Инсомния-4

— Но и на Скверну это не похоже, — произнес я. — Хотя отдаленно похоже. Но чтоб вот так везде сразу?

— Как будто все просто умирает, — повторил он.

Мы прошлись мимо очередных сожранных полей пшеницы, рядом с которыми просто сидели худые крестьяне, даже не пытаясь что-то сделать. Они никак на нас не отреагировали, многие выглядели больными.

— Сначала началась война, — задумчиво произнес я, — где империя захватывала новые земли и выдаивала из них все ресурсы. Затем император начал вешать крестьян и всех несогласных. Так пришла смерть. Затем Архитектор впервые за долгое время начал действовать и по земле пошла Скверна.

— Чума, — усмехнулся Кай, поняв, к чему я клоню.

— Чума, — кивнул я. — И теперь вскоре начнется голод.

— И что это все значит? — спросил Бион, не понимая о чем мы.

— Что четыре всадника уже отправились в путь. И скоро этому миру придет конец.

Глава 10. Все проблемы мира из-за обретших самосознание и свихнувшиеся от противоречивого отношения социума монстров, решивших отомстить человечеству за тысячи лет угнетения своей расы

Я шел по полю битвы, среди тысяч мертвых тел. Куда бы я ни двинулся, всегда в итоге прихожу в это место. Оглядевшись, внимательно рассмотрел остатки стен некогда величественного замка. Одинокая башня утопала в чадящем дыму многочисленных пожаров.

Замок был очень похож на Эдо, за одним существенным отличием. Великий проводящий кристалл, венчавший башню, больше не казался великим. Вместо полупрозрачных граней и солнечных отблесков осталась лишь клубящаяся изнутри вязкая тьма. Кристалл стал непроглядно-черным, практически сливаясь на фоне тяжелых туч.

Отвернувшись, я зашагал вдоль павших тел, стараясь не наступать в черные лужи вязкой слизи. Вот лежит Бион, у которого вместо глаз лишь два окровавленных провала. Рядом с ним Хоуп, почему-то с оторванной рукой.

Дальше можно заметить тело Мэйси, которая лежит совсем одна, будто даже мертвецы отказываются находиться рядом. Лицо Талера застыло в безумном крике. Остальные тоже здесь. Куда не посмотришь, всегда на глаза попадется знакомое лицо.

Лавочник Бао, бордель-маман, Убо тоже здесь. А еще множество знакомых лиц студиозов. Семеро Спящих лежат рядом, чуть дальше пиратская братия во главе с Йогом. Можно долго бродить среди тел и знакомым лицам не будет конца.

Вот я и дошел до Золотого Леса. Я всегда в итоге прихожу сюда и смотрю на пылающие огнем деревья. Значит, скоро начнется кульминация этого кошмара. В этот раз я продержался до самого конца.

— Ты не справился, — раздался голос за спиной.

Я не хотел этого делать, но знал, что ничего не избежать. Поэтому обернулся и посмотрел на Еву, что стояла передо мной изломанной куклой. Белки глаз почернели, а по лицу расползается паутина выпирающих сосудов. Скверна уже давно дошла до сердца и подчинила тело девушки, отчего ее голос стал грубым и хриплым.

— Ты никого не спас, никому не помог. Ты не остановил его, хотя мог.

— Сгинь, наваждение, — произнес я с холодом в сердце. — Ты всего лишь сон.

— Иногда сны, это не просто сны, — рассмеялась Ева потусторонним голосом, исходящим откуда-то из глубины ее тела. — Тебе ли не знать, ловец?

Я отвернулся от неприятной картины, стараясь не пускать отчаяние в душу. Уж мне ли не знать, как сны могут влиять на ловца.

Но отвернуться не удалось, Ева вновь оказалась передо мной, стоя на фоне пылающего леса, отчего огонь очерчивал ее хрупкую изломанную фигуру оранжевым ореолом. За ее спиной стояли и все остальные, включая Кая, который даже с почерневшими глазами не переставал самодовольно ухмыляться.

Я лишь тяжело вздохнул, доставая клинки. Все по новой, все как всегда.

— Ты беспомощен, Лаэр, — заговорили мертвые хором. — Ты уязвимый. Ты должен был согласиться на предложение господина. Тогда мы были бы живы.

— Давайте уже начинать, — произнес я с безразличием.

Первой на меня бросилась Ева. Демоническая сталь разубила ее надвое, будто трухлявую куклу. А я лишь смотрел, как верхняя половина ловко перебирает руками по земле в мою сторону, оставляя за собой след черной слизи.

Затем шел Хоуп, Бион и под конец Мэйси. Все они падали с одного удара, но отказывались умирать. Следом шли остальные, но другие мертвецы уже встали со своих посмертных кроватей и двигались в мою сторону, отчего внутри становилось жутко.

Стоило мне отрезать Хоупу голову, как один из безликих воинов стал Хоупом. Стоило мне убить Биона, как еще десяток Бионов нападал с разных сторон. Но чаще всего я видел лицо Евы. Обезображенное, израненное, с застывшей печалью в глазах.

Я стоял на горе из скользких тел, а Скверна не стекала вниз, а взбиралась наверх, пытаясь схватить мои ноги. И когда вокруг меня образовалось бесконечное море мертвых тел, я наконец взлетел в небо, сразу на максимальную высоту.

После того, как прочувствовал стометровое ограничение наяву, стал и во сне упираться в этот невидимый барьер. Хрустнув шеей, огляделся на черную орду, которая уже строит пирамиду из собственных тел, пытаясь добраться до меня.

А еще эти голоса, что эхом отдаются в голове. Не смог, не способен, уязвим, слаб, не спас. Одно и то же. Каждый раз.

Это не Архитектор и не его Скверна. Это просто кошмар, не представляющий особой опасности, если не дать им себя убить. Ладно, пора с этим заканчивать. Я зажмурился и проснулся наяву, глядя в мутное небо, словно подернутое дымкой.

Вздохнув, сел и поправил съехавший плащ. В голове гудело, виски ломит от постоянного недосыпа. Этот сон сводит меня с ума уже который день. И приходится досматривать его до конца, чтобы тело хоть немного отдохнуло.

Я тихо подполз к костру и закинул туда пару поленьев. Принялся неспеша ворошить угли, позволяя огню разгуляться. Оглядев лагерь, не заметил Кая, значит его очередь дежурить. Значит, время перед рассветом и выспаться сегодня опять не удастся.

— Опять кошмар? — раздался тихий шепот за спиной.

Я обернулся на Еву, что сидела на своей импровизированной кровати, зябко кутаясь в плащ. Из ее глаз, носа и ушей текли струи черной слизи, заляпав ворот платья. Я зажмурился и с силой протер глаза, а затем растер и все лицо.

Скверна пропала. Ева несмело улыбнулась, стараясь не выказывать усталости, но кроме пары кругов под глазами, ничего с ней не случилось. Тяжелый переход, тяжелые времена.

— Опять, — кивнул я.

— Мир снов лихорадит, — произнесла она, подсаживаясь поближе к костру и касаясь меня плечом. — Мне стало труднее ходить по калейдоскопу, старые знакомые тропы иногда ведут в совсем уж непривычные места.