Иридея (дилогия)

Просторная территория была ограничена зданиями с четырёх сторон. Здание, из которого вышла компания, было самым большим и, похоже, самым современным: ровные стены из аккуратных белых шлифованных каменных блоков, призматические колонны в строгом стиле, широкие окна, двускатная крыша, крытая сверкающими на солнце голубыми пластинами. Здание имело форму неправильного креста.

С противоположной стороны вдали виднелось здание, похожее на крепость или замок. Вход представлял собой изысканные двустворчатые ворота под рельефной аркой, изрезанной незнакомыми символами. Здание было сложено из старых серых камней, потемневших от времени. По стенам до самых окон карабкались лозы какого-то вьющегося растения. Сами окна были небольшие, и вдобавок сверху над ними нависали резные каменные украшения, так что внутри здания должно было быть темно. Зато крышу, очевидно, не так давно покрыли новой красной черепицей – под палящим солнцем она выглядела чересчур яркой, и вид её не вязался с обликом старого здания.

Слева приютилось самое маленькое здание, представлявшее собой скорее пристройку к мельнице. Медленно вращающиеся лопасти последней были, пожалуй, самым крупным элементом этой конструкции. Стены как пристройки, так и самой мельницы были обшиты металлическими пластинами. Окна представляли собой высокие, но узкие полоски от пола до потолка. По обе стороны от входа в здание на четверть виднелись гигантские шестерёнки из блёклого тёмно-жёлтого металла – остальная их часть была скрыта под землёй и в стене здания. Когда кто-то входил или выходил, шестерёнки приходили в движение, очевидно, заставляя подниматься и опускаться массивную металлическую дверь.

Здание по правую руку было построено из странного материала, одновременно похожего и на нешлифованный гранит, и на грубую кожу некой коричневой рептилии. Стены были монолитными и словно росли прямо из-под земли. Форма больших окон просто поражала воображение: ни одно не было похоже на другое, и ни одно не имело правильной формы прямоугольника или круга – словно чья-то огромная лапа просто продырявила стены в нескольких местах, оставив рваные раны. Крыши как таковой у здания тоже не было – стены, поднимаясь кверху, изгибались и плавно соединялись друг с другом. Только в дальней части здания наверху торчал рог золотистого цвета. Вход в здание был оформлен в виде гигантской пасти какого-то монстра. В общем, здание больше походило на аттракцион ужасов, чем на учебное заведение.

Взгляды ребят, разумеется, оказались прикованы именно к последнему зданию. Заметив это, архимаг пояснил:

– Это Факультет трансформации, алхимии и зельеварения. Каждый год лучшим выпускникам Факультета предоставляется возможность преобразовать здание Факультета так, как они пожелают. Фантазия последних выпускников, как видите, была несколько… как бы это сказать… пугающей. На мой взгляд, идеи предыдущих выпускников были более жизнерадостными, но традиция есть традиция: каждый год это здание преображается.

Напротив, – продолжал Проспер, указывая рукой вперёд, – вы можете видеть старейший факультет Академии – Факультет классической магии. Он славится своей библиотекой, одной из крупнейших во всей Иридее. Наряду с магической литературой она содержит и огромное количество образцов традиционной, в том числе народной литературы. В стенах Факультета классической магии трудятся лучшие специалисты по фольклору народов Иридеи.

Ну, а слева располагается Факультет механики и инженерии – самый молодой факультет Академии. Пока нам, конечно, трудно тягаться в этой сфере с учебными заведениями Либертины, но мы стремимся развивать это направление. Я абсолютно уверен, что через несколько лет наши труды принесут первые плоды – и мы сможем брать призовые места на выставке технических достижений, ежегодно проводимой в Либертине.

Здание конюшни находится здесь неподалёку. Пройдёмте, друзья, нам в эту сторону, – указал архимаг налево, и вся компания двинулась за ним.

Пройдя между зданиями двух факультетов, они увидели конюшню – вытянутое в ширину, невысокое, сложенное из тех же камней, что и Факультет классической магии, здание – оно было таким же потемневшим от времени, но жизнь около него бурлила. За оградой несколько десятков юношей и девушек оттачивали своё мастерство в верховой езде. Каких только лошадей не было в загоне: наряду с привычными гнедыми, серыми, чёрными и белыми тут были и розовые, и голубые, и иссиня-чёрные, и зеленовато-серые. Отдельные жеребцы имели просто невозможные масти: насыщенно-синяя с белыми звёздочками, полосатая красно-чёрная, белая с крупными зелёными пятнами.

– Тут у нас только лошади, – пояснил архимаг, по-своему трактуя удивлённые взгляды Вани и Алёны. – Другие ездовые животные у нас в отдельном бестиарии.

– У вас есть ещё и другие!? – в один голос воскликнули брат с сестрой.

– Разумеется. У нас есть как распространённые животные такие, как мохнатые верблюды из Древних песков и таящиеся страусы из Вечных лесов, так и редкие экземпляры вроде феистых орланов – редких летающих ездовых животных – и барматрогов – удивительных порождений Бармаглота из Сумрачного леса и сизых носорогов с Земель Академии.

– Как бы мне хотелось на них взглянуть… – мечтательно протянула Алёна, но встретившись взглядом с Ваней, сказала: – Ладно, как-нибудь в другой раз.

Наконец компания добралась до конюшни. Архимаг распорядился привести Шелби и Бунтаря, и вскоре два восхитительных жеребца стояли перед ребятами, неторопливо перешагивая на месте и поводя ушами в предчувствии скорой прогулки. Ваня с Алёной заворожённо взирали на два этих чуда природы и не могли оторвать взгляд: Проспер не зря нахваливал этих коней. Когда жеребцы были осёдланы, все вышли из конюшни на территорию загона – толпа студентов сразу же расступилась, перешёптываясь и показывая пальцами на Шелби и Бунтаря. Восхищение охватило всех. Кони втягивали ноздрями горячий полуденный воздух, взирали на бескрайнюю равнину и вот-вот были готовы сорваться с места.

– Юная леди, прошу вас! – пригласил жестом Проспер.

Алёна подошла к Бунтарю, погладила его по ярко-жёлтой шее и, сама не ожидая от себя такой ловкости, легко взобралась в седло. Конь двинулся медленным шагом. Девушка сидела в седле и просто наслаждалась ощущениями: у неё было такое чувство, будто она всю жизнь занималась верховой ездой. Потом Бунтарь, повинуясь её движениям, перешёл на рысь, преодолел так несколько сотен метров и пустился галопом. Когда конь вернулся к любовавшейся происходящим толпе, по широко раскрытым глазам и довольной улыбке Алёны стало понятно, что она в полном восторге. Как и обещал архимаг, Бунтарь оказался очень послушным жеребцом.

Теперь настал черёд Вани. Проспер с улыбкой сказал:

– Не хотелось бы, чтобы вы покалечились, мой дорогой друг. Может быть, передумаете? Мы подберём вам прекрасного скакуна!

Ваня, не отвечая, подошёл к Шелби и, как заправский наездник, запрыгнул в седло. Шелби сверкнул глазами и с места пустился таким галопом, что за ним сразу поднялся вихрь. Через пару мгновений конь был уже далеко от толпы наблюдателей. Он нёсся навстречу солнцу, ветру и свободе, оставляя за собой лазурный шлейф, а Ваня, крепко вцепившись в вожжи, смотрел вперёд и постепенно разворачивал Шелби. К всеобщему удивлению, вскоре конь вернулся, и парень гордо восседал на нём. Шелби встал на дыбы и громко заржал.

Архимаг развёл руками:

– Это кажется невероятным, но раз так, Шелби ваш, джентльмен!

Под бурные аплодисменты и свист толпы Ваня принялся гарцевать, а Алёна с улыбкой смотрела на брата.

– Ладно, хвастун, – наконец прервала она его триумф, – нам пора выдвигаться.

Парень кивнул. Прощаясь, архимаг по-отечески обнял Ваню и Алёну и призвал быть осторожнее. Ребята в свою очередь от всей души благодарили Проспера за заботу. Вергилий растроганно взирал на эту сцену с доброй улыбкой. Лишь Эдриан скептически хмурился: ему хотелось поторопить всех, и он едва сдерживался исключительно из уважения к архимагу.