Интербеллум

Я беспрепятственно зашла внутрь и моим глазам открылась следующая картина: дюжина журналистов сновала туда-сюда, прикрикивая друг на друга и не уступая ни в чем. Летели исписанные листы бумаги, со всех сторон раздавались выкрики и брань. Грязные окна, плотно закрытые, не пропускали свежий воздух. Меня никто не замечал.

Пробегающий мимо парнишка споткнулся и обязательно вытянулся бы во весь рост на пыльном полу, если бы я не поймала его за локоть.

— Спасибо!

Он готов был снова пуститься в бега.

— Мне нужен главный редактор.

— Редактор? Она наверху. Найдёте!

Я поднималась по лестнице, искренне удивляясь, как в подобном месте можно работать. Поразительно, как они вообще каждый день что-то выпускали.

На втором этаже оказалось чище и светлее. Обстановка менее напряженная. Большинство сидело за столами, либо что-то сверяли с коллегами.

В конце коридора я прочла на табличке: Главный редактор Мирникова С. Ю.

Я направилась прямиком туда, не утруждая себя вопросами и разговорами. На полпути меня попытались остановить — секретарь, как я поняла.

— Вы к кому?

— К редактору.

— У вас назначено?

Я зашагала и, распахивая дверь, услышала: «Туда нельзя!».

Женщина-маг за сорок, без способностей с пучком на голове (какая нелепость!) в тёмном костюме сидела за столом. На мой приход она подняла голову, в её глазах отобразилось изумление. Секретарь влетела следом.

— Светлана Юрьевна, простите, я сказала нельзя, но она ворвалась.

Я прошла к потертому креслу возле стола и буквально упала в него. Редактор смерила меня взглядом и, поняв, что ей меня не выгнать, махнула рукой секретарше, и дверь закрылась.

Я расстегнула куртку, и звук молнии разрезал тишину.

Женщина поправила очки в золотистой оправе и мне почему-то вспомнилась вывеска. Она не получала много, возможно, сводила концы с концами — пиджак изношен, а голубая рубашка застирана. Издательство олицетворяло собой своего редактора — некогда вычурное название будоражило воображение, острые статьи приносили хорошую выручку, но прошло время, и теперь нет лишних денег на уборщицу, а также на новые не стоптанные туфли.

— Меня зовут Хитоми.

Я дала время осмыслить услышанное. Если её газета так интересуется Евгением, то имя личного телохранителя должно быть на слуху. Женщина поджала губы. Да.

— В сегодняшнем выпуске вы кое-что написали о моем хозяине. Он недоволен.

Я сняла очки и убрала во внутренний карман куртки. Ещё подростком я заметила, как на окружающих действует зрительный контакт, особенно, когда смотрят не отрываясь.

— Мои ребята написали правду, — наконец-то нашлась Мирникова, сцепив руки в замок.

Её ответ вызвал у меня усмешку, я положила ноги на стол.

Передо мной лежали папки, канцелярские принадлежности, исписанные клочки бумаги, а также чистые листы. Я указала на них.

— Пишите заявление по собственному.

— Что? На каком основании?

— На том основании, что вы не имеете права лезть в личную жизнь наследника и его невесты.

— Мы написали то, что пишет каждая газета. Вы уволите всех редакторов?

— Если Евгений Владиславович пожелает.

— Не имеете права! — взвизгнула маг. — У меня связи!

Разговор начинал утомлять.

— Звоните. Прямо сейчас. Я хочу услышать того, кто готов замолвить о вас слово перед наследником.

— Не имеете право! Не имеете! Я буду жаловаться!

Она заерзала, намереваясь вскочить, но в то же мгновение моя нога толкнула стол — вскрик, грохот — и придавленный редактор на полу. Я обошла и встала, задев обувью ее голову. Мирникова пыталась вылезти из-под груды бумаг и тяжелого стола. Катана блеснула из-за спины. Ее глаза расширились.

— Можете выбрать — заявление или… — я провела клинком вдоль шеи и надавила остриём на горло. — Я перережу сонную артерию, кровь хлынет фонтаном, заполнит легкие, рот. Пальцы начнут неметь, а ноги… — я хмыкнула, позволяя разыграться ее фантазии. — Минуты за две вы истечете кровью. Сто двадцать секунд покажутся вечностью, а ваше упрямство — глупостью. Или, быть может, сначала отрезать руку? Ногу? А потом как я и обещала?

Редактор смотрела широко распахнутыми глазами. Всю жизнь она прожила без эксцессов, а под конец ее хотят выпотрошить как свинью.

— И так?

— Да, — еле выдавила.

Я убрала катану, схватилась за стол и одним рывком его подняла. Физически шаманы сильнее магов.

Редактор скатилась с кресла, юбка задралась до безобразия. Подобно перевернувшемуся на спину жуку, Мирникова барахталась и перебирала лапками.

— Вставайте! — приказала я.

Холод меча был не сравним с холодом моего голоса. Наконец, она поднялась, подобрала чистый лист, нашла ручку. Напуганная до ужаса, редактор дрожащими пальцами вывела «заявление».

Ну вот, теперь о Евгении пойдёт дурная слава. Придётся напугать посильнее, чтобы держала язык за зубами и озиралась по сторонам.

Я вырвала заявление, прочла и вернула.

— Хорошо.

Клинок впился в кожу и Мирникова всхлипнула.

— Я…подписала…подписала…

— Надеюсь, — шипение сорвалось с губ, — вы передадите новому редактору пожелания моего хозяина.

Та с трудом подняла заплаканные глаза.

— Конечно…да…

Я развернулась, сделала шаг, но оглянулась.

— Будьте благоразумны. И повторно мы не увидимся.

Как в трансе маг оторвала взгляд от валяющегося кресла и перевела на меня. Снова кивок.

Глава 5

Полдник был в самом разгаре, точнее, подходил к концу — половина столов пустовала, шаманы уносили тарелки, ученики группами неспешно покидали зал. К своему стыду, я не сразу обнаружила Евгения, пройдясь по преподавательскому столу и не выявив объект, глянула на гимназистов. Тоже ничего. Зато Ангелова поедала пудинг, изредка отвечая подругам и мимолетно поглядывая за спину. Проследив за взглядом, я слегка опешила.

За столом гимназисткой элиты, состоящей из старост старших классов и председателей научных и спортивных сообществ, в окружении звонко смеющихся девушек был распознан Евгений. Широко улыбаясь и рассказывая очередную шутку, он убрал выбившуюся огненно-рыжую прядь девушки, чье лицо, полностью повёрнутое в его сторону, оказалось скрытым для меня.

Она рассмеялась, откинулась на спинку, и я увидела ее лик (почему-то на ум пришло именно такое сравнение), обрамленный копной рыжих вьющихся волос, подчеркивающих зелену больших глаз, подёрнутых поволокой. Пухлые губы изогнулись в кокетливой улыбке, прекрасно осознавая, какой производят эффект. Рыжеволосых в высшем обществе немного, знаю парочку семей, чьи дети проходят обучение в Петербурге, Москве, Екатеринбурге, Ростове и Сибири. В Сибири две семьи — Валовы и Костыревы. У последних два мальчика, а Валовы обладатели трех сыновей и шестнадцатилетней дочери Алисы. Собираясь сюда, я изучила списки семьей, с чьими детьми придется столкнуться.