Инферно: Марионетки

Говоря последние слова. искреннее улыбаюсь. Клятва сильная, но абсолютно искренняя, ведь Бадри-аль-Баграм вёл себя именно так, как и свойственно их степной братии. Взгляд в сторону Лауруса и тот, понимая, вставляет уже собственное дополнение:

— У нас уже есть ваши пленники. Будут и другие. Есть возможности через недовольных правлением Бахмут-аль-Баграма в его доменах распространить и только что сказанное, и более того. Наш князь в мудрости своей готов будет помочь преданному отцом сыну вернуть землю предков. И готов поклясться в этом именем Архидемона. Той клятвой, которую только скорбный умишком нарушит.

— Готов и клянусь, что если я приму решение использовать Бадри-аль-Баграма против его отца, то он получит землю своих предков… за вычетом оплаты, следующей мне за предоставленные услуги.

— Вот видите. Клятва уже прозвучала. Намерение о ней, но будет и подтверждение, — сокрушитель сейчас абсолютно серьёзен, в соответствие моменту, когда имя Архидемона поминается не просто так, а по делу. — Как вы думаете, найдутся те, кто поддержат такой исход? Много ли их будет? Как скоро тот или иной домен сменит владельца Источника Силы?

— Мой друг и советник абсолютно прав в своих словах. Я могу это сделать. А теперь, учитывая ещё и эту возможность, подумайте, что Бахмут-аль-Баграм готов мне дать. Сперва за возможность уйти,а потом за… Например, чтобы я продолжал держать в своих владениях его сына и не распространял кое-какую информацию. Или и вовсе вернул Бадри его отцу. За каждую из услуг, разумеется, будет своя цена. И не мной назначенная… по крайней мере, поначалу. Сперва я хочу узнать всю ту щедрость и разумность, которую проявит ваш хозяин. Вам понятно?

О. этим двоим было более чем понятно! Паника. Замешательство. Напряжённая работа мыслей. И на сей раз совершенно искренние заверения, что хан незамедлительно услышит мои предложения, после чего они или же кто-т другой непременно вернётся сюда. дабы продолжить разговор.

— Час и ни минутой больше, — поставил я чёткие временные рамки. — Иначе сочту за неуважение со всеми далеко идущими последствиями. И вот ещё что. С момента, как вы вернётесь, и до того мгновения, когда ваш хан вновь отправит посланников — перемирие действовать не будет.

— Позвольте…

— Правила…

— Горе проигрывающим, — оскалился я. — И глуп тот, кто позволяет противнику восстанавливаться во время этих самых переговоров сверх необходимого. Так что пусть хан поторопится, а то мои воины уже малость заскучали по кровавой круговерти столь любимых ими схваток. А сейчас… Аудиенция окончена.

Вымелись из шатра так быстро, причём спинами вперёд, что я удивился. Впрочем… По всем признакам, привычное для них передвижение. Естественное, можно сказать. Да и бесы с ними. Хотя нет, эти гаврики бесов ну ни разу не интересуют. Они, которые сейчас в войске, прежде всего будущим получением наград озабочены. Настолько, что готовы снова и снова доказывать свою нужность и полезность. Сам же я…

— Как считаете, быстро вернутся? Многим разболтают?

— Всем, кто готов слушать. А прислать могут других, — высказался сокрушитель. — Эти теперь слишком напуганы.

— Степняки, — скривился Бехаридж. — Любого возьми, он будет трястись. А мы их ещё сильнее потрясём. Или тебе, князь, притащить пленников? Пока мы снова будем хана щипать, ты с ними о его сынке поговоришь. Его ж скоро сюда доставят.

Идея, однако. Та самая, позволяющая зря времени не терять, используя его с максимальным КПД,

— Тащи. Там вроде три катафракта, с десяток нукеров, четыре хирбада. А остальные или негры или всякая мелочь вроде конных стрелков и пастухов-табунщиков.

— Да, мелочь не нужна. Но и эта орава… сюда?

— Опять прав, — поморщился я, представив эту грязно-вшивую публику. — Сам пройдусь до ямы, куда их сбросили. В разные ямы, полагаю?

— Ага, в разные, — кивнул архидьявол. — А то вши смешаются, неправильно будет. И негры эти… Они, даже если руки связать, но кормить не очень хорошо, друг друга жрать начнут. Дело то привычное, как у орков.

Факт, однако. Тут, в мире Лендлордов, «чёрная ветвь» Каганата порой творила такое, от чего и Ганнибал Лектор в изумление бы пришёл. Не от фантазии гуталинных — её отроду не водилось, исключительно природные порывы — а от той самой непосредственности и размаха первобытной кулинарии. Например, насчёт того, что «длинной свинье» перед умерщвлением следует переломать побольше костей, после чего — опять же в живом состоянии — погрузить в проточную или там стоячую воду, пресную или солёную. Дескать, мясо более нежным становитсяПро привязывание в муравейнику за ради того, чтоб продукт приобрёл особую кислинку или чего-то там ещё. Иные… рецепты, чтоб им пусто было.

В общем, неграм, которые были взяты живыми, не светило вообще ничего, помимо того, чтоб стать испытуемыми на моём лабораторном столе. С непременно фатальным исходом вне зависимости от результата. Банальная утилизация мусора. По-иному и не выразиться. Просто с небольшой пользой для науки, только и всего. А невинных там нет — у них пожирание себе подобных в культурном коде было прописано. У всей «чёрной ветви» без исключения. Равно как и у оркоподобных, но о тех разговор особый, да и нет их сейчас под рукой. Пока нет, но совсем скоро появятся, никаких сомнений. Аж целая орда под знамёнами Бальшого Босса Грашш-Нака.

* * *

Предсказуемость. Все пленённые каганатовцы из числа тех, с которыми я перемолвился несколькими словами как один, в «трогательном» душевном порыве стремились согласиться с чем угодно. Поддержать Бадри-аль-Баграма? Конечно! С оружием в руках атаковать своих недавних соратников? Дайте два и особенно коня, да порезвее! Уверен, что предложи я им одеть на себя баранью шкуру и от души поблеять, равно как и изобразить брачные игры «о натюрель» — мигом устроили бы небесного оттенка Камасутру в любых декорациях! Тьфу на них, дегенератов. И ведь никаких пыток, никакого серьёзного психологического давления даже. Сами, всё сами. Сразу вспоминались пленники вроде Персиваля Трейдена и этой, как её… Точно, Ровены из Ордена святой Рависары Гонительницы демонов. Вот там имелись пусть и крепко перемешанные с фанатизмом. Но честь и достоинство, готовность умереть за свои идеалы. А если и договариваться, то исходя опять же из того, чтобы честь не оказалась замаранной.

Зато охранники от души похохотали. Что до серьёзного результата — тут Лаурус вмешался, брезгливо процедив:

— Вот отсюда и растёт отношение некоторых изначальных детей Инферно к людям. В некоторых мирах есть только такие вот… подобия рода человеческого. По-настоящему договариваться не о чем, демонифицировать такое ни у одного Создателя или Демонификатора рука не поднимется. А потом, попадая в миры, где люди совсем иные, им сложно перестроить уже устоявшееся представление.

— Понимаю. Это как дроу. Чёрный цвет их кожи тоже у некоторых людей из моего родного мира вызывает… неоднозначные ассоциации. Приходится им делать некоторое усилие, переступая через сложившийся стереотип. Впрочем, не о том речь.