Инженер Петра Великого 6

Отложив грифель, он умолк. Его аргументы разбили мою красивую идею вдребезги. В повисшей тишине перед глазами плыли бесполезные чертежи — застывшие в грифеле памятники нашему спору.

— Черт… ты прав… — наконец выдохнул я. Эйфория сменилась привычной тяжестью нерешаемой задачи. — Прав по всем пунктам.

Я замолчал, вглядываясь в его контр-чертеж. Рычаги… пружины… сложность. Я пытался запрячь в одну телегу дюжину коней через хрустальную упряжь. Мозг лихорадочно искал выход, перебирая варианты, и натыкался на ту же стену, которую только что возвел Нартов — отсутствие материалов. И тут, в этом тупике, в голове что-то шевельнулось. Не идея, а обрывок образа, смутное воспоминание из другой жизни.

Какая-то винтовка, старая, угловатая, из документального фильма про Первую мировую, который я смотрел одним глазом, щелкая каналами. Австрийцы? Итальянцы? Солдаты в дурацких касках вставляли в оружие сверху целую пачку патронов. Не магазин, а именно пачку, «en bloc clip», как-то так это называлось. И когда последний патрон уходил в ствол, пустая металлическая пачка сама выпадала снизу через специальное окошко. Никаких сложных пружин в самом магазине, никакой возни. Пачка сама была и пружиной, и направляющей. Гениально в своей простоте.

Конечно. Не надо изобретать колесо, Смирнов. Просто сделай его из дерева, а не из резины. У нас нет технологии для стальной пачки-клипсы. Но у нас есть жестяная коробка! Наша кассета. Принцип тот же.

— А если… — я поднял на него усталый взгляд. — Если вообще убрать пружину? И рычаги тоже к черту. Упростить до предела.

Я перечеркнул его сложный механизм и нарисовал свой прямоугольник над ствольной коробкой.

— Мы не будем толкать патроны снизу. Они будут падать сверху. Сами.

Нартов замер. Его мозг, освобожденный от необходимости решать проблему пружины, заработал с удвоенной скоростью.

— Своей тяжестью… — прошептал он. — Просто. Но тогда затвор должен быть другим. Он должен досылать, да еще и приподнимать патрон, ставить его на одну линию со стволом. И ход у него должен быть длиннее.

Схватив грифель, он рядом с моим неуклюжим наброском начал выводить четкие, выверенные линии нового затвора — более массивного, с дополнительным выступом-подавателем.

— И приемник для кассеты перекроет прицельную линию, — добавил он, не отрываясь от чертежа. — Придется мушку и целик смещать вбок. Уродливо получится.

— Пусть, — отрезал я, нащупав путь. — Мы жертвуем изяществом снайпера ради шквального огня отделения. Наше оружие — для грубой работы, а не для элегантных дуэлейэ

На рождающийся на наших глазах асимметричный, странный чертеж легла тень новой реальности. Мы решили первую проблему. Хотя я знал, что сейчас он спросит о других.

— Хорошо, — произнес наконец Нартов, откладывая грифель. Обведя наш уродливый эскиз, он посмотрел на меня в упор. — С подачей, допустим, разобрались. Но ты сам хочешь сделать лучше и проще. А как это сделать со старым кремневым замком? Он даст осечку на каждом третьем выстреле в сырую погоду. Для нашей системы это недопустимо.

Этого вопроса я ждал. Он был следующей логической стеной.

— Крепость нужно брать с другой стороны, Андрей. Мы не будем улучшать кремень. Вспомни наши старые опыты с гремучими солями.

На лице Нартова мгновенно отразилось презрение инженера к провальному проекту.

— Петр Алексеевич, брось. Мы же установили, почему это тупик. Да, оно воспламеняет. Один раз. Может быть, два. А на третий раз продукты горения той смеси — липкий, едкий шлак — забивают затравочное отверстие намертво. Для мушкета, который чистят после каждого выстрела, это еще можно было бы стерпеть. Но в нашей фузее, после одной кассеты, брандтрубка превратится в непробиваемую пробку! Это оружие для одного залпа, не более. Потому мы и забросили ту «дрянь», вернувшись к надежному кремню.

Его аргумент был убийственным. Он был прав. Старая технология капсюля была пригодна для одиночного выстрела, но абсолютно провальна для серии.

— Тогда это была «дрянь», потому что мы пытались зажечь один заряд, — парировал я, нащупав решение. — А теперь задача другая. Нам нужно зажечь восемь зарядов подряд. Быстро и без отказа. Твоя ошибка была в том, что ты видел проблему в механике. А она — в химии. Смотри.

Взяв медную пластинку, что лежала на верстаке, я с помощью плоскогубцев на глазах у обоих согнул из нее крошечный, неуклюжий колпачок.

— Мы не просто запечатаем эту «дрянь» сюда. Мы ее изменим. Мы добавим в нее то, что не даст ей засорять канал. Что-то, что сгорит без остатка или само прочистит путь для следующей вспышки. — Я повернулся к царевичу, который слушал нас с напряженным вниманием. — Ваше высочество, депеша Магницкому. Задача: создать состав для воспламенительного колпачка, который обеспечивает не менее десяти стабильных срабатываний подряд на одной брандтрубке без чистки. Пусть попробует «загрязнить» гремучую ртуть графитовым порошком или серой. Нам нужна не самая сильная вспышка, а самая чистая.

Нартов замер. Его мозг инженера тут же оценил смену парадигмы. Проблема переносилась из его епархии — механики — в епархию химиков.

— Чистая вспышка… — прошептал он. — Это меняет все. Если они смогут… Если колпачок не будет оставлять нагара… Тогда да. Тогда это сработает.

— Теперь дальше. Смотри. — Взяв медную пластинку, что лежала на верстаке, я с помощью плоскогубцев на глазах у обоих согнул из нее крошечный, неуклюжий колпачок. — Мы запечатаем эту «дрянь» сюда. Солдат не будет возиться с порохом на полке. Он просто наденет этот колпачок на специальную брандтрубку. Курок бьет по колпачку — и вспышка воспламеняет основной заряд.

Забыв про свои бумаги, Алексей подошел ближе, с любопытством разглядывая примитивный прообраз капсюля.

— Штамповать такие колпачки можно тысячами, — задумчиво протянул Нартов. — Однако сама смесь… Как ее укротить?

— Я тут думал… — я сделал вид, что размышляю. — Ваша ошибка с Магницким была в том, что вы гнались за чистотой состава. А что, если его, наоборот, «загрязнить»? Добавить что-то вязкое, что свяжет кристаллы? Вроде шеллачного лака. И что-то твердое, инертное, что не даст им тереться друг о друга? Скажем, толченое стекло. — Я повернулся к царевичу. — Ваше высочество, будьте добры, составьте депешу для Леонтия Филипповича. Передайте эту мысль. Пусть попробует. Это потребует много кропотливой и очень опасной работы, однако другого пути я не вижу.

Алексей молча кивнул, уже прикидывая в уме формулировки для приказа. Он становился частью процесса. Хотя по нему было видно, что он вообще ничего сейчас не понял.

— Хорошо, — произнес Нартов, принимая решение. — Допустим, люди Магницкого справятся. Но есть еще одно. Главное. — Подойдя к столу, где лежал затвор от СМ-1, прошедший тестовый отстрел, он перевернул его и высыпал на чистый лист пергамента горстку черной, маслянистой грязи. — Вот! Смотри! Это всего после пятидесяти выстрелов. А что будет после двухсот? После трех кассет твой прекрасный новый затвор просто заклинит. Его придется выбивать молотком.