Интенсивная терапия

Я пробирки покупаю для своих лаборантов, Маша, а ещё устраиваю своей группе выезды на природу. Я очень люблю бывать в лесу, на озере. Мои ребята меня немного стесняются, поэтому обычно я только всё организовываю, а сам устраиваюсь подальше от них. А им говорю, что организовал всё профком. Они верят. И им весело. А мне просто хорошо, что я хоть так могу порадовать людей, практически заменивших мне семью.

Что вам с мужем мешает отказаться от дополнительных дежурств и в выходные, вместо того, чтобы покупать очередную новинку бытовой техники, просто гулять по парку? Ваши родители живы, надеюсь? Оставьте дочку бабушкам-дедушкам, погуляйте вдвоём. Верните себе то время, когда вы не были родителями, а были просто влюблёнными. Что, так сложно это сделать?

И поговори ты с ним уже наконец. Не бойся, если это окажется правдой. Нет такого понятия в биологии – абсолютная гетеросексуальность. Человек бисексуален, как и любой примат. Не веришь – дам ссылки на статьи так уважаемых тобой авторитетов. А то, что на фотографии твой муж обнимает и целует кого-то другого, не тебя, не значит ли того, что тот человек в твоём супруге видит прежде всего симпатичного ему другого человека, а не машину для зарабатывания денег и обеспечения всем необходимым ребёнка, а? Ты видишь в своём муже мужчину? Ты говоришь ему об этом?

Мужчинам надо всё время самоутверждаться. И тот способ, который выбрала ты – принимать как должное его загруженность на работе, оправдывая всё заботой о дочери – не самый лучший для него. Думаешь, родительские качества в мужчинах настолько же сильны, как в женщинах? Ты ошибаешься, Маша.

Если он изменяет тебе с мужчиной, значит, в своём партнёре он нашёл то, что не нашёл в тебе. Возможность просто наслаждаться жизнью, не обременяя себя постоянной ответственностью. Ты так не думаешь?

Спорь со мной. Доказывай, что я не прав. Перестань бояться и люби себя, Маша! Никаких огрызков, поняла? Валяясь в ногах, ты ничего никому не докажешь, только свою зависимость. Ты не такая, правда же?

Прости, если был груб. Я пойму, если мы перейдём на чисто деловое общение в свете твоей будущей защиты. Хотя мне будет жаль, если ты после такой моей резкости перестанешь считать меня другом».

Перечитывать Глеб не стал. Он не Марии всё это писал. Он говорил это самому себе – потому что был уже готов точно так же валяться в ногах у Игоря. Письмо Говоровой словно показало Глебу, каким станет он сам, если не удержится и поддастся этому «не отказывай мне в своей дружбе».

Ни за что. Ни. За. Что.

Глеб отправил мейл Марии и открыл письмо Игоря. Теперь он точно знает, что нужно ответить. Только не в письменном виде.

«Игорь, давай встретимся. Назначь время и место, я подъеду».

====== Да катись ты, ещё другом назвался! ======

Вот если день начинается чёрт-те как, то ничего хорошего не жди.

То ли усталость от всяких дум сказалась, то ли нервотрёпка и неопределенность достали, но по дороге в детский сад Мария подвернула ногу. Каблук сломался. А ей ещё идти и идти. Не любила она материться, просто терпеть не могла, а тут выругалась.

– Мама, а плохие слова говорить нехорошо, – раздался голос дочери.

– А хромать без каблука нормально?!

Девочка пожала плечами и скривила ротик (совсем как папа).

– Так незачем на каблуках ходить, я же не хожу.

Марии стало смешно.

– Посмотрю я на тебя лет так через десять.

В детском саду ждало новое разочарование – группу закрыли на карантин по краснухе.

Пришлось брать такси и ехать на работу вместе с дочерью.

Заведующий был недоволен. Мало того, что младший научный сотрудник кафедры Говорова занимала целый стол и компьютер в его ординаторской, так ещё и ребёнок в отделении. Больным покой нужен, а дочь Марии не отличалась тихим характером.

Решила, что в обед сносит сапоги в ремонт: не так далеко, у магазина, есть сапожник, а до него как-нибудь в туфлях дойдёт. Правда, нога отекла в лодыжке и туфли тоже были неудобны. Надела тапочки. Позорище.

Оставить дочь в ординаторской и самой идти на обход не получилось. Та просто отказалась сидеть одна. Тогда решила отвести её на полдня к папе. Вот полдня он с ребёнком, а половину – она. Вечером же нужно будет поговорить с соседкой, у которой они периодически Анюту оставляли, когда ну совсем некуда. Платили ей, конечно, но оставляли хоть со спокойной душой.

Главное – продержаться день и сапог починить. Домой же в тапочках не пойдёшь.

Нога ныла. Анюта радостно скакала рядом с хромающей матерью, пока они шли во вторую терапию.

В дверях столкнулась с медбратом, который нёс пробирки в лабораторию. Он был явно новеньким, но его лицо показалось Марии смутно знакомо.

Не обратила внимания и прошла прямо в ординаторскую.

– И кто это к нам пожаловал? – приветствовала ребёнка одна из врачей.

– Я тут сегодня работаю, – важно выпучив глаза, заявила Аня.

Тут вошёл Саша.

– Маша, Анютка, что случилось?

– Папа, я с тобой сегодня буду!

– Вот оно и случилось, садик закрыт на карантин. Саш, делим родительские обязанности? Полдня с Анютой ты, а полдня я. Семёныч злится.

– Понял, а с ногой что?

– Подвернула ногу, каблук сломала. В обед схожу, сдам в ремонт.

– В тапочках? Маша, не смеши. Мы с Аней сходим, – Александр подмигнул дочери.

– Папа, ты мне фо-нен-до-скоп дашь?

– Дам. Аня, иди сюда, сядь на диван. Она ела, Маш?

– Догадайся с трёх раз. Я сейчас сбегаю в столовую и принесу.

– Сейчас ты тоже сядешь на диван и я посмотрю твою ногу, потом мы наложим тугую повязку. И тебе, вернее, твоей ноге, необходим покой. Поэтому ты перестанешь бегать и скакать, хотя бы сегодня. А ещё тебе нужен душевный покой, но об этом мы поговорим дома. Маша, я, может быть, согласен с тем, что ты гораздо способней меня, но не бери на себя всё. Понимаешь? Ты не одна живёшь.

Душу отпустило. Как камень огромный упал. Даже хромать в своё отделение с перебинтованной ногой стало легче. Обход сделала, истории написала.

Открыла комп: надо отправить письмо рецензенту статьи. Время идёт, а он молчит. Вошла в почту. Там было письмо от Поддубного. Вчерашнее. Причём по времени её отправленное письмо и это входящее почти совпадали. Как она не увидела?

Прочла. Перечитала ещё раз. Затем ещё.

Нет, первая часть письма была логичной и призывала её продолжить разговор на не совсем научную тему, как ей казалось. Ну не стоят геи такого внимания! Хорошо, допустим, чисто теоретически она согласна с Глебом. Да, все мы люди и все человеки, и у каждого свои особенности. Хорошо, пусть себе любят друг друга, пусть. Она не против. Главное, чтобы её это все не касалось, или касалось вот так, чисто теоретически. Чтобы можно было просто подискутировать с замечательным и очень умным человеком, с которым безумно приятно общаться и очень хочется общаться, и к которому тянет на каком-то подсознательном уровне.