело. — Поэтому хочу пояснить — я знаком с Лансом альт Грегором и мне известны кое-какие обстоятельства его пребывания в Аркайле минувшей зимой.

— Да? И что это за обстоятельства? — Пьетро был рад сменить тему разговора.

— Мы с ним сидели в подземелье, когда альт Грегора обвинили в убийстве наследника Гворра.

— А вы за что сидели?

— Не сдержался, пырнул кинжалом одного мерзавца в портовой таверне.

— За это сажают в одну тюрьму с благородными пранами?

— Оказалось, что этот мерзавец — правая рука посланника Унсалы. Дворянин в двенадцатом поколении и герой двух войн. Он любил переодеваться в простонародное платье и надираться дешёвым пойлом. Каждый развлекается по-своему.

— Возможно, — усмехнулся Пьетро. Его собеседник мог врать, а мог быть кристально честным. Всё равно не проверишь, но звучала история правдоподобно. — И что дальше?

— А что дальше? Меня обвинили в государственной измене. Сам Гвен альт Раст занимался моим делом. Слыхали о таком?

— Слыхал, конечно. Очень известный пран.

— Он подвёл бы меня под виселицу, если бы не амнистия по случаю коронации Айдена. Повезло. Так иногда бывает.

— А что Ланс?

— Лансу заменили повешение каторгой. Одна малоизвестная широкому круг прана из северных земель попросила меня помочь ей освободить знаменитого менестреля.

— Из северных земель?

— С островов, если быть точным.

— То есть браккарка?

— Да. Браккарка. Шпионка. Она этого не скрывала. Кстати, она как-то обмолвилась, что водила знакомство с главой Дома Бирюзовой Черепахи и с баронессой Клариной…

— Герцогиней, — не задумываясь, поправил Пьетро.

Оказывается за время, проведённое в Вожероне, он уже свыкся с мыслью, что служит законной герцогине Аркайла, хотя когда-то они шутили с Марцелем и Сергио, считая претензии Кларины надуманными и безосновательными. Впрочем, глядя на бесчинства, творимые армией, присланной из столицы, любой мало-мальски здравомыслящий человек пришёл бы к мысли — корону должен носить кто угодно, но не Мариза с её безжалостными генералами и солдатами-мародёрами. И Кларина — прекрасная замена правительницы Аркайла. Во всяком случае, гораздо лучше, чем множество других претендентов.

— С герцогиней Клариной, — легко согласился Коло.

— И таким образом Ланс альт Грегор попал в плен к браккарцам, — уточнил кевиналец.

— Не думаю, что тогда у него был выбор.

— Друзья так не поступают.

— Я не говорил, что мы с альт Грегором друзья. Но я сочувствовал ему. Сделал всё, что мог.

— Чтобы он оказался на браккарской плахе?

— Чтобы он не умер в Аркайле.

— Забавно… — Пьетро покачал головой. — А зачем вы явились в Вожерон?

— В Вожерон он явился по моей просьбе, — неожиданно вмешался отец Сабан.

Коло едва удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Вот уж чего он не ожидал, так этих слов священника. Духовник Лазаля, оказывается, умел врать, не моргнув глазом. Впрочем, не удивительно для человека, который столько лет провёл при дворе. Даже для духовной особы. И кто кого, спрашивается, водил за нос всю дорогу? Может, отец Сабан сам всё подстроил для того, чтобы в сопровождении надёжного человека оказаться в мятежной провинции. Да нет… Быть не может. Коло видел своими глазами запись в книге Чёрного Джа — кто заказал убийство его спутника и сколько за это заплатил.

— Что вы сказали, святой отец? — Главнокомандующий, похоже, удивился не меньше, чем наёмный убийца.

— Я сказал, что прибыл в Вожерон, чтобы повидаться с её светлостью. Правда, я помню её ещё баронессой. Не откажите в любезности, пран Пьетро, проведите меня к ней.

Сабан говорил негромко, с кротким и смиренным лицом. Но почему-то его слова казались убедительнее, чем команда, отданная на поле боя. Коло был рад, что внимание кевинальца переместилось на священника. Если бы ещё получить возможность тихонько убраться восвояси. Только сделать это надо спокойно и без излишней суеты. Суета вызывает желание нажать на спусковой крючок у арбалетчиков, которые удобно расположились за узкими окнами-бойницами по обе стороны от крыльца. И у тех, кто спрятался за изгородью палисадника, выглядывая между прутьями кованной ограды. Не исключено, что на крыше ратуши кто-то раздул фитиль аркебузы, заряженной мелко нарубленными железками. Уж кем-кем, а бессмертным Коло никогда себя не считал. Когда удача не на твоей стороне, то лучше всего — подчиниться силе и ждать удобного случая. А он представится. Иначе быть не может.

Поэтому он поступил сообразно своим рассуждениям. Как только вожеронский главнокомандующий после недолгого размышления кивнул, спрыгнул с коня.

— Если это животное вам столь дорого, пран Пьетро, я готов его уступить по той цене, по какой оно мне досталось.

Улыбка, озарившая лицо кевинальца стоила тех тридцати «башенок», которые тому предстояло переплатить. «Не зря моя мать была тер-веризкой, — подумал Коло. — Ни один уважающий себя тер-веризец не провернёт сделку, если не будет уверен в прибыли хотя бы в половину от вложенных денег».

Пьетро с удивлением наблюдал, как разоружается усатый охранник. Самое обычное требование — сдать оружие. Ну, кто в здравом уме и трезвой памяти поведёт к правителю совершенно незнакомого человека, не убедившись, что тот снял с себя всё железо. Ведь так можно нарваться и на наёмного убийцу, и просто на фанатика или обиженного в минувшие годы. Герцоги, князья и короли, чья охрана пренебрегала простейшими правилами безопасности, давно удостоились красивых памятников на площадях своих городов и велеречивых эпитафий, высеченных на мраморных и гранитных плитах в склепах Домов, к которым они принадлежали. Коло отстегнул ножны с узким кинжалом, похожим на стилет, от пояса. Вынул нож с широким лезвием из-за голенища, недобро усмехнувшись, пошарил за спиной, в свободных рукавах куртки из плотного серого сукна, извлекая на свет четыре метательных ножа. Поставил в угол караулки сумку, которую нёс через плечо на длинной лямке. Стража перешёптывалась, не скрывая восхищения. Пьетро так и подмывало потребовать, чтобы Коло позволил себя обыскать. У такого человека всегда найдутся какие-то неожиданности. Но, скрепя сердце, главнокомандующий повёл гостей к герцогине, которую уже успели предупредить.

Увидев отца Сабана, Кларина повела себя неожиданно не только для Пьетро, но и для Коло, не сумевшему сдержать — он приподнял брови, выражая крайнюю степень взволнованности.

Самопровозглашённая герцогиня, правительница Вожерона, глава Дома Сапфирного Солнца подобрала юбки и присела перед скромным священнослужителем, низко склоняя голову. Отец Сабан кротко улыбнулся и благословил Кларину знаком Вседержителя.

— Я не могу сказать, дочь моя, что рад всей той смуте, всему тому горю и кровопролитию, в кои ты погрузила державу, но я ехал сюда из самого Аркайла, видел многое в пути и осознал — внучка Лазаля представляет для его подданных гораздо большую угрозу.

— Я подняла голос против узурпаторши Маризы, взыскуя, прежде всего, справедливости. Мой сын Эрар — истинный наследник герцогской короны. Теперь у меня есть свидетель, слова которого не сможет оспорить никто.

— Ваша светлость? — непонимающе вопросил Пьетро.

Он знал по опыту, что оспорить в этом мире можно что угодно. Нет таких людей, чьим словам поверят все — от придворных лизоблюдов до портовых грузчиков. хотя. нельзя не признать, есть люди, пользующиеся уважением во всех слоях населения. Им поверит большинство. Чем же прославился монах из обители Святого Бердана, если его сопровождает по дороге из Аркайла опытнейший охранник, чьи услуги должны стоить баснословную сумму в звонкой золотой монете, а герцогиня-регентша, которую поддерживают храбрые и честные дворяне, с успехом противостоящие противнику, превосходящему по силе в несколько раз, кланяется, как старому знакомому? И поступок Кларины явно не был наигранным. Искренность не спрячешь, но и не изобразишь на заказ.