Институт благородных убийц

Хотя экье некроманту, помнится, не впервой. Ещё неизвестно, сколько у него сыновей имелось на самом деле, и скольких его жена… скажем так, отбраковала.

«Знаешь, иногда я верю, что ты чудовище».

«Только иногда? Тогда ты плохо меня изучила».

— Что ж, — Арейлас сосредоточенно уставился на какую-то маргаритку, от пристального взгляда некроманта начавшую увядать, — раз мы договорились, то на этом всё. Увидимся уже на празднике, или?..

— Понятия не имею. Как тебя известить, если что-нибудь стрясётся? Моё наказание сегодня заканчивается, и я постараюсь не допустить нового. Так что вряд ли мы сумеем ещё раз здесь встретиться.

— Передашь весточку через Смерину, — наверное, выражение моего лица стало чересчур красноречивым, парень хмыкнул и дополнил: — Или через брата Отмича, и я тебя сам найду.

— Второе разумнее, — пробормотала я. — Ни к чему впутывать в наши дела слишком много посторонних.

— Ты права, — Арейлас уже откровенно веселился. Я ответила ему хмурым взглядом, собрала в охапку нарезанные букеты и отправилась к садовнику. Прощаться не стала — не видела смысла. Возможно, это было несколько грубо… но он тоже не сказал ни слова. Кто их знает, некромантов, вдруг у них именно так и принято вести себя при расставании?

Угу, а ещё оскорблять друг друга напоследок. Если подумать, то вполне в духе некромантов. Так они точно встретятся вновь — хотя бы для того, чтобы поквитаться с обидчиком.

«Скорее, подобное в духе демонов, разве нет?»

«Нет. Мы вообще не любим искать встреч друг с другом, делаем это лишь по необходимости. Все демоны — одиночки».

«Но почему?»

«Честно говоря, не знаю. Может, дело в иерархии — видеть высшего невыносимо, а низшего неинтересно. А может, мы просто не желаем показывать друг другу, насколько несчастны».

«А вы… несчастны?»

«В бездне по-другому не бывает».

Таль потрясённо замолкла, а я грустно усмехнулась. Кто и когда видел счастливого демона? Голод, злоба, зависть — всё это смешивается в нас и подчас выплёскивается наружу, заражая окружающих. Но делает ли несчастье ближнего счастливым тебя самого? Я повидала много чужих страданий: причиняла их сама и подбивала на это других… Поначалу — да, становится чуть легче. Затем приходит оглушающая пустота, в которой теряешься, будто тонешь в зыбучих песках, и чтобы выбраться, заставляешь своих врагов мучиться снова и снова, изобретаешь всё более изощрённые пытки, а результат всё слабей и слабей. Потом заканчиваются враги, и ты начинаешь хватать и мучить первых встречных. Иногда придумываешь причину, иногда обходишься без этого. Разорвать порочный круг нереально.

Говорят, людям легче. Говорят, люди способны чувствовать искреннюю радость от причиняемой боли. Не знаю, правда ли это, я слишком давно была человеком и почти всё забыла. Сейчас вот вспоминаю потихоньку. Смогу ли вновь начать мыслить и чувствовать, как люди? И если смогу, то пригодится ли мне это впоследствии?

Я устало помассировала лоб. Порядочной девице невместно, как выражается эрья Милада, но сейчас меня вроде бы никто не видит, а голова гудит, словно в ней поселился целый рой пчёл, причём злых и готовых ужалить.

Нужно поговорить с Лоисой. Извиниться и всё такое. В конце концов, зачем зря обижать девчонку? Она влюблена, это, как все здесь твердят, чистое и светлое чувство. Людям виднее, что там у них считается чистым и светлым. Я точно не способна на подобное, так может, они в кои-то веки говорят правду?

Я зашла в спальню, отыскала Лоису взглядом. Та сидела напряжённая и делала вид, будто читает, но встретившись со мной глазами, решительно захлопнула учебник и встала.

Не сговариваясь, мы вышли в коридор. Там, разумеется, тоже есть, кому подслушать, но всё-таки меньше лишних ушей.

Солнце падало в надвигающиеся с запада тучи, как игривая собачка в тёмно-синюю пуховую перину. Закат неровными полосами ложился на учебные корпуса и золотил их верхние этажи, а внизу копились густые тени. Наверное, завтра зарядит ливень. Некстати вспомнилось: моя старшая сестра терпеть не могла дожди, а я, наоборот, любила: могла целыми днями вышивать или рисовать бьющие в окно капли. В их монотонном шуме мне слышалось что-то успокаивающее. Затем я стала демоном и попала в бездну, где с раскалённых верхних уровней сыпался только пепел, да ещё изредка сходили лавовые потоки. Я забыла, каково это — слушать шум воды, льющейся с небес.

Возможно, завтра мне предстоит вспомнить.

— Прости меня.

Я удивлённо посмотрела на Лоису. Та упрямо глядела перед собой, сцепив пальцы и держа спину удивительно прямо.

— Это я должна просить у тебя прощения, — мой голос был негромким, но убедительным. — Ты ни в чём не виновата, я действительно в последние дни вела себя… дерзко. А ты так долго была внимательной и доброй подругой. Разумеется, когда я ответила на это неблагодарностью…

— Хватит! — голос Лоисы дрожал. — Я… просто влюблена в твоего жениха, понимаешь? И только поэтому всё и случилось. Вот, я сказала. Наверное, должно стать легче… только не становится.

И по щекам бедной девочки потекли слёзы. Она кусала губы, но не могла их сдержать. Душераздирающее зрелище. По крайней мере, на Таль подействовало: она тоже пару раз всхлипнула. А мне всё это болото осушать. Просто прелестно.

— Я давно уже знаю, что ты влюблена в Самана.

Не самое лучшее начало дружеской беседы, но, по крайней мере, рыдать Лоиса прекратила. Глаза её округлились от изумления, губы слегка приоткрылись.

— Ты… знаешь?

— Знаю. И… — бездна, ну вот как сформулировать, чтобы она поверила и перестала переживать о глупостях? Ладно, попробую сымпровизировать.

— Понимаешь, Лоиса, я не лгала тебе об интригах семей дээ Брайдар и… моего настоящего отца.

— Я понимаю! Я верю тебе!

— Рада это слышать. И поскольку я в эти интриги впутана прочно — против своей воли, уж поверь, но впутана — то я сегодня поговорила с Саманом.

Глаза у Лоисы стали совсем круглыми.

— Правда? Он… пришёл поговорить с тобой?

— Ну да. Не сказала бы, что этот разговор получился лёгким, — я нарочито вздохнула и чуть-чуть поморщилась, — но он помог нам с ним многое прояснить. В общем… я думаю, у тебя появился неплохой шанс.

Вопреки ожиданиям, Лоиса не обрадовалась. По крайней мере, внешне. Кажется, она, наоборот, испугалась.

«А чего ты хотела? Нельзя же так вот сходу огорошивать человека… Это неприлично!»

Ну да, приличия превыше всего.

— Погоди, Таль… — Лоиса глядела на меня искоса, в глазах её плескалось недоумение вперемешку с чем-то неясным, для чего у демонов нет названия, а люди, помнится, называют надеждой. — Что ты имеешь в виду?

— Кажется, наша помолвка разорвана. Саман свободен. И… я считаю, ему нужен кто-то, на кого он может положиться в эту трудную минуту. Девушка, которая настолько сильно желала ему добра, что не стала бороться за свою любовь, а тихо страдала, никем не понятая. Такая девушка заслуживает награды, ты не думаешь? Заслуживает счастья…