Ирано-таджикская поэзия

* * *

Мне вечор музыкант – да утешится он!
– Дух свирелью смутил, дух мой ввергнул в полон. Всей тоскою людской тосковала свирель, И на мир ниспадал ее трепетный стон. Но предстал предо мной виночерпий, чей лик Словно солнце сиял, мглой кудрей окаймлен. Он восторг мой постиг, он подлил мне вина, И я молвил, ища в чаше сладостной сон: «Ты от зла бытия избавляешь меня,- И да будет к тебе милосерд небосклон». Для Хафиза в хмелю – Кей с Кавусом ничто: Ячменя не ценней жемчуга их корон!

* * *

Пусть вечно с сердцем дружит рок,- и большего не надо. Повей, ширазский ветерок,- и большего не надо! Дервиш, вовек не покидай своей любви обитель. Есть в келье тихий уголок? И большего не надо! Ты к продавцу вина приди, явись к его святыням, Чтоб скорбь из сердца он извлек,- и большего не надо! Почетно на скамье сидеть и пить из полной чаши: Так станешь знатным в краткий срок,- и большего не надо! Кувшин багряного вина, кумир луноподобный,- Иное не идет нам впрок,- и большего не надо! Бразды желаний вручены невежественным людям, Твой грех, что ты – наук знаток,- и большего не надо! Любимой давней верен будь, привязан будь к отчизне, Далеких не ищи дорог,- и большего не надо! Не радуйся, что все вокруг тебе хвалу возносят: Пусть бог к тебе не будет строг,- и большего не надо! Хафиз, в моленьях нет нужды: молитва страстной ночи Да сладкий утренний урок,- и большего не надо!

* * *

Весть пришла, что печаль моих горестных дней – не навечно. Время – ток быстротечный. И бремя скорбен-не навечно. Стал я нынче презренным в глазах моего божества, Но надменный соперник мой в славе своей – не навечно. Всех равно у завесы привратник порубит мечом. И чертог, и престол, и величье царей – не навечно. Так зачем возносить благодарность иль горько роптать? Ведь и громкая слава великих мужей – не навечно. На пирах у Джамшида певали: «Несите вина! И Джамшид с его чашей в обители сей – не навечно! Так пылай же, ночная свеча, привлекай мотылька! Близко утро. И ночь, и сиянье свечей – не навечно. Эй, богач! Загляни в глубину своей нищей души! Горы злата, монет, самоцветных камней – не навечно. Видишь надпись на своде сияющем: «Все на земле, Кроме добрых деяний на благо людей,- не навечно». Верь во встречу, надейся на память любви, о Хафиз! А неправда, насилье и бремя цепей – не навечно!

* * *

Не откажусь любить красавиц и пить вино, и пить вино! Я больше каяться не буду, что б ни было,- мне все равно! Прах у порога луноликой мне райских цветников милей, Всех гурий за него отдам я и все чертоги заодно! Как надоели мне намеки, увещеванья мудрецов, Я не хочу иносказаний,- ведь их значенье так темно! Нет, не пойму я, что творится с моей беспутной головой, Покуда в кабаке не станет кружиться быстро и хмельно. Советчик мне сказал с укором: «Ступай, от страсти откажись». Нет, братец, буду страсти верен: подруге предан я давно. Того довольно, что в мечети не стану девушек ласкать, А большей набожности, право, мне, вольнодумцу, не дано! К наставнику виноторговцев я всей душой стремлюсь, Хафиз, Его порогу поклоняться,- я твердо знаю,- не грешно.

* * *

Аромат ее крова, ветерок, принеси мне И покой,- я ведь болен,- хоть на срок принеси мне! Для души изнуренной дай хоть малость бальзама, С доброй вестью о друге хоть пять строк принеси мне! Взор и сердце в боренье. С тетивы ее взгляда И от стрелки-ресницы хоть намек принеси мне! На чужбине в разлуке постарел я,- из чаши Сладкой юности, ветер, хоть глоток принеси мне! Дай ту чашу пригубить всем понурым, но если Этот будет напиток им не впрок,- принеси мне! Брось о завтрашнем, кравчий, размышлять,- иль охранный За печатями рока ты листок принеси мне! Так над плачущим сердцем пел Хафиз неустанно: «Аромат ее крова, ветерок, принеси мне!»

* * *

Ты, чье сердце – гранит, чьих ушей серебро – колдовское литье. Унесла ты мой ум, унесла мои покой и терпенье мое! Шаловливая пери, тюрчанка в атласной каба, Ты, чей облик – луна, чье дыханье – порыв, чей язык – лезвиё! От любимого горя, от страсти любовной к тебе Вечно я клокочу, как клокочет в котле огневое питье. Должен я, что каба, всю тебя обхватить и обнять, Должен я хоть на мпг стать рубашкой твоей, чтоб вкусить забытье. Пусть сгниют мои кости, укрыты холодной землей,- Вечным жаром любви одолею я смерть, удержу бытие. Жизнь и веру мою, жизнь и веру мою унесли Грудь и плечи ее, грудь и плечи ее, грудь и плечи ее! Только в сладких устах, только в сладких устах, о Хафиз,- Исцеленье твое, исцеленье твое, исцеленье твое!

* * *

Душа – лишь сосуд для вмещенья ее, И в зеркале глаз – отраженье ее. Вовек я главы ни пред кем не склонял,- Ниц падаю в миг приближенья ее. Вам – древо в раю, мне – возлюбленной стан, Вам – небо, а мне – постиженье ее. Был в мире Меджнун,- мой черед наступил, Повторна судьба и круженье ее. Сокровища нег – вот влюбленных страна, Вся доблесть моя в достиженье ее. Не страшен душе сумрак небытия - Не видеть бы лишь в униженье ее! Цветник в цветнике распустившийся вдруг - Нежданное преображенье ее. Пусть с виду Хафиз непригляден и нищ, В груди его – изображенье ее.

* * *

Ушла любимая моя, ушла, не известила нас, Ушла из города в тот час, когда заря творит намаз. Нет, либо счастие мое пренебрегло стезей любви, Либо красавица не шла дорогой правды в этот раз. Я поражен! Зачем она с моим соперником дружна! Стеклярус на груди осла никто ж не примет за алмаз! Я буду вечно ждать ее, как белый тополь ветерка. Я буду оплывать свечой, покуда пламень не погас. Но нет! Рыданьями, увы, я не склоню ее к любви: Ведь капли камня не пробьют, слезами жалобно струясь. Кто поглядел в лицо ее, как бы лобзал глаза мои: В очах моих отражено созвездие любимых глаз. И вот безмолвствует теперь Хафиза стертое перо: Не выдаст тайны никому его газели скорбный глас.

* * *

Вчера на исходе ночи от мук избавленье мне дали, И воду жизни во тьме, недоступной зренью, мне дали. Утратил я чувства свои в лучах того естества! Вина из чаши, что духа родит возвышенье, мне дали. И благостным утром была и стала блаженства зарей Та ночь – повеленьем судьбы,- когда отпущенье мне дали. Небесный голос в тот день о счастье мне возвестил, Когда к обидам врагов святое терпенье мне дали. И взоры теперь устремил на зеркало я красоты: Ведь там в лучезарность ее впервые прозренье мне дали! Дивиться ли нужно тому, что сердцем так весел я стал? Томился скудостью я -и вот вспоможенье мне дали. Весь этот сахар и мед, в словах текущий моих, То плата за Шахнабат, что в утешенье мне дали. Увидел я в тот же день, что я к победе приду, Как верный стойкости дар врагам в посрамленье мне дали. Признателен будь, Хафиз, и лей благодарности мед За то, что красавицу ту, чьи прелестны движенья, мне дали

* * *

Одиночество мое! Как уйти мне от тоски? Без тебя моя душа бьется, сжатая в тиски. Что ты сделала со мной? Одержим я! Исступлен! Даже днем я вижу ночь. Впереди меня – ни зги. О любимая моя! Снизойди ко мне: я слаб. Будем снова мы вдвоем и по-прежнему близки. По, увы, я не один! Сто соперников грозят: Сто весенних ветерков оплели твои виски. Виночерпий! Подойди! Ороси пустынный дол! Белый тополь, поднимись! Осени мои пески! Сердце бедное в крови от познания вещей… Дай хмельного! Без вина мысли горькие низки. Черным циркулем судьбы круг начертан вкруг меня. В этом круге – точка я. Пешка шахматной доски. Но донесся аромат приближенья твоего! Надо мной опять луна, нет и не было тоски…

* * *

В царство розы и вина – приди! В ту рощу, в царство сна,- приди! Утиши ты песнь тоски моей: Камням эта песнь слышна! – приди! Кротко слез моих уйми ручей: Ими грудь моя полна,- приди! Дай испить мне здесь, во мгле ветвей, Кубок счастия до дна! – приди! Чтоб любовь дотла моих костей Не сожгла – она сильна! – приди! Не дождись, чтоб вечер стал темней! Но тихонько и одна -приди!