Иностранка

И когда Лаура увидела, что представляет собой гиперборейская граница, у неё появилось подозрение, что Гиперборея может оказаться вовсе не такой прекрасной страной, каковой она представлялась девушке до этого. Однако Лаура быстро прогнала от себя это совершенно беспочвенное подозрение и, так как солнце уже садилось и близился вечер, решила вместе со своими спутниками заночевать на заставе.

Заставу охраняла довольно большая группа солдат-пограничников, состоявшая примерно из сотни человек. Лаура даже подивилась тому, как их много. И все эти пограничники собственно и проживали в тех самых обветшалых домиках у дороги. И богатая девушка, не придумав ничего лучше, заплатила европейскими деньгами немалую сумму начальнику погранзаставы за то, чтобы он пустил переночевать её и её слуг-спутников. Пограничник, порадовавшись деньгам, тотчас выделил молодой барышне, горничной, лакею и кучеру две комнаты в одном из домиков. В выделенных комнатах стояли какие-то столы и длинные лавки, но только в одной из комнат была кровать, широкая и скрипучая. Лаура, естественно, сразу заняла всю эту кровать и вдобавок за дополнительную плату потребовала у пограничника, чтобы ей постелили чистое бельё. Мишель было постелено рядом с кроватью на лавке, а Роджер с Жоржем отправились спать в соседнюю комнату.

Горничная Мишель, сидя на чемодане у стены, недовольно взирала на застилание Лауриной кровати молодой женой пограничника, которую Лаура наняла на одну ночь себе в слуги. А после, как только женщина вышел из комнаты, Мишель безапелляционно заявила, что каждому человеку, а уж богатой и знатной Лауре Альбертовне и подавно, полагается иметь личное пространство и спать в отдельном помещении. Лаура, хотя она и сама была не в восторге от сложившейся ситуации, попросила свою горничную не морочить ей голову и спать там, где предложили. Однако Мишель, которая вообще любила настоять на своём, барышню не послушала и стала упрямо твердить своей госпоже, что та просто обязана ночевать в отдельных апартаментах. И в конце концов, дабы претворить свои слова в жизнь, Мишель попыталась демонстративно вытащить застеленную для неё лавку в коридор. Тогда Лаура попыталась силой втащить свою служанку вместе с лавкой обратно в комнату, а затем объявила горничной, что если та немедленно не успокоится, она перестанет с ней разговаривать навсегда. Услышав что с ней не будут разговаривать, Мишель стала ныть, а Лаура начала злиться. "Послушай меня, дорогая моя, если ты сейчас же не закончишь проявлять свой характер и не втащишь лавку обратно, то, обещаю тебе, ты отправишься к брату и будешь спать с кучером", - пообещала она горничной. Перспектива провести ночь вместе с кучером Мишель явно не прельстила, и она нехотя, что-то бормоча себе под нос, возвратила своё спальное место в исходное местоположение. "Вот так-то лучше", - тотчас обрадовано заключила Лаура.

Через пару минут после этого девушки потушили свет и легли спать. Однако заснуть они не могли и некоторое время лежали в полной темноте и тишине, пока, наконец, Мишель не спросила шёпотом:

– Скажите, мисс, а куда мы с Вами собственно едем?

– Мишель, я твоим вопросам иногда поражаюсь. Ты забыла что ли? Я замуж выходить еду, - также шёпотом отвечала ей из-под одеяла Лаура.

– Нет, это понятно, конечно, что замуж, - Мишель заёрзала на лавке и в итоге повернулась так, чтобы видеть Лауру.
– Но... в общем, я забыла имя Вашего жениха да и Вы, так мало про него рассказывали...

– Зачем тебе его имя? Замуж, кажется выхожу я, а не ты?

– Эм...
– Мишель мило и по-дурацки улыбнулась.

– Что ж, - высунувшись из-под одеяла, проговорила барышня несколько возмущённым тоном.
– Раз уж ты интересуешься, я скажу тебе, что знаю. Потому что, на самом деле, я сама о своём женихе не знаю практически ничего. Мне известно только, что зовут его Андрей Петрович Овруцкий, у него богатая и достойная семья. Он служит майором в Ивановском полку в городе Корваке и планирует в дальнейшем выдвинуться в генералы, он высокий и, по-моему, брюнет. Этих сведений тебе, я надеюсь, достаточно?

– Корвак - это столица, да?
– горничная широко зевнула.

– Нет, - Лауре очень не хотелось отвечать, но она понимала, что горничная от неё всё равно не отстанет, и поэтому решилась на пояснения.
– Это второй по значимости город в Гиперборейской империи. А столица Гипербореи называется Ландскрона. Через Ландскрону протекает река Тоснамга, Тоснамга часто разливается и в городе порой случаются паводки и даже наводнения. А впадает Тоснамга в Суоменлатийский залив, и с залива на город дует холодный ветер и приходят дожди...

– Зачем же гиперборейцы устроили столицу в таком отвратительном климате? Её ведь можно было бы перенести куда-нибудь.

– Кого перенести?
– не поняла Лаура.

– Столицу, - переворачиваясь на другой бок и зарываясь поглубже под одеяло, заметила служанка.

– Я не знаю, - сказала барышня, которой идея её горничной показалась довольно разумной.
– Но может, - предположила она, - гиперборейцы Солитюд двигать не хотят?

– Чего?

– Ну, Солитюд - императорский дворец, в нём живёт император и...

– Вам про это про всё родители рассказывали, да?
– поинтересовалась Мишель у своей госпожи.

– Учитель гиперборейского, - отозвалась та.

– Что неудивительно, - зевнув ещё раз, Мишель уткнулась лицом в подушку.

Минут пять было тихо, а затем в абсолютной тишине вдруг раздался голос горничной:

– Мисс... Ми-исс...

– Что?!
– полушёпотом прикрикнула на девушку Лаура, она уже начала засыпать и потому была крайне не рада тому, что её пытаются разбудить.

– Мисс, Лаура Альбертовна, это плохая, очень плохая затея, - приподняв голову и подперев её рукой, сказала Мишель серьёзно.
– Вышли бы Вы за одного из тех красавцев, что у Вас под окнами глотки себе драли каждую ночь. И всего делов-то. Так нет же, вздумали ехать в зиму, в такую даль и чёрт знает за кем. Кошмар!
– горничная даже фыркнула от раздражения и крутанулась на лавке так, что та угрожающе заскрипела: никогда в жизни Мишель не доводилось спать ни на чём жёстком, и поэтому лежать теперь на лавке, даже покрытой периной, ей было довольно неудобно.

Лаура что-то буркнула во сне, кажется, она сообщила своей служанке, что Гиперборея, хоть и расположена далеко от их Родины, тем не менее, на первый взгляд всё-таки производит относительно благоприятное впечатление и, судя по всему, пригодна для проживания.

– Конечно, Гиперборея замечательная!
– со значительной долей сарказма заметила Мишель, она уже подумывала о том, чтобы улечься спать на полу.
– Но вот только там, где всё так прекрасно и хорошо, обязательно должно произойти что-нибудь ужасное, так во французских романах пишут. И вот помяните моё слово, что и в этой стране обязательно случится что-нибудь нехорошее.

Но Лаура уже не слышала слов своей горничной и спокойно спала, укутавшись в одеяло.

А наутро, позавтракав, дав сена лошадям и предъявив документы пограничникам, Лаура, Мишель, Роджер и Жорж сели в свой экипаж, пересекли границу Гипербореи и поехали дальше по дороге, которая шла на северо-восток.

Была дорога и был снег под колёсами. И они ехали в неизвестность, в страну, о которой почти ничего не знали. Точнее они уже были на территории Гипербореи, но пока им не повстречалось ни единого города, ни деревни, ни села, ни хутора, ни одного проезжего человека. Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулись только занесённые сероватым снегом поля под низким и влажным металлическим небом. Эти поля изредка рассекали вертикальные столбы деревьев с голыми ветвями, и бывало ещё поблескивала тускло и печально среди бескрайних снегов зеркально-свинцовая гладь замёрзших озёр. И бесконечная дорога уходила за горизонт...

Первый день нового года путешественники не смогли даже как следует отпраздновать. А если учесть, что две ночи, прошедшие с ночёвки на заставе, им приходилось спать в своём экипаже, где было холодно и очень тесно, то, разумеется, можно понять, как они обрадовались, неожиданно увидев под вечер этого первого дня января впереди слева над полем сизый дымок. Дядька Жорж, как самый старший из всей компании и умудрённый жизненным опытом человек, тут же объявил, что там, откуда поднимается дымок, находится чей-то дом, а возможно и целая деревня. А потому он предложил немедленно сворачивать с дороги и держать курс прямо на эту деревню. Остальные же, видимо, были не настолько умны как он, и съезжать с дороги в сугробы категорически отказались.

Однако попасть в деревню всем четверым, конечно же, хотелось. А потому путешественники остановились, вышли из экипажа и принялись думать, что же им делать дальше. Правда, ничего путного они так и не придумали. И тогда Роджер заявил, что пройдёт через поле пешком, дойдёт до источника дыма, разузнает что да как, а после вернётся обратно. Лаура и Мишель стали кричать наперебой, что этого делать вовсе не надо и даже нельзя. Но Роджер упёрся и, совершенно не слушая разумных доводов своей госпожи и сестры, полез в снег. Мишель, решив, что брат обязательно пропадёт один в поле, зарыдала, Лаура и Жорж стали её успокаивать, а Роджер тем временем убежал. Какое-то время его тёмный силуэт ещё виднелся на белом снегу, но догнать парня было уже невозможно, да впрочем, здраво оценивавшие ситуацию путешественники и не пытались этого сделать. Роджер же вскоре и вовсе ушёл так далеко, что пропал из виду, будто затерявшись где-то в заснеженных просторах этой холодной страны.