Интербеллум

Я не слышала, о чем они говорили и говорили ли вообще, но Евгений поставил ее на место, развернулся и зашагал к самолету.

— Сделай так, чтобы я не видел ее весь полет, — бросил он мне и прошел мимо.

Ангелова повела плечами, поправила пальто и в окружении своих охранников вместе с Екатериной поднялась на борт. Ее глаза ничего не выражали, но я заметила, как дрожали пальцы.

Сама бы она никогда не решилась полететь одним самолетом с Евгением да еще без предупреждения. По всей видимости, идея принадлежала Демонову.

До взлета оставалось двадцать минут. Охрана распространилась по всему борту подобно заразе. Время полета составляло около десяти часов.

Евгений ушел к себе. Многообещающие взгляды бортпроводниц ему сегодня неинтересны.

— Вам что-нибудь принести?

Хозяин покачал головой и сбросил рубашку на пол, а затем сам упал на белоснежные подушки. Я стащила с него ботинки — не по приказу, а по желанию. Я столько раз раздевала, мыла, укладывала его точно ребенка, отчего воспринимала свою работу уже как должное, а не навязанное.

Самолет взлетел и Евгений заснул.

В салоне я нашла Елизавету. В руках книга о мотивации, на столике чай с печеньями. Она подняла голову на звук шагов и закрыла книгу. Быстрым движением ее ноги снова оказались в узких бежевых лодочках.

— Садись, — сказала она мне и указала на кресло напротив.

Я вовсе не планировала разговор, а шла принять душ.

— Устала?

Ее блузка такая белоснежная, отчего резало глаза, черная юбка прикрывала колени, но я и так знала — они маленькие и заостренные. Колготки не скрывали бледность ее кожи, и я словила себя на мысли, как ей шла худоба. Елизавета была не похожа на тех, с которыми Евгений имеет дело — она почти не красилась и старалась одеваться скромно, но элегантно. Такую девушку не раздевают взглядом и не свистят вслед. Она неприметна, но оттого не менее загадочна. В ней сокрыт удивительный мир, в ее головке, убранной косой, столько мыслей и надежд. Как жаль — ее отдали тому, кого не интересует никакой другой мир, кроме собственного.

Она смотрела на меня пытливо, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию. Маленький аккуратный ротик улыбнулся, располагая к доверительной беседе.

— Можешь выпить чаю.

— Благодарю, Елизавета Григорьевна, — но не прикасаюсь к чашке.

— Правила, — кивнула Ангелова. — Помню.

Она откинулась на спинку и посмотрела в иллюминатор. Немой вопрос повис в воздухе — чародейка не решалась спросить, я же была не расположена отвечать.

Так прошли минуты две, после чего Елизавета все же повернулась ко мне и, слегка зардевшись, спросила:

— Он сейчас с кем-то…я слышала…не точно, но…

— Евгений Владиславович расстался, — прервала я бессвязный поток, за что получила благодарный взгляд.

— Он любил?

— Кого?

Ангелова растерялась и отвела взгляд, поджав ноги.

— Вы о той девушке? — наконец-то уловив ход ее мыслей, спросила я. — Нет. Ни одну из них.

Она кивнула, и я не знаю, стало ли ей легче от моей откровенности.

— Ты давно с ним.

— Семь лет.

— Большой срок для составления собственного мнения о том, кому служишь.

— Вы знаете, какой он.

Елизавета мотнула головой.

— Знаю лишь, какой он со мной и на публике.

Мне захотелось ее подбодрить — с моих губ слетели слова прежде, чем я подумала.

— Он будет добр к вам. Дайте ему время.

Ее взгляд, пронзительный и смущённый одновременно, сканировал меня. Ангелова потянулась ко мне и взяла за руку. Не знаю, кто из нас был взволнован сценой больше: она из-за неправильности своего поступка или я — из-за чистоты порыва.

— Вам следует отдохнуть, дорога долгая.

Мои пальцы выскользнули из ее теплых рук.

— Доброй ночи, Хитоми.

Глава 3

Замок находился в горах, ближе к вулкану Бакенинг. За неимением удобств и дороги, плохой связи люди очень редко забирались в такие дали. Вертолётам близко не подобраться благодаря наложенной магии. Если кто-то и добирался, то, как правило, фотографы или кучка географов. Ни тех, ни других шаманы не пропускали дальше горных озер — ведь там, за одной из гор расположена гимназия.

Замок не высок, его шпили не прорываются сквозь туман и не исчезают где-то в облаках, тяжело опустившихся на статуи, как бы написали в романе. Мужские и женские аллегорические фигуры античных героев и богов полностью сокрыты туманом и мелким снегопадом в ноябрьский день. Мы пролетели девять часов и по московскому времени приземлились в Петропавловске-Камчатском в семь утра, на вертолете долетели до гимназии, но на Камчатке время бежит вперед на целых девять часов. Так что на часах нашей камчатской охраны пять вечера.

Гимназия была отстроена почти двести лет назад и ни разу не закрывалась на ремонт. Причина, по которой она не нуждалась в руках мастера, проста — добросовестность рабочих и прочность материала. Окон было почти не видно из-за тумана, но можно предположить их большие размеры, сравнивая с первыми этажами, где горел свет. Балконы из камня, украшенные вьющимися растениями, пустовали. Замок огибали черные железные ворота. Их не меняли с открытия гимназии — в те времена на Камчатке было неспокойно и мощные ворота служили надежной защитой. Возле них стояли часовые. Подобные меры предосторожности объяснились скорее традициями, нежели возможной опасностью извне да к тому же здесь дети — никогда не знаешь, что может закрасться им в голову.

Нас высадили прямо у главного корпуса. Гимназия насчитывала около ста пятидесяти детских душ, и все они были чародеями из лучших семей, как правило, русских.

Холод сковал все члены, ветер протяжно завывал. Это место было самым холодным и глухим из всех, в которых мне когда-либо доводилось бывать. Я уловила взгляд Евгения и поняла, что он считает также. Мы только приехали, и наши вещи еще выгружали. Настроение хозяина было бы лучше, если бы Елизавета не дышала ему в затылок, и он знал, насколько здесь задержится.

Он хмурился и буравил взглядом главные входные двери. Они отворились бесшумно и навстречу вышли пять фигур во всем черном. В центре стоял высокий плотный мужчина-чародей с остренькой аккуратной бородкой, сложив руки на груди. Сдвинутые брови к переносице, строгий взгляд, поджатые губы — все характеризовало его, как начальника гимназии.

— Добро пожаловать в наш тихий уголок, — именно так начал чародей свою речь, когда Евгений поднимался. — Мое имя — Семен Афанасьевич Охотников, я начальник гимназии. Надеюсь, пребывание для вас, Евгений Владиславович, будет если не в радость, то хотя бы не в тягость. Мы приготовили комнату — одна из лучших, окна с видом на озеро. Когда-то в тех покоях…