Интендант третьего ранга

Она с визгом бросилась ему на шею. Ботинки Соня не выпустила, они больно стукнули Крайнева по спине. Украсив его лицо следами помады, Соня спрятала ботинки в шкаф для одежды и закрыла дверцу на ключ. Крайнев только вздохнул.

–  Подержи зеркало!
– попросила Соня.

…Сначала она сняла блузку, затем юбку. Оставшись в нижнем белье, она долго рассматривала свое изображение, затем робко взялась за панталончики. Крайнев поощрил ее взглядом.

–  Резинка хорошо держит, - заключила Соня, сняв панталоны и обследовав чулки.
– Пояс не нужен.

–  С поясом лучше!

– возразил Крайнев и взглядом дал понять для чего.

Соня покраснела и кивнула. Но панталончики все же надела.

–  Это немецкое?
– спросила, щупая ткань.
– Никогда не видела подобную красоту!
– не ожидая ответа, она села койку и принялась рассматривать юбку с блузкой.
– Появлюсь в этом, камнями забросают.

–  Почему?

–  Вопервых, красивая; вовторых, еврейка; втретьих, лучше всех одета. А самое главное - увела завидного жениха.

Крайнев хмыкнул.

–  Дада!
– подтвердила Соня.
– Меня больные каждый день спрашивают: к кому он ходит? Особенно интересуются мамаши с дочками на выданье.

–  Почему у тебя?

–  Считают нас родственниками. Ты нас сюда привез, устроил, наказал не обижать. А сейчас… Я не должна быть с тобой! Не свободна, муж в Красной Армии… Получается - сука… - Соня всхлипнула.

Крайнев хотел утешить, но в этот момент в дверь постучали.

–  Говорила же!
– вскочила Соня.

Крайнев отодвинул занавеску, глянул и побежал открывать. На крыльце стояла Настя.

–  Сказали: ранили тебя!
– радостно защебетала она.
– Пришла проведать.

–  Ерунда!
– махнул рукой Крайнев.
– Царапина…

–  Поедешь домой?
– улыбнулась Настя.

Крайнев покачал головой. Настя посмотрела на него снизу вверх, в глазах ее плеснулось изумление. Крайнев догадался, выхватил из кармана носовой платок и, чувствуя себя полным идиотом, стал торопливо стирать с лица следы помады. Внезапно взгляд Насти переместился за его плечо и застыл. Крайнев оглянулся. Позади стояла Соня. Как была: в одном белье, уперев руки в бока.

–  Я пойду… - дрогнувшим голосом сказала Настя и сбежала с крыльца.

Крайнев догнал ее только за оградой. Жестко взял за плечи, развернул. По щекам Насти бежали круппные слезы. Он мягко отер их тыльной стороной ладони.

–  Она не имела права!
– зарыдала Настя.
– Я первая тебя увидела!

–  Настенька… - ласково сказал Крайнев.

–  Первая! Первая!
– топнула ногой Настя.
– А она… Губы накрасила… У нее муж на фронте!

–  Не все так просто, - вздохнул Крайнев.

–  Утоплюсь!
– решительно сказала Настя.

–  Вода холодная.

–  Что?

–  Топиться неприятно, - пояснил он.
– Потом лежать на дне… По лицу будут жабы ползать: скользкие, противные… Вот так!
– он пробежался пальцами по ее лицу.

Она сердито оттолкнула его руку. Крайнев обнял ее за плечи. Она попыталась вырваться, но затихла.

–  У меня есть близкий друг, Семен Нестерович, - тихо сказал Крайнев.
– Он очень любит единственную дочку. Жаль Семена.

–  А меня?

–  Нисколечки! Не люблю утопленников!

–  Ладно!
– шмыгнула носом Настя.
– Не буду!

–  Правильно!
– одобрил Крайнев.
– Скажи Семену, чтоб привел коня. Завтра еду в Город.

–  Вещи твои собрать?
– дрогнувшим голосом спросила Настя.

–  Пока не нужно.

Настя радостно кивнула и побежала по улице. Крайнев проводил ее взглядом и вернулся в дом. Соня сидела на койке, одетая в старое платье. Все его подарки валялись в углу. Сверху стояли ботиночки. "Все видела!" - понял Крайнев. Вздохнув, он достал из кармана кисет.

–  Это она вышивала?

Крайнев не успел ответить. Соня вырвала кисет из его рук и разорвала надвое. Табак коричневым облачком рассыпался по полу.

–  Вот! Вот!
– Соня бросила кисет на пол и зло топтала ногами.

Крайнев пожал плечами и пошел к вешалке.

–  Не пущу!
– Соня преградила ему дорогу.

Крайнев попытался ее отодвинуть. У него почти получилось, но Соня внезапно упала на колени и намертво вцепилась в его ноги. Он попытался двинуться - не смог.

–  Соня!
– тихо сказал Крайнев.
– Я хочу курить. В кармане пальто пачка табаку.

–  Иди к койке! Я сама…

Она расцепила руки, и Крайнев послушался. Она принесла табак и стояла над ним, пока он набивал трубку. Как только он стал раскуривать, она присела и ловко стащила с него сапоги.

–  Соня?

–  Тебе надо отдохнуть!
– бормотала она, расстегивая пояс его галифе.
– Ты раненый! Полежи!…

–  Я с трубкой!

–  Курить можно в постели, - не согласилась она.

Крайнев послушно дал себя раздеть. Соня торопливо сложила одежду и заперла в шкафу. Затем затолкала его под одеяло. Сама, преграждая ему путь, легла с краю.

–  Вдруг мне по нужде?
– поинтересовался Крайнев.

–  У меня ведро есть!

Он засмеялся. Она привстала, недоуменно глядя на него, а он хохотал, не в силах остановиться. Соня както криво улыбнулась и заплакала. Круппные, как градинки, слезы выкатывались из ее глаз и падали ему на грудь. Крайнев отложил трубку.

–  Ну вот! Саломатин запретил тебя обижать…

–  Ты не обижаешь, - виновато улыбнулась она.
– Не знаю, что со мной… Подумала: "Уйдет!"

–  Это почему же?
– обиделся он.
– Мне сегодня коечто обещали…

–  Сейчас!
– она стащила платье.
– Пояс надеть?

–  Ну, его!
– сказал Крайнев, затаскивая ее под одеяло.
– Что мы - немцы?…

12

Назавтра Семен привел коня, но Крайнев в Город не поехал - Соня не пустила. Едва он намекнул об отлучке, глаза Сони набухли, и Крайнев вынужден был поклясться: за ограду фельдшерского пункта - ни ногой. Семен его решение одобрил.

–  Опасно тебе, - сказал, раскуривая самокрутку.
– Пусть все уляжется. Сам съезжу. Запрягу коня в телегу…