Ищу того, не знаю кого
Шрифт:
С такими мыслями устроилась я на широкой постели да одеялом пуховым укрылась. Хорошо!
– Ложусь на новом месте, – это вслух сказала, как полагается, – приснись уже, поганец, невесте, чтоб я тебя признала хоть, как встретимся…
…Во сне жуткая патлатая старуха с бородавкой на носу деловито заталкивала меня в огромную деревянную ступу. Я молча отбивалась. Только старуха оказалась силушки немеряной, а мне чары отчего-то не поддавались.
А затолкав кое-как меня – так, что руки и ноги кверху торчали – бабка лихо вспрыгнула в ступу сама, чиркнула по земле неизвестно откуда взявшимся помелом –
– А ты говоришь – феррари, феррари… ужо я с ветерком прокачу-у-у!
*
Тьфу ты, пакость! Лишь бы сон не в руку.
…Проснулась я от ощущения, что на меня навалилась могильная плита. Или что-то такое же тяжкое, неподъемное – что и вздохнуть не выходит.
Распахнув глаза, я попервой ничего, кроме потолка, над собой не увидала. А потом скосила глаза вниз – и обнаружила его.
На груди у меня с самым царственным видом возлежал здоровенный черный кот. Вчера, помнится, как из избы вылетел, так и не вернулся – а теперь вон, разлегся, точно так и надо. И морда у него пренаглейшая!
Я шевельнулась, чтобы скинуть с себя нахала.
– У-у-уа-а-ууу! – кот издал тихий, но угрожающий утробный звук и вытянул вперед одну лапу, демонстрируя выпущенные на всю длину лезвия когтей. И сааамым кончиком одного когтя легонечко к моей щеке прикоснулся. Тут же лапу чуть отдодвинул, однако на виду оставил – чтоб, значит, помнила.
Я осторожно попыталась выпростать руки из-под одеяла. Кот ощерился. Вид при этом у него был такой, точно он каждое утро по ведьме съедает, никак не меньше.
То-то и тяжеленный такой – отожрался на безвинных колдуньях, пакость меховая!
И в этот самый миг где-то совсем рядом мне почудилось движение. А потом и вовсе будто кто-то фыркнул весело.
Осторожно, медленно, стараясь не потревожить чудище на своей груди, я повернула голову.
И завизжала – точно, как во сне.
10
У меня! В постели! Лежит посторонний мужик!
Вполне, конечно, знакомый, но от этого не менее посторонний!
Не переставая визжать, я дернула на себя одеяло, стараясь укутаться до подбородка – даже кот с истошным мявом скатился, на него я уж внимания не обращала. Не до котов тут!
Зря это сделала, в общем. Потому что Егор лежал, как выяснилось, под одним со мной одеялом – да как только совести хватило, к девице незамужней!
В общем, стоило мне дернуть одеяло на себя, как с парня оно благополучно сползло. И выяснилось, что лежит он там в чем мать родила! Ну… я так думаю. Без рубахи-то точно – а ниже я смотреть не стала, пуще прежнего завопила.
И Егор заорал – тоже дурным голосом, будто режет его кто.
Меня, правда, переорать не удалось – ха! Меня никто не переорет, проверено. Но все равно душевно вышло.
Так душевно, что я даже замолкла – и рот захлопнула. И Егор за мной следом.
Пару секунд в полной тишине мы молча смотрели в глаза друг другу.
– Ты чего орешь? – почему-то шепотом спросила я.
– Я-то за компанию, – так же шепотом ответил он. – А ты чего?
– А… а чего ты ко мне в постель залез?! Как
посмел вообще?! Да еще голозадый!– Вообще-то это ты ко мне в постель залезла, – парень только плечом дернул, будто все само собой разумелось. – Я тебя не звал. Ну да ничего, постель большая – поместились же! Видишь, какой я гостеприимный! А что голый, так я, знаешь, в тулупе не привык спать. Я же не спрашиваю, в чем ты там разлеглась. Или даже почему ты в кокошнике спишь. И вообще – кто ж знал, что Кощеева дочь, колдунья грозная, такая визгунья. И трусиха вдобавок.
Тут уж у меня глаза на лоб полезли.
– Кто – я трусиха?!– Ну не я же! – парень перекатился. Теперь он лежал боком, облокотившись на руку, и на меня смотрел. Ровно так и должно! – А я к тебе даже и не приставал, между прочим. Больно надо! Это ты вон… одеяло с меня стащила. И до сих пор, между прочим, пялишься! Нравлюсь, небось?
Он шевельнул плечом, играя грудными мышцами, и осклабился.
– Мне – нравишься?! Я – пялюсь?! – теперь я от возмущения и вовсе задохнулась. – Да нужен ты мне больно! Тоже мне! Будто я мужских… задов голых не видала!
По правде сказать, зада-то я сейчас как раз и не видела. Но не называть же то, что на глаза так и лезло!
– А что – много видала? – Егор уставился с интересом.
А я припомнила свой медицинский факультет… и практику в морге.
– Ну… – скромно потупилась. – Немало. Только те все больше не шевелились вовсе. Хотя нет, и шевелящиеся видала!
Это я вспомнила уже некромантский. Там наглядные пособия тоже часто не сильно одетые попадались. Иногда настолько неодетые, что аж одни кости оставались. Зато бодрые, живенькие!
– Ишь ты! – уважительно протянул Егор, вздернув брови. – И не удивить тебя!
И в этот самый момент дверь опочивальни с грохотом распахнулась.
11
И ведь интересное какое дело – при мне, значит, этот поганец, Иванов сын (это в моей семье вообще-то ругательство… правдивое в данном случае!), без всякого зазрения совести в чем мать родила красовался. Зато при виде ввалившихся в опочивальню Ганьки с Варварой – мигом одеяло на себя потянул, чтоб прикрыться.
По селянам нашим сразу видно было – герои-спасители, значит, явились. Ганька – при кочерге, Варвара ухватом потрясает, вопят оба во всю глотку – боевой дух, значит, поднимают.
– А ну выходи, нежить поганая… – тут наш герой запнулся, оценив композицию, покраснел, чисто бурак, икнул, но тона, однако, не сбавил, – то есть колдун окаянный, на честный бой! Довольно тебе девиц честных позорить!
Мы с Егором переглянулись.
– А не то – женись немедля! – это уже Варвара влезла, боевой ухват вскинув.
Тут уж мы оба не стерпели.
– Жениться? Не-е-е-е!! – это хором как-то вышло, на два голоса. А чего она… страсти всякие предлагает!
Нет, мне-то замуж, положим, надо. Но не за кого попало же – всякого какого прохожего-мимохожего… или мимолежего? Как его назвать-то, если он тут мимо лежит нахально? Тьфу, пропасть! В общем, не за этого!
– Это вы мне никак на выручку примчались? На крики, что ли? – осторожно уточнила я. Даже б растрогалась, ей-богу… кабы они чуть раньше явились.