Институтка. Уроки любви

– Эм, ты заслуживаешь самого лучшего! – возвестила она, отправляя магического вестника. – Только Метрополь и только люкс!

– Но…

– Прекрати, ты это заслужила. К тому же Метрополь придаст тебе солидности.

– Ты плохо знаешь Сен-Кантен.

– Я хорошо знаю тебя.

– Магистр Гросс? – голос портье выдернул ее из воспоминаний.

– Да, – заметив его замешательство, Амадин не смогла сдержать улыбку. Не многие магички могут позволить себе такую роскошь, как номер люкс в лучшей гостинице Сен-Кантена.

– Всё готово, мы вас ждали, – портье махнул рукой, подзывая коридорного. Мальчишка подскочил, на ходу поправляя фуражку.

– Мадам?

– Мадемуазель, – поправила его девушка, скорее по привычке и заслужила заинтересованные взгляды нескольких постояльцев. – Милли, покажи молодому человеку наш багаж.

Горничная, до этого момента стоявшая у дверей рядом с чемоданами, оживилась:

– Да, магистр!

Ее обращение заставило служащих отеля взглянуть на гостью еще с большим уважением. Богатая незамужняя магичка была в Сен-Кантене невиданным зрелищем.

– Прошу! – портье подозвал помощника и, подхватив ключ, решил лично проводить необычную гостью до номера.

Амадин проследовала за ним, украдкой косясь на белоснежные колонны и зеркала в позолоченных рамах.

Мраморная лестница, застеленная ковровой дорожкой, короткий коридор, стены которого были увешаны картинами, и перед дорогой гостьей распахнули двустворчатые двери, ведущие в помпезную комнату.

– Прошу мадемуазель! Ваш номер: гостиная, спальня, кабинет, и комната для горничной с отдельным входом, – портье торжественно распахивал каждую дверь, демонстрируя названное помещение.

Амадин задумчиво наблюдала за ним. Под этим пристальным взглядом портье нервничал все сильнее:

– Если что-то не так, мы можем…

– Нет, меня всё устраивает, спасибо…

Она протянула монету, которая моментально исчезла в руке. Мужчина поклонился:

– Если что-то понадобиться…

– Разумеется.

Легкий кивок дал портье понять, что ему пора вернуться на свой пост. Девушка дождалась, пока дверь закроется, оставшись одна, прошлась по номеру. Полированная до блеска мебель, позолота, тяжелые бархатные шторы…

Амадин покидала Сен-Кантен гораздо скромнее. Уйдя от Рейнарда, она долго бродила по улицам. Ни на что не надеясь, в то же время в душе Амадин желала, чтобы герцог одумался. Тщетно.

Промокнув и замерзнув, девушка все-таки направилась на поиски ночлега. Им оказался постоялый двор на окраине.

Пожилая вдова была в шаге от того, чтобы захлопнуть дверь перед носом подозрительной девице с потерянным видом появившейся на пороге, однако сжалилась и выделила каморку под крышей.

После роскоши особняка случайная спальня казалась убогой, кровать – скрипучей, а матрас – жестким и продавленным, но это не заставило ее передумать. Амадин прорыдала почти всю ночь, уснув только с рассветом.

– …желаете переодеться? – голос горничной ворвался в воспоминания. Девушка не сразу сообразила, о чем идет речь.

– Нет… хотя, пожалуй, да! И для начала стоит освежиться! – не дожидаясь ответа, она прошла в ванную комнату, отвернула оба крана, доверху заполняя водой огромную мраморную чашу и добавляя немного ароматического масла. От одежды Амадин избавлялась порывисто и с нетерпением, словно стремясь в объятия горячо любовника. Она усмехнулась промелькнувшей мысли и шагнула через бортик. Чуть прохладная вода мягко обхватила лодыжки, обняла бедра, прикосновение после тесноты вагона и плотного платья было изысканной лаской. Магичка обхватила руками грудь, слишком долго сжатую оковами корсета. Соски болезненно заныли, а следом сладко потянуло между бедер.

Перед глазами встала совсем другая ванна, еще более роскошная и огромная… и мужчина в ней, небрежно опираюшийся спиной на бортик. Возможно, сейчас бы он скомандовал ей развести шире бедра и приласкать себя. До самого конца их недолгой связи это требование казалось ей предельно непристойным, краска заливала щеки, но она покорно сжимала грудь, оглаживала ладонью живот и проводила пальцами по нежной коже, все ниже, туда где всё сладко пульсировало в предвкушении. Требовательные прикосновения, шлепки обнаженной плоти и безудержные стоны. Она всегда любила воду, а Рейнард любил брать ее в воде.

– Магистр, с вами все в порядке? – голос горничной вырвал ее из горячих фантазий,

– А… Да! Да, конечно, – она поспешно убрала руку, зажатую между стройных бедер, и плеснула в лицо водой. Мартина была права, давно стоило завести любовника.

Полгода назад она приехала в Кнайтхоф и погрузилась в работу с такой страстью, что ни на что иное уже не оставалось ни сил, ни времени. Это дало свои плоды. Они с Мартиной добились определенных результатов и получили несколько патентов на разработанные плетения и бытовые артефакты.

А вот с личной жизнью все было сложнее. На Амадин заглядывались. Друзья Мартины, служащие в лаборатории и просто случайные знакомые – многие из них были весьма достойными молодыми людьми, которые пытались ухаживать за симпатичной магичкой, но… их всех заслоняла высокая фигура Великого инквизитора Сен-Кантена. Стремясь избавиться от этого наваждения, Амадин предпочла уйти с головой в работу. Воспоминания, некогда терзающую душу, отступили, и девушка была вполне довольна своей жизнью.

Но стоило ей вернуться в этот город, как все снова нахлынуло, а неуместные желания взяли верх. Амадин тяжело вздохнула. Похоже, пребывание в Сен-Кантене окажется сложнее, чем она предполагала.

А ведь их с Рейнардом договор все еще в силе. Шальная мысль поехать в особняк на рю де Флери, ворваться в дом и посмотреть на реакцию герцога пронеслась в мозгу. Представив себе выражение его лица, девушка рассмеялась и тут же покачала головой. Что за ребячество? Даже если она сможет пройти внутрь, что можно там увидеть? Пустые комнаты? Очередную хорошенькую девицу? Или… Дезире? При воспоминаниях о сопернице Амадин охватила злость. Девушка скрипнула зубами, не понимая, на кого она все-таки злится: бывшую актрису, бывшего возлюбленного… или на саму себя, позволившую чувствам в очередной раз взять верх над разумом.

Увлекшись порочными мыслями, Амадин пропустила момент, когда вода окончательно остыла. Ежась от холода, девушка выбралась, растерла кожу полотенцем и спешно закуталась в шелковый халат.

Когда она вернулась в спальню, горничная уже разложила ее вещи. Глядя на заполненный шкаф, магистр Гросс усмехнулась: еще осенью два форменных платья были за счастье. Правда, в Кнайтхофф Амадин прибыла с достаточно обширным гардеробом – чемоданы на вокзале вручил посыльный.

Он появился за три минуты до отправления поезда, занес багаж в купе первого класса (билет прилагался к короткому письму от работодателя) и протянул небольшой футляр: