Инферняня
Шрифт:
Томас криво усмехнулся.
— И где он? — спросила Вивиан.
— Кадрит девиц в отделе Аполлона, — ответил Гермес.
— Каких еще… — сморщилась Вивиан.
— А ты-то как отбился? — спросила я Томаса, не дожидаясь, пока Вивиан и меня спросит о Швайгере.
— Ну, — замялся он.
— У тебя еще какое-то оружие было? — сказала я.
— Нет. Я немного владею техникой рукопашного боя.
— Что ж ты ее раньше-то не применял?
— Обычно я не калечу людей понапрасну, — скромно ответил он. — А тут я немного… разозлился, — он потупил взор. И повернулся к Гермесу: — Идете к Зевсу?
— С
Они снова к Зевсу?! Да он же испепелит их и упечет в темницу!
— Твой свекор чокнутый… — раздалось от двери.
Там стоял, держась рукой за косяк, Швайгер. Его кожаный пиджак был разодран в клочья. Пошатываясь, он побрел к нам:
— Нашли с кем договариваться…
— Это семейное дело, — отрезал Гермес.
— Что… Что за вид у тебя? — поразилась Вивиан. — И где вообще вы двое пропадали целый день?
— В баре, — ответил Швайгер.
— Что — о? — возмутилась Вивиан.
— Мы не пили, — кротко сказал Швайгер. — Мы разговаривали.
— Что? — удивлению Вивиан не было предела.
— Да, — только и сказал Швайгер. — И вот мы тут.
Вивиан спросила нежно: — Ты тоже дрался со стражами Олимпа?
— Что? — ответил вопросом на вопрос Швайгер.
— Кто порвал твой пиджак? — спросила Вивиан.
— Муза, наверное, — спокойно предположил Гермес.
— Ну и что… — слабо возразил Швайгер.
— Муза? — Вивиан вздернула подбородок.
— Наверное, он был недостаточно почтителен, — сказал Гермес.
— Это была Муза кино, — доверительно сказал Швайгер Вивиан.
— Ну и что, — свирепо сказала она.
— Она мне улыбнулась, — горделиво сказал он.
— Всего лишь, — бросила Вивиан. — Я это и раньше знала. А кого-то они целуют.
Швайгер насупился.
— Твоего Стивена, например, — сказала Вивиан.
Швайгер сказал с вызовом:
— Меня она тоже почти что поцеловала…
— Вернее, ты ее, — углом рта усмехнулся Гермес.
— Я не успел и прикоснуться, как она пустила в ход когти! — сказал Швайгер.
— Так тебе и надо, — ядовито сказала Вивиан и вместе с Петером направилась к дверям, ведшим вглубь.
— Смертному лучше и не приближаться к богам, — сказал Гермес.
Швайгер сказал:
— Вот именно! Вивиан, пошли отсюда!
Вивиан остановилась в нерешительности, потом сказала:
— Если мы не договоримся, то он снова похитит Петера. Я хочу, чтобы он навсегда оставил нас в покое!
— Хорошо, — кивнул Швайгер, — если вы такие же безумцы, идите! Но я пойду с вами! — и добавил: — В переговорах я ас! Вы не представляете, какие условия иногда выдвигают продюсеры, но я всегда умею настоять на своем!
И все они зашагали прочь.
— А мы не пойдем туда? — спросила я у Томаса.
— Это семейное дело, — повторил он слова Гермеса. — Мы больше ничего не можем сделать. Ты вернула сына клиенту. Я свидетель. Так что — по домам.
Вдали затихал голос Швайгера:
— Один раз они включили в договор пункт о неразглашении сюжета фильма! Но что же я отвечу моим друзьям, сказал я, когда они спросят, о чем фильм?? И знаете — что? Они отказались меня нанимать, так боялись, что я добьюсь своего!
И в этот момент Вивиан метнулась к нам и крикнула:
— Томас! Быть может,
вы согласитесь быть на переговорах… как представитель Корпорации?— Конечно, Вивиан, — ответил Томас.
И мы пошли к Зевсу.
Уже при подходе к распахнутым дверям кабинета мы почувствовали, что оттуда тянет гарью.
А когда зашли, то увидели Зевса и Геру в разных углах кабинета (да нет, не было у обоих в руках волшебных палочек! А вы тоже все семь томов прочитали?). Зевс пытался освободиться от оплетших его руки и ноги ползучих лиан и каких-то цветов, Гера никак не могла выбраться из-под обугленного перевернутого кресла.
Гермес шагнул к ней, отбросил кресло:
— Гера!
— Я в порядке! — пробурчала Гера.
Волосы ее были всклокочены, край накидки дымился — она пристукнула его ладонью. Подбежала к Зевсу и сказала:
— Ну что? Ты успокоился, дорогой?
Гермес вынул небольшой ножик и разрезал лианы:
— Мы вернулись для переговоров, отец.
— Хорошо, — сверкнул на него глазами Зевс, видно, весть о переговорах его вовсе не обрадовала.
И вот все (почти все!) сидят за огромным круглым столом в огромном круглом зале. И тому, кто говорит, приходиться повышать голос, чтобы было слышно даже тем, кто сидит напротив — так они далеко.
Нас с Томасом не хотели на эти переговоры и пускать — в третий раз прозвучала фраза: „Это семейное дело“, — теперь уже из уст Зевса. Швайгера пустили как жениха Вивиан, причем она умудрилась взять с него обязательство провозгласить их помолвку сразу по приезде в Лос — Анджелес.
Потом Гера вспомнила, что по протоколу разрешается присутствовать секретарю и шмелегоняльщику.
Томас отважно вызвался исполнять роль шмелегоняльщика, а я, стало быть, буду секретарем. Мне вручили блокнот и ручку, Томасу — палку с перьями, и мы получили право зайти в зал после всех.
— Тут бывают шмели? — оглядываясь, спросила я Томаса.
— Основной рацион богов — амброзия и нектар, — ответил он.
— Они — что, держат нектар в переговорном зале?
— По крайней мере, его там много, — сказал Томас.
Но я и сама все увидела: на столах стояли уже открытые бутылки, и в них была прозрачно — белая жидкость. А гадать, что в этих бутылках, не приходилось: по залу волнами шел густой, сладкий медовый аромат.
— Считается, что нектар проясняет мысли, — сказал Томас. — И поэтому его обязательно подают на переговорах.
Все расселись. Нас с Томасом за стол не пустили. Мне указали на маленький столик в углу. Томас вообще должен был прохаживаться позади сидящих и следить, не появятся ли шмели. Пока этих летучих помех переговорам не было, ему разрешалось постоять около двери.
И вот я сижу и для вида черкаю в блокноте — рисую круги, линии, иногда записываю какие-нибудь забавные слова, которые кто-нибудь из них произносит. Например „загогулина ты заморская!“ (это Зевс сказал Вивиан, на что Гера заметила, что обзывать собеседника за этим столом запрещено. Мол, как выйдем, так пожалуйста! А Зевс ответил: „Я ласково!“) или „Засунь этот остров себе в… (тут, понятное дело, Вивиан, которая выкрикивала эти слова, вспомнила, что Зевс умеет метать молнии)… в карман…“ (А потом она договорила, поджав губы: „И у меня уже есть один остров“.)