Исход

Ортодоксов не было — тем хуже для них. А аскеронец… Аскеронец уже должен быть мертв.

Золотая дверь Большого зала с чудовищным скрипом отворилась, и все пятьдесят без малого собравшихся здесь принцепс электор синхронно повернули головы: зрелище выглядело пугающим! Некто — в дымящемся плаще, с залитым кровью лицом и с обнаженным черным кривым мечом в руках — шагнул в зал для голосования.

— НЕЛЬЗЯ! — прогремел голос Буревестника. — Я, Тиберий Аркан-Барилоче, именуемый Буревестником, герцог Аскеронский, принцепс электор, отдаю голос Аскерона за…

«Что может изменить этот зарвавшийся еретик?» — подумал Штадлер, наблюдая, как тот идет к устланному золотой парчой помосту, на котором уже лежали две неравные группы вицей. Та, что гораздо больше — за Карла Вильгельма фон Краузе, и та, что поменьше — за Антуана дю Массакра. Да, популяры проголосовали за молодого барона, но это ровным счетом ни на что не повлияло. Сейчас ортодокс провозгласит или себя, или этого фанфарона Фрагонара и спектакль закончится!

— … за Антуана дю Массакра — императора Людей! — выкрикнул Тиберий Аркан и положил свои вицы на помост. — Голос Лабуа — за Антуана дю Массакра! Голос Монтаньи — за Антуана дю Массакра, голос Эверлесса — за дю Массакра! Гринхау! Бергандаль! Корнелий! Фрагонар!.. — вицы вспыхивали золотом всякий раз во время провозглашения, подтверждая право фактотума распоряжаться выбором каждой из земель.

Мертвая тишина царила в большом зале, только рыцари Запада — яростные враги всего Аскеронского — в недоумении вскочили со своих мест. Они хватались за эфесы мечей, переглядывались, и боялись поверить в то, что происходит.

— … Север и Ярвинен — за дю Массакра. Юг и Аквила — за дю Массакра! Смарагда — за Антуана дю Массакра! — хрипло выкрикнул последний голос Аркан, с силой ударив вицы ректора о помост. А потом высоко вверх поднял скимитар. — Виват, Империя! Виват, император дю Массакр!

В Большом Зале Императорского дворца начался ад.

* * *

XII НОЧЬ СВЯТОГО ФАРАДЕЯ

Беснование в Большом Зале, вызванное вмешательством Аркана в имперские выборы, закончилось почти единовременно, и повисла кромешная тишина. Вицы погасли, ореол знакового, мистического, определяющего историю момента стремительно таял, уступая место попыткам осознать произошедшее. Сторонники дю Массакра, находясь в явном меньшинстве, сплотили ряды, образовав что-то вроде круговой обороны. Сам Аркан, положив ладонь на рукоять меча, так и стоял у помоста, бескомпромиссно выпятив нижнюю челюсть и глядя прямо перед собой. Он сделал то, что требовалось — и теперь был готов умереть, если потребуется, но намеревался изо всех сил бороться за свою жизнь и за всё то, во что верил.

Высший свет Кесарии: Штадлер, Вайсвальд, Роттерланд, и все остальные, проголосовавшие за Краузе, пребывали в полном недоумении, поглядывая почему-то на хоры. Буревестник эти взгляды видел — и понимал, что они не предвещали ничего хорошего.

— Выборы свершились! — заговорил какой-то западный рыцарь, нарушая тишину. Рем глянул на его бело-золотую котту с гербом на груди и прищурился: кажется, этого дворянина звали Раймунд дю Катенуа. — Оспаривать их было бы кощунственно, вицы здесь, пред нами, и Антуан дю Массакр воистину…

— Кощунственно было бы думать, что еретик из Аскерона, дьявольскими ухищрениями завладевший правом фактотума стольких принцепс электор, может в одиночку решать судьбу Империи Людей!… — раздался явно старческий, но все еще зычный голос под сводами Императорского дворца.

На балконе хоров одна за одной стали появляться величественные фигуры в пурпурных мантиях. Они подошли близко-близко к вызолоченным белокаменным перилам, молчаливо оглядывая выборщиков внизу. Синедрион!

— Кощунственно? — курфюрст Вермаллен снял с головы свой роскошный берет с фазаньим пером, швырнул его под ноги и растоптал. — Да как вы смеете? Издевательство над традициями — вот что это такое! Синедрион — на имперских выборах!

Глаза популяра налились кровью, как у быка. Он пребывал в ярости, и все это прекрасно видели. Но — один популяр, среди десятков оптиматов… Ему явно следовало быть более осмотрительным.

— Храбрые рыцари, достойные владетели… — вновь раздался все тот же голос с хоров. — Еретики поднимают голову, и диктуют вам, детям Феникса, кто будет управлять вами и владеть душами и телами людей! Есть ли здесь доблестные и преданные делу оптиматов мужи, которые прекратят беззаконие?!

По сути — это был открытый призыв к немедленной расправе над Арканом и Вермалленом, и — попранию вековых традиций Империи Людей. А ведь многие из собравшихся здесь аристократов все-таки в первую очередь считали себя людьми, имперцами! И только во вторую — оптиматами, популярами и кем угодно еще. Рыцарям Запада приходилось и того горше — они разрывались между сословной гордостью, преданностью своему лидеру и — религиозным рвением. Ведь их герой, их Антуан только что самым законным образом был провозглашен Императором, и теперь — повинуясь призыву первосвященников, они должны были убить того, кто сделал это возможным! Взять — и лишиться СВОЕГО императора? Признать выборы несостоявшимися?

— Кто остановит сей позор? — снова вопросил первый из иерархов, воздев руку к потолку

Вдруг, будто отвечая на его вопрос, за спиной фигуры в пурпурном сверкнули два клинка — и тело первосвященника под мантией как будто смялось, брызнула кровь, мощный удар ноги сшиб первоиерарха вниз, в большой зал, прямо на головы принцепс электор! Разбрызгивая кровь, труп летел и кувыркался в воздухе, а страшный силуэт с двумя мечами и в золотой маске, усыпанной самоцветами, коротко глянув на дело рук своих, тут же завертелся в смертельном вихре, срубая на ходу одного за другим членов Синедриона, отсекая конечности, нанося страшные раны и сокрушая черепа.

Кровавая вакханалия на хорах, крики и вопли первосвященников, которых как свиней на бойне резал жестокий убийца с двумя мечами, изломанное тело в пурпурной мантии на полу и багровая жижа под ним, на белых мраморных плитах — все это вызвало некий ступор у выборщиков, но — весьма краткосрочный. Первым среагировал Аркан:

— Эльфы! Эльфы во дворце! Ванъяр напали на Синедрион! Эльфы убили первосвященнников! — закричал он, указывая пальцем на хоры. — Эльфийский убийца!!!

Кривые сверкающие клинки, золотая маска с самоцветами — в его словах был резон. Аристократы зашумели, схватились за оружие. Растерянность, вызванная словами мертвого теперь первосвященника сменилась жаждой действия, и враг был очевиден — таинственный воин, мясник, скрывающий свое лицо!

— Стража! Стража! — закричал Штадлер. — Маэстру, за мной — мы должны поймать убийцу!

— Поймать эльфа! — подхватил дю Катенуа, и сделал знак своим соратникам. Все вместе они завопили на все лады: — За эльфом! В погоню!

Аркан только коротко кивнул ему, благодаря за поддержку. Отвлечь внимание — это было уже очень много. Повинуясь спонтанному порыву, толпа принцепс электор кинулась прочь из зала, стремясь проникнуть на хоры, обыскать все кориидоры и переходы и найти убийцу в золотой маске. Рем, запахнув плащ и накинув капюшон, широкими шагами пошел в противоположную сторону — к выходу из дворца, ровно туда же, откуда и пришел.

— Задержите его! — прокричал Карл Вильгельм фон Краузе, спохватившись.

Претендент на корону Империи вдруг понял, что контроль на ситуацией утерян, и принялся раздавать команды, но тщетно — большая часть выборщиков отправились ловить убийцу, стража из внешнего оцепления только-только заглядывала в зал, привлеченная шумом. Они не подчинялись Краузе, они были людьми бургграфа Штадлера, так что приказы какого-то там герцога для них значения не имели.

Аркан же двигался вперед с решительностью стенобитного тарана, и не думал останавливаться. Один из стражников у врат попытался преградить ему путь, но офицер дворцовой охраны положил руку на плечо своему подчиненному — и тот отошел в сторону. Они держали в уме схватку с демонами на лестнице…