Иной жизни для себя не представляю! Книга шестая. Никогда не бросай начатое.

«Тебе бы поспать пару часов», - посоветовал со вздохом. На

что я махнул рукой, и сделал попытку оградить себя от ранее

запланированной на вечер поездке в Мирненскую милицию:

« О разговоре в аэропартии мы обязаны оперу доложить.

Вот и давай доложим, по телефону. Незачем для этого к нему

мотаться!» - я мечтал при первой возможности завалиться в

кровать.

По виду напарника было ясно, что вариант не понравился,

личное общение с ментами – возможно и с приехавшими из

города – его устраивало больше. Но мое состояние, для

подобного разговора не подходящее ( а что будет к концу дня?),

заставило согласиться, правда с неудовольствием.

«Можно и по телефону попробовать», - выдавил хмуро и со

вздохом, - « Если Михаила в милиции застанем», - это он

надеялся, что если опера на месте не окажется, то ехать к нему

все же придется, на дом. Будто я не знаю номер домашнего

телефона!

« В обед и позвоним, из диспетчерской», - я быстро сделал

ему ручкой и побежал в камералку. Что бы не выслушивать

других предложений, уже готовых сорваться у того с языка.

В камералке ребята продолжали колдовать над Пашиным

столом, на меня внимания не обращали. Пришлось заняться

делами персональными, просидеть с ними до обеда. И только уже

поднявшись из-за столов, Владимир соизволил предложить:

«После обеда все тебе покажем. Решай, что дальше на

пятачке делать, и нужно ли это». На что я улыбнулся, кивнул

головой соглашаясь – и мы разошлись: ребята по домам, я – не

торопясь пошагал в диспетчерскую. Дока возле нее уже

крутился.

«Давай быстрей! Ползешь как черепаха!» - а я сознательно

не разгонялся, дожидался, пока последние трудяги покинут гараж

и перестанут мешать предстоящему разговору. Наконец местный

люд разбежался, теперь можно подойти к телефону.

«Возьмешь?» - кивнул я на трубку.

«Не-не!» - начал Дока отнекиваться, - «Ты в аэропартии с

другом договаривался – тебе и с опером говорить!»

Пришлось брать трубку, долго ждать, пока Михаила нашли

и пригласили к телефону, после чего я коротко доложил о поездке

в аэропартию, и что там в следующую пятницу ожидается

плановый самолет из Солнечного.

С ответом Михаил задержался, возможно с кем то его

обсуждал.

«Все хорошо сделали», - услышал наконец я ответ, - «И по

времени запланированный рейс подходит – у летуна глаз в норму

придет. Мы здесь подумаем, а вы пока отдыхайте, как

понадобитесь – я позвоню. Так что будьте готовы», - я положил

трубку, и увидел, что Дока смотрит на меня во все глаза и открыв

рот.

«Не молчи!» - вырвалось из него нетерпение, - «Сказали

что дальше делать?»

«О нас не забыли», - успокоил напарника – «придет

время – позвонят!»

«Что бы они без нас делали?» - вздохнул Дока с

облегчением. И мы тут же разбежались по домам.

После обеда Владимир объяснил мне, что на пятачке

дальше делать нечего – до результатов анализов следующей

партии проб. Но уже сейчас он и Паша первые заверочные

скважины наметили. Все сделали правильно!

Я собрался ребят похвалить, и предложить «доклад»

повторить перед главным геологом – так он мне понравился, но

здесь в комнату влетел партийский радист с безумными глазами,

какие могут быть у любого, встретившего снежного человека или

неведомую чупокабру.

«Мужики!» - громко прочистил он горло, - «Я в обед на

речку мотался», - это сухое русло с редкими лужицами

солоноватой воды, - «а там в камышах фазаны бегают!» -

покрутил головой, по очереди бросая на каждого взгляды.

«Большие уже, и бегают быстро, одному из камыша не выгнать!

Какие-то рыжие!» - и остановил взгляд на мне, как на таком же

как и сам, рьяном охотнике

«После работы туда смотаемся!» - оправдал я ожидания

радиста, мгновенно забыв, что только что мечтал при первой

возможности завалиться в кровать.

«Что, птичек убить собираетесь?» - возмутился наш

гринписовец.

А Паша непонятно почему раскашлялся, отвернулся в

сторону с опущенной головой и выдал загадочное:

«Не надо никуда мотаться, это не фазаны, я точно знаю».

«А кто тогда?» - чуть ли не хором поинтересовались

остальные.

«Куры мои», - выдал наш молчун, заставив всех застыть

столбами.

«Как куры?» - не поверил радист, - От твоего дома до

камышей два километра! Как они могли до них добраться?» - все

смотрели на Пашу, ожидая разъяснения, а он повздыхал,

покрутился на стуле, и сделав вид, что разглядывает что-то в

бумажке, удивил нас еще больше:

«Я отнес, в мешке. Людка говорит: делай с ними что

хочешь, мне заниматься некогда – вот и выпустил на свободу.

Головы отрубить рука не поднялась!»

«Ты хоть понимаешь, что они погибнут?» - первым очнулся

гринписовец, - «Что в камышах можно клевать? Это же не дикие

птицы!»

«Найдут что нибудь», - Паша скорбно вздохнул, - «А

помрут – так не от моей руки!» - и с надеждой на поддержку

посмотрел на Владимира. Тот оправданий не принял:

«От твоей! Я для них мешок зерна достал, и сейчас дома

лежит! А ты? Погубил птичек!»

Радист слушал перепалку с улыбкой идиота – надо же такое

придумать, отнести курей от дома на пару километров, и

предоставить им свободу! А мне пришла пора раздрай

останавливать:

«Они не от голода помрут», - разъяснил ребятам, - «они

лисам на обед пойдут, и очень скоро. Так что Паша», - обратился

к нему персонально, - «пока не поздно – после работы поедем