Иной жизни для себя не представляю! Книга шестая. Никогда не бросай начатое.

их дальше. А двух подельников на шоссе застрелили из-за их

жадности – не сдержались, и несколько банковских упаковок с

собой прихватили. Что им точно было запрещено, кем-то более

умным, летчиками для примера.

Наше с Докой счастье, что Леня заметил возле шахты

зеленый мотоцикл – это была большая удача, можно сказать

случайность. В которую поначалу мы не очень поверили, и

разбираться с ней начали от безнадеги. Но когда этот же мотоцикл

появился в отряде и водила поговорил там с летчиками – многое

стало на место. Причем тонкий и важный момент появлялся: если

«мотоциклист» наш клиент, а в отряд прилетали летчики не те,

кого он ждал, то нужно узнать, они ли на данный рейс

планировались изначально. Окажется не они – тогда на сто

процентов уверен, что лететь должны были те, что гудели и не

единожды над Придорожном, подавая кому–то, вернее всего

нашему «мотоциклисту», сигнал. В таком раскладе все вставало

на места: никто в Солнечном к летчикам не подходил и гудеть над

Придорожном не просил. Они сами послали сигнал знакомому им

«мотоциклисту», когда убедились, что инкассаторы с деньгами

сидят в их самолете. Потом «мотоциклист» спрятанные в отвале

старой шахты деньги забрал, заранее зная, где они будут лежать,

перепрятал их и появился в отряде передать летчикам, которые

получаются подельниками преступников, и которых точно никто

проверять и обыскивать не будет. Вот так то! Хороший бред?

Только я уже говорил, что вся операция изъятия инкассаторских

денег хорошо придумана и продумана, до мелочей, людьми

умными, не обделенными интеллектом – и летчики в эту

категорию отлично вписывались. Побежал к Доке поделиться

очередными фантазиями.

Вот где слова мои падали на благодатную почву! Напарник

по делам криминальным соглашался со всем! Да, никакого

наводчика из банка в Солнечном не было – летчики увидели

инкассаторов с деньгами у себя в самолете и все, вот она и

наводка. Никто не просил их гудеть – они сами это сделали, для

«мотоциклиста», а что парень их об этом в Солнечном просил –

чистая лажа очень удобная, потому что если опер к ним будет

водить парней для опознания – будут бубнить, что другие были,

вот и поди проверь! И про похищенные деньги, что «мотоциклист»

увез их от шахты поближе к аэропартии, согласился. Только пошел

дальше:

«Раз они (летчики) в деле замешаны - нужно завтра к

Михаилу ехать! Все рассказать, и не только по инкассаторам, а и

про случай с профсоюзным босом!» - на что я головой кивнул,

соглашаясь полностью. Дока тут же захотел наш «успех» обмыть,

но в меня больше ничего вместиться не могло. С трудом от него

оторвался, получив указание завтра в девять быть «как штык» для

поездке к оперу.

Часть тридцать третья.

Утром он заявился в пол девятого. На пол часа раньше!

Правда, понимая о нарушении договоренности, не наехал как

обычно, чего мол чешешься, а скромно предложил:

«Давай вначале к гаражу подъедем, позвоним Михаилу. А то

неудобно без предупреждения вваливаться, воскресенье все же», -

надо же, каким вежливым стал!

К гаражу подъехали, Дока мотоцикл заглушил, но слезать с

него не торопился. Надеялся, что к телефону пойду я. Только

теперь у нас права равные – напарник не раз докладывал оперу о

делах и демонстрировал найденные улики - вот и сейчас пусть

сбегает к телефону, сам же предложил позвонить. Уже и Чапа из

люльки нас с удивлением оглядывал – что это без дела сидим.

Наконец Дока не выдержал, со вздохом с мотоцикла слез, и не

глянув на меня, пошел в диспетчерскую к телефону.

Отсутствовал минут пятнадцать, я уже подумал, что рандеву

с Михаилом сегодня не состоится. И вернулся он с физиономией

озабоченной, что мое предположение вроде бы подтверждало.

Оказалось, не все так плохо: с Михаилом он хоть и не переговорил,

но где тот в данный момент находится - узнал: в пивбаре. И не

сомневался, что мы туда должны ехать, прямо сейчас. Не стал

спорить, поехали.

Среди услаждающейся пивом публики, толпы какой-то,

опера нашли за пивбаром, в тени за его стеной, в компании с

двумя мужчинами интеллигентного вида. Заметив нас, махнул

рукой, а когда подошли и со всеми поздоровались, уведомил о

состоянии пивных дел:

«Освежиться приехали? Тогда несите баночку – там (кивнул

на здание) столпотворение, не меньше часа стоять будете. Ну а я»,

– подмигнул нам, - «быстро все устрою!»

Дока немедля рванул к мотоциклу за посудиной, которую из

люльки никогда не убирал, а Михаил наполнил из большего

термоса свою кружку, протянул ее мне:

«Охлаждайся, не отравишься! – и пошел навстречу Доке,

забирать у него емкость.

Оставшись вдвоем с одной кружкой, мы с Докой чинно

делали из нее по очереди по паре глотков, и не знали, как себя

вести со знакомыми или друзьями опера, которых ни я, ни Дока в

Мирном раньше не видели. Они тоже помалкивали, но, как только

пиво у нас в кружке закончилось, сразу наполнили ее из того же

термоса. Посчитали нас друзьями Михаила. А он быстро вернулся,

с уже полной трех литровой банкой, и двумя пустыми кружками.

Банку поставил рядом с термосом, из него всем четверым долил в

кружки, и после такой подготовки, кивнув в нашу с Докой сторону,

интеллигентным мужикам сообщил:

«Это мои помощники, я вам о них уже говорил», -

интеллигенты, до сих пор демонстрировавшие по отношению к

окружающей публики полное равнодушие, с интересом на нас