Интендант третьего ранга

Настя потупилась и покраснела.

–  Комсомолка?
– строго спросил Крайнев.

Настя покачала головой:

–  Папа не разрешил.

–  Что так?

–  Не любит советскую власть. Его отец до революции арендатором был, небогатым. Папа рассказывал: дедушка был мастеровой, все умел, папа в него пошел. Дедушка очень хотел, чтоб дети в люди вышли, образование получили. Сына в гимназию отправил. Папа успел к началу войны окончить. Знает французский, латынь, греческий… Немецкий в плену выучил. Он на войну добровольцем пошел, вольноопределяющимися их называли. Прапорщиком стал… А как из плена вернулся, большевики чуть не расстреляли. Отец эксплуататор - людей на работу нанимал, сын - царский офицер… Запретили отцу в городах жить, только в деревне, а здесь даже в бригадиры не позволяли. Сторожем на ферму…

–  Сторож должен говорить пофранцузски!
– заметил Крайнев.
– С коровами - самое то!

–  Я говорила папе, чтоб написал Сталину!
– насупилась Настя.
– Несправедливо! Но отец заупрямился.

–  Папа твой мудрый человек, - возразил Крайнев.
– Лучше сторожить коров, чем махать кайлом на Соловках.

–  Странный вы какойто!
– поджала губы Настя.
– С немцами воюете, а советскую власть ругаете.

–  Одно другому не мешает…

Крайнев встал, отряхнул порты от шелухи.

–  Пойдем в хату!
– сказал в ответ на встревоженный взгляд Насти.
– Расскажешь… Здесь глаз много…

8

Крайнев торжественно развернул тряпицу и выложил на стол кус окорока. Лиза взвизгнула и захлопала в ладоши. Глаза Клауса едва не выкатились из орбит. Он наклонился над ветчиной, понюхал и зачмокал губами:

–  Майнт готт! Русиш спецалитет!

–  Сейчас попробуем!
– сказал понемецки Крайнев и взял со стола нож.

–  Найн!
– упредил его Клаус и нож отобрал.
– Знаю, как русские нарезают! Разве можно кромсать деликатес?…

В подтверждение своих слов, Клаус приложил лезвие к краю окорока и бережно отделил тоненький пласт ветчины. Повторив эту операцию дважды, он разрезал ломти пополам и свернул каждый в трубочку. Одну сразу бросил в рот и медленно сжевал, закатывая глаза.

–  Как будто только из коптильни!
– воскликнул он в восторге.

–  Так и есть!
– подтвердил Крайнев.

–  Господин Кернер, вы волшебник!
– продолжил Клаус.
– Чтоб мы делали без вас?! Где вы добываете такие вещи?

–  Русские в таких случаях говорят: места надо знать!

Клаус глянул на него недоуменно.

–  Помните бочки керосина?

–  Со склада трофеев? Вы хорошо заплатили. Я еще недоумевал: зачем столько?

–  В деревнях освещают дома керосиновыми лампами. Это в Городе пользуются электричеством.

Клаус пренебрежительно глянул на тусклую, засиженную мухами лампочку, висевшую под потолком, но спорить не стал.

–  Керосина они не видели с начала войны, - продолжил Крайнев.
– Ветчина - благодарность вам.

–  Майн готт!
– воскликнул Клаус.
– Если вам что нужно…

–  Лизонька!
– повернулся Крайнев к женщине, прислушивавшейся к их разговору.
– Сделай нам глазунью! Корзинка с яйцами в сенях…

Лиза убежала, Клаус проводил ее плотоядным взором. Крайнев тем временем достал из другой корзины, стоявшей на лавке, бутылку, вытащил газетную пробку и аккуратно разлил жидкость по стаканам. Клаус взял свой, понюхал.

–  Тот, что привозили в прошлый раз?

–  Тот!
– подтвердил Крайнев.

–  У вас и самогон спецалитет, - вздохнул Клаус, - мягкий, ароматный. На здешнем рынке продают какуюто гадость, двое солдат отравились. Господин комендант вынужден запретить немцам покупать самогон. Где солдату достать хорошую выпивку? Дикая страна!

–  Привезу еще!
– успокоил немца Крайнев.

Они выпили. Клаус бросил в рот ломтик ветчины, Крайне потянулся к тарелке, но, натолкнувшись на взгляд немца, передумал и зажевал хлебной корочкой. Лиза принесла сковороду с яичницей. Мужчины стали жадно есть, подставлял под капающий жир ломтики хлеба. Лиза слегка ковырнула яичницу и наколола вилкой кусок ветчины. Клаус хмуро глянул на нее, но смолчал. После того, как яичницу съели, Лиза унесла пустую сковороду и обратно не появилась - догадалась: мужчины хотят поговорить. Крайнев достал из кармана листок бумаги, развернул и положил перед Клаусом. Тот быстро пробежал глазами.

–  Швейные иголки простые… иглы для швейных машин… А иглы для примусов не требуются? На складе полно…

–  Русские крестьяне не пользуются примусами, - возразил Крайнев.
– С утра они топят печь, даже летом, готовят пищу и оставляют в печи на весь день. Печь остывает долго, пища теплая…

–  Богатые варвары!
– проворчал Клаус.
– Сжигать лес в печах! В Германии каждая дощечка на вес золота! Керосин… - продолжил он читать список.
– Добудем… Бинокль? Зачем крестьянину бинокль?

–  Это мне, - пояснил Крайнев.
– Бываю в местах, где можно нарваться скрывающихся в лесах большевиков. С карабином не расстаюсь! Врага лучше видеть издалека…

–  Не обещаю, - пожал плечами Клаус.
– Возможно, среди трофеев… Бензин? Зачем вам бензин?

–  Для зажигалок.

–  Думал, обзавелись автомобилем!
– засмеялся Клаус. Он сложил листок и сунул в карман мундира.

–  Еще пистолетные патроны калибром 7,62. Есть русский ТТ, а патронов нет, - пожаловался Крайнев.

–  Просите Краузе, - покачал головой Клаус.
– В Городе нет. Надо заказывать в округе.

–  Не хочется обременять господина коменданта мелочами, - вздохнул Крайнев.
– К тому же это трофей, немецкая армия не использует русские патроны. Кому они нужны? Я хорошо заплачу.

–  Сколько?

–  По рублю за штуку.

–  То есть марку за десяток, - прикинул Клаус.
– Русский рубль - десять пфеннигов. Сколько нужно?

–  Побольше… Ящик!

–  Поищем, господин Кернер!
– плутовато улыбнулся Клаус.

–  Зовите меня Эдуардом!
– предложил Крайнев.
– Я не офицер.

–  Договорились!
– согласился Клаус.
– Приятно иметь дело с умным человеком. А то чванятся некоторые… Я в Берлине жил, а Ланге пас свиней в Швабии. Теперь нос задирает… Вас он хвалил, Эдуард. Еще бы! Вы кормите его так, как полковники не едят!

–  Господин Краузе тоже доволен?

–  Ворчит… Не обращайте внимания. У него язва. К тому же он старый. Ждет не дождется конца войны, чтоб вернуться в имение тестя. Если б мой тесть владел имением, я б того же желал.

–  Не поедете в Берлин после победы?