Инженер Петра Великого 6

— Риски по закупке олова Банк берет на себя, Никита Демидович, — ответил я, глядя прямо на уральца. — Создадим стратегический запас, и пусть англичане хоть подавятся им. Вам же, Борис Алексеевич, — я повернулся к Морозову, — мы дадим то, что вы, купцы, цените больше денег. Исключительное право на торговлю этой тарой по всей стране. На первые пять лет. Создайте моду, создайте спрос. Уверен, ваша торговая хватка позволит продать снег зимой.

Мои слова заставили их замолчать. Я предложил каждому то, что он хотел: Демидову — гарантированный заказ и отсутствие рисков, Морозову — монополию и новый рынок. Теперь им оставалось лишь договориться между собой.

Тут подала голос Анна.

— Петр Алексеевич, идея превосходна. Но для ее поддержания потребуется… мода. А что ессли сделать отдельную, дорогую партию? Нужно, чтобы сама Государыня Императрица начала подавать варенье к столу в ваших коробах. Это потребует влияния при дворе, а не только торговой хватки.

Изящный ход. Она тонко намекнула на необходимость их клана в придворных интригах.

Алексей, который все это время впитывал каждое слово, понял, что настал его черед.

— Что ж, господа, — произнес он. — Полагаю, все условия ясны. Риски разделены, выгоды очевидны. Банк обеспечит сырье, господин Демидов — производство, господин Морозов — сбыт. А вопрос с модой при дворе, думаю, мы решим. Пора приступать к делу.

Он поднялся.

— Так тому и быть! Проект «Стандарт» принимается к исполнению как первый проект нашей Казны. Господину Смирнову — готовить чертежи, господину Нартову — готовить мастеров! За работу, господа!

Его слова прозвучали как приказ. И никто не посмел возразить. Механизм, который мы создали, с лязгом и скрежетом, но все же пришел в движение.

Когда Демидов и Морозов, уже на ходу обсуждая цены на олово, покинули кабинет, воздух в нем не стал разреженнее. Напротив, напряжение лишь сменило свою природу. Ушли большие деньги, остались личные ставки. Я остался в комнате с двумя женщинами, каждая из которых видела в нашем новом проекте свою, особую роль. Не дожидаясь приглашения, Анна Морозова подошла к столу и развернула огромную карту торговых путей. Ее движения были уверенными, как у полководца перед началом сражения. Изабелла же, напротив, отошла к окну, и ее силуэт четко вырисовывался на фоне серого январского неба. Она молчала, но я знаю, что ее аналитический ум уже препарирует нашу только что одержанную победу, она в поисках скрытых изъянов.

— Петр Алексеевич, — позвала меня Анна, не отрывая взгляда от карты. Ее голос звучал деловито, без тени вчерашней игривости. — Производство — это половина дела. Вторая половина — заставить товар двигаться. Наша торговая сеть готова взять на себя все это. Мы можем обеспечить подвоз сырья к вашим и демидовским заводам и развоз готовой продукции по полковым складам. Мы знаем все тропы, все броды, всех приказчиков и воевод на пути от Москвы до Азова. В прошлом году наш караван с солью застрял под Тверью на три недели. Мы тогда понесли убытки, зато теперь знаем там каждую кочку и каждого мздоимца. Мы сделаем так, чтобы каждый ваш ящик дошел до цели.

Она говорила на языке возможностей и прибыли, который был мне абсолютно понятен. Передо мной был идеальный операционный директор, готовый взять на себя самую нудную и неблагодарную, но жизненно важную часть работы. Я уже готов был согласиться, когда из угла комнаты раздался тихий, но отчетливый голос Изабеллы.

— Вы говорите о движении, госпожа Морозова. А я бы сперва подумала о том, что может это движение остановить.

Подойдя к столу, она положила тонкий палец на карту, на синюю нитку морского пути из Лондона в Петербург.

— Олово, — произнесла она одно это слово, и оно прозвучало как выстрел. — Весь наш проект, держится на одном-единственном моменте, который находится в Лондоне. Вспомните войну за испанское наследство. Англичане, контролируя поставки селитры, едва не поставили Францию на колени. Стоит им сейчас перекрыть нам поставки олова под любым предлогом — и все наши заводы встанут. Вся наша луженая жесть превратится в ржавый хлам. Мы все отдаем в руки нашего главного врага.

Их диалог превратился в поединок двух мировоззрений. Анна, как истинный практик, видела проект изнутри, для нее главным было наладить процесс и получить прибыль. Изабелла же смотрела на него снаружи, глазами стратега, оценивающего глобальные риски. Одна предлагала решение на сегодня, в то время как другая предупреждала о проблеме, которая неминуемо возникнет завтра.

И что же мне делать? Глупо строить завод, не подумав о логистике. Еще глупее — ставить всю отрасль в зависимость от милости англичан.

— Хорошо, — сказал я, прерывая затянувшееся молчание. — Мы будем действовать по обоим направлениям. Анна Борисовна, — я повернулся к Морозовой, — вам нужно то, что вы понимаете лучше всего — движение, живые деньги. Я поручаю вам проработать детальный план. Мне нужны сроки, ответственные лица. Заставьте этот механизм работать.

Она коротко кивнула. Победа в этом раунде осталась за ней.

— А вам, баронесса, — я перевел взгляд на Изабеллу, — задача иная. Вам нельзя давать рутину, вы в ней зачахнете. Вам нужна задача для ума, глобальная. Подготовьте мне аналитическую записку. Все, что нам известно о мировом производстве олова. Другие поставщики. Возможность организации тайных экспедиций через голландцев. Способы его замены. Мне нужны альтернативы.

Я использовал сильные стороны обеих, дав каждой задачу по уму и амбициям. Что ж, пусть пободаются. В споре двух этих турбин наверняка родится полезный КПД. Хотя у меня уже есть на примете решение, но это уже пусть будет сюрпризом для них.

Вечером, когда Игнатовское погрузилось в сон, я сидел в кабинете, пытаясь сосредоточиться на отчетах Нартова. Тихий стук в дверь заставил меня оторваться от бумаг. На пороге стоял один из преображенцев Брюса — молчаливый парень с непроницаемым лицом. Он без лишних слов протянул мне небольшой, запечатанный сургучом пакет и тут же скрылся. Заперев дверь на засов, я зажег еще одну свечу и, используя наш с Брюсом ключ, принялся за работу. Да-да, я научил его шифроваться, а он практиковался на наших сообщениях друг другу.

Нога от нервного напряжения заныла с новой силой. Буквы и цифры плясали перед глазами, но постепенно, символ за символом, передо мной вырисовывался мрачный текст.

«Ситуация сложная, — писал Брюс. — Турки дерутся с невиданным доселе упорством. Их артиллерия бьет на удивление метко по всем правилам инженерной науки. Похоже, слухи о европейских советниках — правда. Ясно, там не пастухи с ятаганами, а кто-то из учеников Вобана. Мы увязнем в позиционной войне. Армия понесет потери от болезней и стычек».

Я остановился, перевел дух. Картина прояснялась. Мы столкнулись не с дикой ордой, а с грамотным, хорошо подготовленным противником, который использует против нас наши же европейские методы.

Я продолжил расшифровку.

«Государь только выехал в путь. Он будет в ярости. Плохо. В ярости он способен наломать дров. Твой порох и пушки хороши, но их нужно больше, и их нужно подвезти сквозь непролазную грязь. Срочно. Одними телегами эту войну не выиграть. Думай, барон».

Я отложил расшифрованный лист. Наш технологический перевес, на который я так рассчитывал, оказался не столь велик. Брюс требовал чуда.