Ирано-таджикская поэзия
Шрифт:
* * *
Последний раз теперь ожги клеймом железным грудь мою! Быть может, я в ожоге том бальзам целебный изопью. И пусть очистится навек душа от злобы и вражды; Очищу ль в сердце и тогда тоску старинную свою? Внемли молению любви, приди, султанша красоты, И скорбь мою, и боль мою перед тобой я изолью. А это сердце – дверь казны, ее пронзили сотни стрел! Жемчужины на жалах их, как слезы, я от всех таю. Ты это сердце, как свою сокровищницу, сбереги. Цари своих сокровищ дверь должны отстаивать в бою. Как птица в сеть вовлечена приманкой малого зерна, Душа вступила в плоть мою, увидев родинку твою. Ты кровью сердца, о Джами, пиши крылатую газель, Чтобы любимая тебе
* * *
Говорю: «Ты вернее Христа воскрешаешь устами людей». Говорит мне в ответ красота: «Стой! Не стоишь ты ласки моей!» Говорю ей: «Душа-соловей из твоих улетит ли тенет?» Говорит: «Знаешь кудри мои?… Есть ли в мире тенета прочней?» Говорю: «Я – вместилище бед. Как свирель, я стенаю, скорбя» Говорит: «Ты стенаешь иль нет, не доходит твой стон до ушей». Говорю: «Нестерпимо сечет ливень боли из тучи тоски!» Говорит: «Ну, а травы?… Гляди! Не отрава – прохлада дождей!» Говорю: «Мое сердце – в крови. Исцели! Эту цель прострели!» Говорит: «О бальзаме таком и мечтать, неразумный, не смей!» Говорю: «Если счастья не дашь, так оставь хоть печаль о тебе!» Говорит: «Если правду сказать, мог бы в просьбах ты быть поскромней!». «Сокровенный свой клад,- говорю,- ты б махраму доверить могла!» «Не махрам ты, Джами,- говорит,- уходи-ка ты прочь поскорей!» * * *
Для небесной красоты пост суровый не годится: Не предписаны посты для луны и для денницы. Пери, таешь на глазах, а с тобой – сердца влюбленных. Преступленье прекрати, положи посту границы! Стали мы с тобой тонки, словно месяц в новолунье, От разлуки я иссох, ты с поста худа, как спица. Из-за мыслей о тебе ошибаюсь я в молитвах. Где – гяур, где – пост святой?! В голове не совместится! Не волнуйся, если ты пост нарушишь ненароком. За тебя постимся мы, этот грех тебе простится! Кроме думы о тебе, не вкушает сердце пищи. Не отыщешь на земле лучших способов поститься! Сладких вин не жди, Джами! Кровь и слезы – твой напиток. Трудный пост да завершит эта горькая водица! * * *
О, бедный странник в Городе Красот! Он кровью сердца молча изойдет. Я поражен недугом, и врачам Не исцелить недуг жестокий тот. Влюбленный – книга мудрая любви. У книжника – в любви всегда просчет. Подобных мне в подлунной – не найдешь. Никто тебе подобной не найдет! Пускай шумит на улице твоей Соперников вооруженный сброд,- Как сладкозвучный соловей, Джами Весну твою достойно воспоет. * * *
Ты ветки роз прелестней несравненно. Собой любуйся,- столь ты совершенна! Что проку пред тобой лежать в пыли? Поверх земли парит твой взор надменно. Тебя скрываю от чужих?… Так что ж?… Зенице ока я ль не знаю цену? Он рядом, друг… В неведенье своем Напрасно мы блуждаем по вселенной. Небесный Лев, по мне, отнюдь – не Пес, А для тебя я – только пес презренный! Джами – твой верный раб. Я – не из тех, Чье имя – вероломство и измена. * * *
Кто я – навек утративший покой, Смиренный странник на стезе мирской? Но каждый вздох мой порождает пламя И сон бежит меня в ночи глухой. Лелею в сердце я посев печали, И нет заботы у меня другой. Любовь к тебе мою судьбу сгубила. О, сжалься над загубленной судьбой! Как локоны твои, мой дух расстроен, В моей душе – все чувства вразнобой. Так не вини меня в моих поступках! Взгляни: я так ничтожен пред тобой. Моей защитой на суде предстанут Глаза в слезах, мой бедный лик больной. Я пред тобой – дорожный прах; неужто Смутить могу пылинкой твой покой? Терпи,
Джами, вздыхай под зимней стужей И знай: зима лютей – перед весной. * * *
То ты в сердце моем, то в бессонных глазах. Оттого я и кровь изливаю в слезах. Ты свой образ в душе у меня изваяла И кумиров былого повергла во прах. Страстно мир тебя жаждет! Подобно Юсуфу, Ты славна красотою в обоих мирах. Ты глубокие струны души задеваешь, Я рыдаю, как чанг, в твоих нежных руках. «Эй, Джами! – ты спросила, – в кого ты влюбился?» Все ты знаешь сама, не нуждаясь в словах. * * *
На улице виноторговцев придира некий восхвалял Того возвышенного мужа, что в майхане запировал, Который от сорокалетних постов и бдений отрешился И сорок дней у винной бочки пристанища не покидал. У Джама был волшебный перстень, и, силой перстня одаренный, И смертными, н царством джиннов он полновластно управлял. Приди, налей вина, о кравчий, чтобы волшебным перстнем Джама Нас одарили капли влаги, сверкающие, словно лал. Когда ты за подол схватился того, к чему всю жизнь стремился, Взмахни руками, как дервиши, кружась, покамест не упал. Душа, свободная от злобы, способна тосковать о милой, Цветок возвышенной печали не в каждой почве прорастал. Ты не скликай, о шейх почтенный, отныне нас к своим беседам У нас теперь иная вера, и толк иной отныне стал. Когда б михрабом поклоненья для верных были эти брови,- Весь город пал бы на колени и лбами к полу бы припал. Джами отныне возвеличен пред знатным и простолюдином, Так ярко он в лучах любимой достоинствами заблистал. * * *
Надеюсь, будут иногда твои глаза обращены На тех, что навсегда тобой до смерти в плен уведены. Сиянье твоего лица меня заставило забыть, Что славился когда-то мир сияньем солнца и луны. Что стройный кипарис в саду пред статью стана твоего? Со стройной райскою тубой тростинки будут ли равны? Коль, кроме твоего лица, увижу в мире что-нибудь,- Не будет тягостней греха и непростительней вины. Но если впрямь согласна ты моих заступников принять То эти слезы, как гонцы, к тебе теперь устремлены. Как горестен мой каждый вздох, свидетельствует сам рассвет А ведь свидетельства его и неподкупны и верны. Что за огонь в груди Джами, о чем опять вздыхает он И неутешно слезы льет среди полночной тишины? * * *
Войско идолов бесчисленно, мой кумир – один, Звезд полно, а месяц, явленный сквозь эфир, одни. Сколько всадников прославлены в воинствах земных,- Мой-в красе его немыслимой – на весь мир один! Что коронам царским кланяться? – Сто таких корон - Прах дорожный у дверей твоих… А за дверью – пир. Там во сне хмельном покоишься, на губах – вино,- Два рубина мной целованы, в сердце – мир один… Власть любви не стерпит разума, царство сердца взяв! Падишах второй не надобен,- мой эмир один. Убиенье жертв невиннейших – вечный твой закон. Что ж, убей! Я всех беспомощней, наг и сир, один. Не меняй кабак на сборище дервишей, Джами!– В махалла любви не разнятся, будто клир один!
* * *
Не найти стройней тебя, как тебе известно. О, ничтожны мы, любя,- как тебе известно! Роза! Ступишь ли на луч, сдвинется он с места, Поплывет, стыдясь себя,- как тебе известно… Грудь белее серебра,- в серебре упрятан Сердца твердого гранит,- как тебе известно. Серна из тенет любви прянула обратно - И свободу сохранит, как тебе известно! Косы долгие до пят – память о тенетах, Роза – тень любимых щек, как тебе известно… Блеск чела – мой ясный день, кудри – ночь и отдых, Черный мускус – лишь намек, как тебе известно!… Вместе плоть и дух – твой гость, твой Джами – с тобою, Без тебя он – праха горсть, как тебе известно!
Поделиться с друзьями: